Флэшмен на острие удара - Фрейзер Джордж Макдональд

Не ему тягаться со мной по части верховой езды. Когда я достиг дна и стрелой ринулся за ним, призывая остановиться, он опережал меня едва ли шагов на двадцать. Лью услышал мой зов, натянул поводья и спросил в чем дело.

— Я с тобой! — проорал я и, поравнявшись с ним, изложил на ходу суть дела.

Он ничего не понял, потому вытащил из-за обшлага приказ и пробежал по нему глазами.

— Так что, черт побери, это значит? — кричит. — Здесь написано: «неотложно выступить вперед». Боже правый: пушки-то не впереди, а на фланге.

— Шут его знает, — отвечаю я. — Он сказал, что Лук-он должен действовать оборонительно, не предпринимая ничего сверх того, что сочтет разумным. Вот так!

— Оборонительно! К черту оборону! Он, наверное, оговорился: как можно атаковать оборонительно? И в приказе нет ничего насчет разумения Лукана. К слову сказать, у того разумения не больше, чем у муллиганского теленка!

— Но так сказал Раглан! — кричу я. — Тебе поручено передать это.

— А, чтоб их всех, это сборище старых баб! — он пригнул голову и пришпорил коня, крича мне, пока мы на полном скаку неслись к арьергардным эскадронам Тяжелой бригады. — Меняют свое мнение каждую минуту. — Знаешь, Флэш, этот старый болван Раглан делает все, чтобы помешать кавалерии. И Лукан не лучше. Зачем вообще тогда нужна конница? Нет уж, Лукан получит свой приказ, чтоб им всем провалиться!

Когда мы добрались до «серых», я немного попридержал, пропуская Лью вперед; тот махом промчался сквозь ряды Тяжелой и пространство, отделяющее их от Легкой бригады. Мне совсем не хотелось оказаться втянутым в дискуссию, неизбежную в случае с Луканом, который требует, чтобы каждый приказ ему растолковывали по меньшей мере трижды. Но нужно было держаться неподалеку, так что я неспешно прорысил к Четвертому легкому драгунскому, где снова встретил Джорджа Пэджета, жаждущего разузнать что к чему.

— Вы скоро выступаете, — говорю я.

— Чертовски вовремя, — отвечает он. — Не найдется чируты, Флэш? Я свои все прикончил.

Я протянул ему сигару. Он бросил на меня пытливый взгляд.

— Неважно выглядишь, — замечает он. — Что-то не так?

— Живот. Проклятое русское шампанское. А где наш Лук-он?

Он показал, и я увидел Лукана, расположившегося во главе Легкой в обществе одного из ординарцев, и Лью, только что натянувшего поводья. Нолан откозырял и протянул генералу депешу. Пока Лукан читал ее, я огляделся вокруг.

После свежего ветерка, обдувавшего Сапун-гору, на равнине было жарко и душно: ни малейшего сквознячка, мухи роятся вокруг лошадиных морд, в воздухе стоит густой смрад навоза и кожи. Я вдруг почувствовал, что невероятно устал, да и кишки опять развоевались; что-то буркнув в ответ на расспросы Джорджа, я, беспокойно ворочаясь в седле, обвел взором строй бригады. Впереди располагались «вишневоштанники», во всем блеске синих с красным мундиров и ниспадающими ментиками, справа от них виднелись квадратные кивера и голубые мундиры Семнадцатого — пики вздымаются вверх, красные флюгера безвольно свисают, еще правее, не далеко от места, где сидел Лукан, стоял Тринадцатый легкий драгунский, с великим лордом Кардиганом во главе. Тот сидел в гордом одиночестве, делая вид, что не замечает Лукана и Нолана, находившихся в каких-нибудь двадцати шагах от него.

Я вдруг услышал, что голос Лукана сделался громче, и, оставив Джорджа, порысил в том направлении — похоже, Лью, пытающемуся вколотить смысл приказа в толстый череп его светлости, не помешает небольшая помощь. Я заметил устремленный на меня взгляд Лукана и тут, проезжая мимо Семнадцатого, услышал чей-то возглас:

— Эгей, это же старина Флэши! Ну, скоро начнется потеха! Что намечается, Флэш?

Такое случается, когда кто-то пользуется всеобщим уважением. Небрежно махнув в ответ, я говорю:

— Талли-ху, парни! Скоро наконец-то повеселитесь в волю!

Все засмеялись, и я заметил, как Табби Моррис ухмыляется мне во весь рот.

Потом я услышал голос Лукана, зычный, как зов трубы.

