Идя сквозь огонь (СИ) - Зарвин Владимир

Но сего мало. С трех сторон Милицу обступают болота, и конница Радзивила там не пройдет. Да и частокол, коим окружена деревня, будет верховым помехой.

Посему они двинутся напрямую, к воротам веси. Мощного удара ворота не выдержат, и княжичу это ведомо. А посему он не станет тратить время на осаду, а сразу двинется на приступ, выстроив конницу клином.

— Сие похоже на правду… — кивнул Дмитрию Северин. — Только чем мы остановим его латников? Натиск тяжелой конницы выдержит не всякая наемная пехота, не говоря о наших мужиках. Нужно соорудить на въезде в деревню какой-нибудь заслон…

— Верно мыслишь, — улыбнулся боярин, — нам нужна, засека! Во-первых, обращенные к врагу остриями колья, во-вторых, заслоны, кои укроют нас от неприятельских стрел.

С Радзивилом идут татарские лучники. Прежде чем в послать в бой литвинскую конницу, княжич не преминет натравить на нас татар.

Сперва они пустят тучу стрел, прореживая наши ряды, а затем в бой вступят конные латники с копьями. Дабы избежать лишних потерь, смастерите доспехи и щиты из подручных досок.

— Сие займет немало времени, — вздохнул присутствовавший при военном совете Авдей, — да и сил отнимет немало!

— К счастью, Радзивил дал нам время до завтрашнего утра, — ответил ему Бутурлин, — если поспешить, то до рассвета успеем!

— Выстоим ли? — с сомнением покачал головой войт.

— Должны! — сверкнул глазами боярин. — Не мы первые оказались в такой беде. Помнится, читал я в одной книге, как триста греков из города Спарты удерживали войско персов, заняв узкий проход меж скалами и морем.

Они перегородили тропу стеной из валунов и, стоя на ее гребне, сталкивали недругов в пропасть. Поскольку место было узкое, персы теснились, мешая друг другу биться, а спартанцы разили их наверняка!..

— Ну, и чем все завершилось? — поинтересовался любопытный Авдей.

— Изменник провел чужеземцев в тыл смельчакам, и их перебили, — не стал опускаться до лжи Дмитрий, — однако они доказали всем, что малыми силами можно одерживать победы…

— Победы? — глаза войта изумленно округлились. — Ты же сам сказывал, что враги истребили этих… спартанцев!

— Верно, истребили! — скорбно вздохнул московит. — На то была причина. Спартанцев не окружало с трех сторон болото, да и частокола у них не было. К вам же никто не зайдет с тыла, и вы можете всем миром защищать въезд в деревню.

— Так-то оно так! — согласился с Дмитрием рассудительный Северин. — Только сил для обороны все одно может не хватить. Хорошо бы покликать подкрепление…

— Я уже думал об этом, — кивнул бывшему ратнику Бутурлин. — Нужно послать гонца к Самборскому Воеводе. Большая часть его войска защищает от вторжения жмудское побережие, но одну хоругвь он, пожалуй, сможет выслать нам в подмогу.

— А если не сможет? — поднял на него хмурый взор Харальд. — Мало ли что помешает Воеводе выступить в поход? Боюсь, нам придется рассчитывать лишь на свои силы!

— Что ж, и такое может статься! — вздохнул Дмитрий. — Но у нас есть еще один союзник, коий не откажет нам в помощи!

— Ты это о ком, брат? — устремил на боярина удивленный взор Газда.

— О воде, — усмехнулся Бутурлин, — уж ее-то ничто не остановит!

— О какой воде ты молвишь? — полюбопытствовал Харальд.

— Помните, по дороге сюда мы проезжали мимо запруды? Что это за водоем, Северин?

— Воевода бывший, что правил нашими краями до Длугошевича, велел перегородить приток Безыменной, дабы выращивать в запруде карпов. Рыба такая есть, может, слышал?

К нам ее завезли в бочках с водой да в пруд выпустили. Воевода рек, что отныне нам надлежит платить оброк не только зерном и мясом, но и рыбой…

Да только по его воле не вышло. На карпов напал рыбий мор, и они все передохли. Воевода лютовал, грозился нам карой небесной за то, что мы якобы рыбу потравили!

Но его гнев не вечен. Наехал в Милицу, посек наших мужиков кнутом да и убрался восвояси. А вскоре он был снят с Воеводства за растрату. Мы и вздохнули с облегчением.

