Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

- О, да! Он, конечно, благочестив, наш герцог-еретик. – Съязвила, не удержавшись. – Всего трое бастардов. Хорошо! – Принцесса стукнула кулачком по стойке балдахина. – Можно сказать, что все высказанные тобой доводы были pro . С большой натяжкой! – Она погрозила пальчиком королю. – Или у тебя, твоя королевская милость, есть что добавить? Нет? Что еще сулит Польше и Литве мой брачный союз со сводным братом шведского короля?

- Деньги на войну с Московией! – Признался Сигизмунд.

- Вот как? – Катаржина изобразила удивление, но в душе радостно зазвенело – все-таки брат принял решение, которое отводит от нее угрозу сватовства ужасного великого князя. – Значит, война с Московией? Из-за меня? Как сладко это слышать! – Принцесса поднялась с кровати, неторопливо прошлась по спальне, остановилась возле столика с фруктами, протянула руку, взяла с блюда большое румяное яблоко и стала его рассматривать, с улыбкой поглядывая на Сигизмунда.

- Ах, женское самолюбие и тщеславие… - Усмехнулся король. – Я всегда готов произносить комплементы в твой адрес, моя прекрасная сестра, затмившая красотой саму Елену Троянскую, жену Менелая, царя Спарты. Но мне не хотелось бы считать тебя причиной войны.

- Ладно, я пошутила. – Катаржина с аппетитным хрустом надкусила яблоко.

- Ливония рушится под ударами московитов. Их войска гуляют взад-вперед по территории ордена, неся разорение городам и замкам. Уже захвачены Нарва и Дерпт. Магистр Кетлер тщетно пытается им противостоять. Польша заключает с ним союз, взамен все земли ордена переходят под наш протекторат. С Запада в Ливонию уже вторглись датчане и захватили часть земель по договоренности с московским правителем. Король Эрик также готовится вступить в войну с Данией, но у них свои старые соседские счеты. Захваченные же московитами земли после подписания нашего договора с орденом становятся поводом к войне, ибо вернуть их обратно Иоанн откажется в любом случае. Даже при женитьбе на тебе.

Сестра внимательно, не перебивая, слушала короля, продолжая грызть яблоко.

- Становясь правителем Ливонии, часть земель Ордена я передаю герцогу Юхану в качестве твоего приданого. Он давно, еще при жизни старого короля Густава, вел переговоры с Ревелем и другими городами Ливонии об их переходе под корону Финляндского герцогства. Однако, отец запретил ему это, надеясь на быстрое развитие нового города и порта в Финляндии, напротив Ревеля, дабы переманить на свой берег все выгоды морской торговли между Ганзой, Ливонией, Швецией и Московией. Ничего путного из этой затеи не вышло, и, как только Густав умер, герцог возобновил переговоры с Ревелем. И здесь мы разыграем нашу карту.

- С моим замужеством? – Быстро вставила Катаржина.

- Да! И в казну Польши потечет золото для войны с Московией, а также для крымского хана, дабы он нанес удар нашему врагу в спину. Кроме того, я простил и позволил вернуться некоторым из своих бывших подданных, вроде Черкасского старосты Вишневецкого, на которого московский правитель возлагал серьезные надежды по защите своих южных рубежей.

- Ловкий ход, братец! – Похвалила его Катаржина. – Остается сущий пустяк – король Швеции Эрик. Как он отнесется ко всему этому? Приняв протекторат над Орденом и его городами, ты вступаешь в войну с великим князем. Отдав часть земель, на которые претендует московит, ты сталкиваешь лбами его со шведским королем через его сводного брата-герцога. Так что Эрик? Он это примет? Как и женитьбу?

- Для начала мы предложим те замки и земли, на которые претендуют датчане. Заодно и Ревель, который давно уже ведет свою самостоятельную политику. Таким образом, формально датские земли перейдут к шведской короне, хоть и опосредованно через финляндского герцога. Но в целом, это усилит шведско-датские противоречия. В общем-то, Эрику не в чем упрекнуть своего брата, кроме… женитьбы. Но кто сможет устоять перед красотой моей сестры, первой красавицы Польши и всего мира? Просто Юхан опередил Эрика!

- А ты уверен, что Юхан согласится на те самые земли, что ты хочешь ему предложить, если они к этому времени будут захвачены датчанами, которые в союзе с московитом?

Сигизмунд нахмурился:

- Мы это еще обговорим и с орденом и с самим герцогом.

Король поднялся, хотел было отвесить почтительный поклон, но его шатнуло, вовремя подскочившие слуги поддержали Сигизмунда. – Я, пожалуй, пойду. – Король помахал было рукой на прощание, но Катаржина его не отпустила.