— Пушки, сэр? Какие такие пушки, позвольте спросить? Я не вижу пушек.

Он из-под приставленной козырьком ко лбу ладони обводил взором равнину. А глядя с той точки, вы бы тоже не рассмотрели редутов, из которых русские вывозили орудия — только склон Кадык-койских высот и расположившуюся в неуютной близости от нас русскую пехоту.

— Где, сэр? — гремел Лукан. — Где пушки, о которых вы говорите?

По лицу Лью гуляли желваки, он побагровел от ярости, а рука, которую он поднял, указывая вдоль линии высот, дрожала.

— Там, милорд. Там эти орудия! Там ваш враг!

Нолан кричал так, будто давал разнос бестолковому солдату, и Лукан замер, будто его ударили. На мгновение показалось, что спесь слетела с него, но потом генерал оправился, а Лью резко развернул лошадь и поскакал прямо к тому месту, где я расположился, на правом фланге Семнадцатого. Его трясло от возмущения; поравнявшись со мной, он выпалил:

— Проклятый дурак! Он так и намеревается день за днем сидеть на своей жирной заднице?

— Лью, — без обиняков спрашиваю я, — ты сказал ему про оборонительные действия и разумение?

— Ему? — Нолан осклабился. — Господи, я повторил трижды! Как будто этому ублюдку надо напоминать про необходимость действовать оборонительно: да он по-другому и не может! Ладно, он получил свой чертов приказ — посмотрим, как ему удастся его исполнить!

С этими словами он встает рядом с Табби Моррисом. «Ладно-ладно, — говорю я себе, — теперь на Сапун-гору, в тепло и уют, и пусть делают, что их душеньке угодно». Едва успел я повернуть лошадь, как сзади до меня доносится голос Лукана:

— Полковник Флэшмен! — Генерал был рядом с Кардиганом, во главе Тринадцатого. — Подъедьте-ка сюда, если вас не затруднит!

«Ну, попал», — думаю, и пока я рысил к ним, мои кишки едва не выпрыгнули наружу. Приближаясь, я слышал, как Лукан наседает на Кардигана.

— Знаю, знаю, но ничего не поделаешь. Приказ лорда Раглана совершенно четок, нам остается только подчиниться.

— Что ж, отвично, — кивает Кардиган, явно не в лучшем расположении духа.

Голос его звучал сипло — очевидно, результат чрезмерных возлияний на яхте. Он глянул в мою сторону, фыркнул и тут же отвел взгляд. Лукан обратился ко мне:

— Вам предстоит сопровождать лорда Кардигана, — говорит он. — Если ему потребуется связной, под рукой у него окажется быстрый наездник.

Меня будто громом вдарило. Я едва расслышал замечание Кардигана:

— Не вижу смысва в присутствии повковника Фвэшмена, как и в сообщении с вашей светвостью.

— В самом деле, сэр, — залепетал я. — Я нужен лорду Раглану… Не могу терять времени… С разрешения вашей светлости…

— Будете делать, что я скажу! — рявкнул Лукан. — Ей-богу, никогда раньше не сталкивался с такой недисциплинированностью со стороны простых ординарцев! Сначала Нолан, теперь вы! Выполняйте, что сказано, сэр, и избавьте нас от своих капризов!

С этими словами он разворачивается, оставив меня, охваченного яростью, ужасом и сбитым с толку. Что мне делать? Не подчиниться нельзя — даже думать бессмысленно. Он приказывает мне ехать вместе с Кардиганом на эти чертовы редуты, спасать для Раглана проклятые пушки. Господи, и это после того, что мне уже пришлось пережить! В силу нелепой случайности я в один миг оказался вырванным из своего убежища и снова брошен в кипящий котел — это было невыносимо. Я повернулся к Кардигану — последнему человеку, к которому мне хотелось бы обращаться за помощью, за исключением разве таких чрезвычайных обстоятельств, как эти.

— Милорд, это же абсурд, нелепица! Лорд Раглан ждет меня! Не могли бы вы поговорить с его светлостью — ему нужно объяснить…

— Есви есть в мире вещь, — заявляет Кардиган все тем же сиплым голосом, — в которой я совершенно уверен, так это в невозможности убедить в чем-то ворда Вукана. К тому же он ясно выразився, что его приказ обсуждению не подвежит. — Кардиган смерил меня взглядом. — Вы свышави, сэр. Занимайте место свева от меня. Поверьте, ваше общество меня радует ничуть не бовьше, чем вас мое.