Нынешний Воевода хоть и крут нравом, однако за то, что рыба в пруду перевелась, нас плетьми не стегает. А гребля на речке до сих пор стоит, хотя какой от нее прок?..

— Верь мне, прок будет! — хитро прищурился Бутурлин. — Сам узришь, как сия запруда поможет нам одолеть неприятеля!

Глава 104

Уклонившись от вражеского клинка, Демир ответил быстрым, как молния, ударом. Противник отразил его саблю встречным выпадом и шагнул в сторону, уступая место в схватке с Агой напарнику.

Дабы не утратить сноровку, посланник Султана использовал всякую свободную минуту для воинских упражнений. Вот и ныне он оттачивал искуство боя против двоих недругов с верными Халилем и Мустафой.

Несмотря на пронизывающий осенний ветер, Демир сражался обнаженным до пояса. Выросший у подножия Бингель-Дага, был он привычен к суровому климату гор, где до самого лета не таял лед, а неистовый вихрь обрушивал на селения то град, то снегопады.

Несмотря на сухощавое телосложение, турок был на удивление мускулист. Хотя он отнюдь не выглядел богатырем, в движениях его чувствовались сила и уверенность опытного бойца.

Глядя на него издали, Махрюта вдруг ощутил прилив аппетита. Обладавший мощными челюстями и крепким желудком, он страстно любил солонину. И жилистое тело басурмана пробуждало в его душе, улегшуюся было страсть к людоедству.

— А на тебе больше мяса, чем мне сдавалось!.. — задумчиво проронил тать, созерцая ладное тело турка. — Любопытно, каков ты на вкус!..

— Ты что-то молвил? — обернулся к нему посланник Султана. — Повтори, я не расслышал!

— Говорю, что ты крепче, чем кажешься с виду! — ухмыльнулся душегуб. — Зачем кликал меня, Демир-Бей?

— Да так, хотелось потолковать с тобой о делах, господин Каин! — турок опустил саблю и велел подручным покинуть место учебной схватки. — Еще вчера в том не было нужды, однако нынче нам не обойтись без откровенного разговора…

— И о чем пойдет разговор? — насторожился Махрюта.

— О твоем неуместном влечении к княжне Корибут! — не стал ходить вокруг да около турок. — К чему отрицать очевидное? Мне ведомо, что вчера перед отходом ко сну ты шептался с ней!

— Тебе Щерба рассказал? — хмуро вопросил его душегуб.

— Стал бы сей православный говорить о таком с басурманом? — насмешливо фыркнул Демир-Ага. — Нет, сие мне стало известно из других источников!

— Твои источники лгут! — криво усмехнулся Махрюта. — Что с того, что я обменялся парой слов с невестой княжича Владислава?

Я лишь пожелал ей доброй ночи!

— А также сказал, что хочешь похитить ее из стана Радзивила и отвезти к возлюбленному? — безмятежно улыбнулся турок. — Мне все известно!

— Радзивил тебе не поверит! — скрывая за улыбкой страх, ответил ему людоед.

— Еще как поверит! — мечтательно прищурился посланник Султана. — Коли хочешь, я тотчас могу рассказать ему о твоем обещании княжне. Поглядим, как долго после этого твоя голова продержится на плечах!

— Однако ты не спешишь поведать сию тайну княжичу, — заметил обладавший незаурядным хладнокровием Махрюта. — Может, назовешь причину своего молчания?

— Она проста, Каин. Ты — умелый воин, и я желал бы тебя видеть в числе своих друзей. Твоя смерть никому не принесет пользы, а живой ты мог бы пригодиться Высокой Порте.

Рано или поздно она придет на эти земли, чтобы остаться здесь навсегда. И ей потребуются люди, способные удерживать в руках завоеванных славян.

Из Радзивила может выйти неплохой наместник, посему мы оказываем ему помощь. Но для утверждения во власти Владиславу необходим брак с княжной Корибут. Она — наследница почитаемого в сих краях Магната, и союз с ней укрепит позиции нового властителя Литвы.

— А какой прок от сего мне? — пожал плечами Махрюта.

— Такой, что ты мог бы стать правой рукой княжича, его защитой и опорой. А заодно доверенным человеком Порты на литовских землях. Тем, кто остановит Радзивила, если он решится нас предать…