- Последний вопрос, твоя королевская милость. Что ты ответил послам московского князя?

- Я им предложил отдать за тебя Смоленск.

- Вот как! А если… - Нерешительно протянула принцесса.

- Согласятся? – Продолжил за нее Сигизмунд. – Исключено!

- Ты так легко решаешь за великого князя? Вдруг он воспылал ко мне неземной страстью, как всякий восточный деспот, привыкший исполнять свои прихоти, потакать собственным желаниям, не считаясь с потерями и ценой?

- Тогда мы затянем переговоры, будем увеличивать наши требования, шаг за шагом, город за городом, за Смоленском, Псков, затем Новгород, пока вся Московия не перейдет под корону Ягеллонов. Но тогда и великий князь уже не будет великим князем. – Рассмеялся Сигизмунд.

- Фу! – Катаржину передернуло. – Чувствую себя холопкой на продажу.

- Не волнуйся, сестра. Будет война. Это точно. Подобные предложения оскорбительны для Иоанна, он не будет торговаться, а предпочтет взять тебя силой. Та легкость, с которой он расправляется с рыцарями ордена, захватывает ливонские замки и города, увеличивает самоуверенность московского правителя. Это нам на руку.

- Вот я и доела яблоко… - Принцесса показала на маленький огрызок, что еще держала в руке. Неслышно подошла Агнешка и подставила ладошку, куда Катаржина его опустила. – Яблока больше нет, отдавать мне его некому, поэтому, как я поняла, из-за него, то есть яблока, или меня, войны не будет. Она начнется из-за ливонских земель.

- Именно! В них причина!

- Одному за меня ливонские земли, другому… - Задумчиво произнесла красавица. – А мне-то что или кто достанется?

- По крайней мере, Финляндское герцогство.

- Ох, и утешил, братец.

- Ваша королевская милость! – Послышалось из-за дверей. – Назначенной аудиенции ожидают польный гетман коронный пан Ян Тарновский и великий гетман литовский пан Николай Радзивилл.

- Брат моей покойной Барбары… - Тихо добавил король, собираясь покинуть покои Катаржины.

- Одна последняя просьба, - задержала его Катаржина, - прикажи достать мне портрет этого… - она наморщила лоб, вспоминая, - герцога Юхана.

- Хорошо, я обещаю! – Сигизмунд шагнул в дверь.

- Но я еще буду думать, твоя королевская милость, соглашаться ли мне на предложение из далекой Финляндии! – Последнее слово все равно осталось за ней. Судя по тому, как вздрогнула спина короля, он его расслышал, но лишь слабо махнул рукой, скрывшись за дверями.

- Малгожата, Агнешка! – Принцессу позвала служанок и присела к зеркалу. – Расчесывайте и укладывайте волосы, а ваша госпожа будет думать…

- Да, твоя милость, ясновельможная королевишна. – Девушки покорно взялись за гребни, а Катаржина внимательно рассматривала свое отражение.

«Итальянская виноградная лоза, перенесенная на благодатную польскую землю, сочилась томной страстью…» - так высказался один из придворных поэтов и Катаржине понравились, запомнились эти слова.

Да, жгучая материнская кровь, впитавшая палящее солнце, безбрежное небо и теплое море Италии, порой выплескивалась, а не сочилась из черных глаз. Аккуратно выщипанные в узкую полоску брови, тонкий прямой нос с чувственными, вздрагивающими ноздрями, ах, вот она истинная красота древней римлянки. Губы сочные, сладкие, как лепестки розы, увлажненные утренней росой или благоухающим виноградным вином – дарами Господа. Верхняя, с чуть заметным очаровательным изломом в виде растянутой буквы «м», прикрытая незаметным пушком, нижняя, полная, слегка выпяченная вперед. В ней и таится весь жар женской страсти. Брови чуть сдвинуть, надменно поднять подбородок и ударить взглядом, что острее рыцарского копья, пронзить мужское сердце. Или просто убить холодным презрением? А можно и по-другому – насмешливо-маняще, бровь только чуть изогнуть, вот так! Катаржина любовалась собой и строила гримаски. Так, пойдем дальше… Вот Малгожата заплела косы и закрепила тугой узел над идеально прямой и высокой шеей. Пронзительная чернота волос оттеняет персиковую нежность кожи… Катаржина распахнула накидку. Даже без корсажа, в глубоком вырезе рубашки, хорошо видны развитые округлости грудей, кружева заканчиваются над сосками, оставляя открытой любопытному взгляду легкую смуглость ложбинки меж волнительных холмов.