Красный Кедр довольно усмехнулся.
— Вот, — сказал он, — теперь нам нечего больше бояться. Пусть явятся хищные звери, мы сумеем их встретить. Пока мы можем быть спокойны, а завтра увидим, что нам делать.
Эллен, не отвечая на эти слова, завернула его как могла лучше в одеяло и звериные шкуры, которые были навьючены на лошадь, чтобы укрыть его от холода.
Эти самоотверженные заботы тронули бандита.
— А тебе самой, Эллен, разве ничего не надо? — спросил он.
— Для чего? Огонь достаточно согревает меня, — кротко отвечала она.
— Но, по крайней мере, хоть съешь чего-нибудь. Ты должна быть голодна, так как, если я не ошибаюсь, ты целый день ничего не ела.
— Это верно, отец, но я не хочу есть.
— Это ничего не значит, — настойчиво возразил он, — вредно долго не есть. Я хочу, чтобы ты поела.
— Напрасно, отец, — отвечала она после минутного колебания.
— Поешь чего-нибудь, — крикнул он, — если не для себя самой, то ради меня. Мы не знаем, что ожидает нас через несколько часов.
— Увы! Я желала бы повиноваться вам, отец, — отвечала она, опустив глаза, — но это невозможно.
— Почему? Раз я хочу этого…
— Потому что мне нечего есть.
Слова эти как громом поразили бандита.
— О, это ужасно! — прошептал он. — Бедное дитя! Прости меня, Эллен, я негодяй, недостойный твоей преданности.
— Успокойтесь, отец, прошу вас. Я не голодна, повторяю вам. Ночь скоро пройдет, а завтра мы увидим, что будет. Но я убеждена, что Бог придет к нам на помощь раньше.
— Бог! — воскликнул скваттер, заскрежетав зубами. — Опять это слово!
— Бог! Всегда Бог, — с жаром произнесла молодая девушка, глаза которой заблестели. — Бог всегда милостив, как бы мы ни были недостойны его милости, и, может быть, Он не покинет нас.
— Ну, так полагайся на Него, дурочка, и через два дня ты умрешь.
— Нет! — воскликнула она радостно. — Ибо Он услышал меня и посылает нам помощь!
Бандит взглянул на нее и опустился на землю, закрыв глаза и шепча глухим голосом:
— Бог! Неужели Он существует?
Этот вопрос, под влиянием угрызений совести, в последнее время все чаще и чаще приходил ему на ум и не давал ему покоя.
Но Эллен не заметила, что происходило в душе Красного Кедра. Она вскочила и стремглав кинулась вперед, крича во весь голос:
— Помогите! Помогите!
Ей уже в течение несколько минут слышался треск ветвей в чаще леса.
Этот треск, вначале едва уловимый, быстро приближался. Вскоре между деревьев замелькали огни и вполне ясно послышался лошадиный топот.
Действительно, не успела молодая девушка сделать и нескольких шагов, как увидела около десятка верховых индейцев с зажженными факелами в руках, сопровождавших двух всадников, закутанных в длинные плащи.
— Помогите! Помогите! — повторила Эллен, падая на колени и протягивая вперед руки.
Всадники остановились.
Один из них соскочил с лошади и, подбежав к молодой девушке, взял ее за руку и заставил подняться.
— Кому надо помочь, бедное дитя мое? — спросил он участливым голосом.
При ласковом звуке голоса незнакомца девушка почувствовала, что к ней возвращается надежда.
— О, — прошептала она с облегчением, — теперь мой отец спасен.
— Наша жизнь в руках Божьих, — произнес незнакомец. — Но отведите нас к вашему отцу, и я сделаю все, что может сделать человек, чтобы облегчить его страдания.
— Это сам Бог посылает вас, отец мой! — прошептала молодая девушка и поцеловала руку незнакомца, на котором под распахнувшемся плащом она заметила рясу священника.
— Идемте, — сказал он.
Молодая девушка радостно кинулась вперед, и все последовали за ней.
— Отец! Отец! — радостно воскликнула Эллен, подбежав к раненому. — Я знала, что Бог нас не покинет. Я привела помощь.
В эту минуту незнакомцы вышли на поляну, на которой лежал раненый бандит.
Индейцы и второй всадник остановились поодаль. Что же касается священника, то он поспешно подошел к Красному Кедру и наклонился над ним.
Услышав слова дочери, бандит открыл глаза и с усилием повернул голову в ту сторону, откуда появилась неожиданная помощь.
Вдруг лицо его стало мертвенно бледным, глаза расширились, он задрожал всем телом и тяжело упал навзничь, прошептав в ужасе:
— О-о!.. Отец Серафим!..
Это действительно был миссионер. Не обращая внимания на волнение скваттера, он взял его за руку, чтобы пощупать пульс.
Красный Кедр был в обмороке. Но Эллен расслышала слова отца. Еще не понимая их значения, она догадалась, что здесь таится какая-то страшная драма.
— Отец мой! — воскликнула она, падая на колени перед священником. — Сжальтесь над ним и не покидайте его.
Миссионер улыбнулся с выражением беспредельной доброты.
— Дочь моя, — возразил он кротко, — я слуга Бога, и сутана, которую я ношу, обязывает меня забывать обиды. У священников нет недругов, все люди для них братья. Вашему отцу надо спасти не только свое тело, но и душу. Я позабочусь об этом, и Бог, Которому угодно было послать меня сюда, даст мне силы добиться успеха.
— О, благодарю, благодарю вас, отец мой, — со слезами прошептала молодая девушка.
— Не благодарите меня, дитя мое! Вознесите благодарение Богу, ибо Он один все устраивает. А теперь позвольте мне заняться этим несчастным, который страдает и состояние которого требует моего внимания.
Ласково отстранив девушку, отец Серафим открыл свою походную аптечку, прикрепленную к седлу его лошади, и занялся ранами Красного Кедра.
Между тем индейцы мало-помалу приблизились.
Увидев, что происходит, они сошли с коней, чтобы устроить стоянку, так как по состоянию Красного Кедра догадались, что миссионер проведет здесь ночь.
Другой всадник, сопровождавший отца Серафима, оказался женщиной, уже пожилой, с необычайно добрым и благородным лицом.
Как только она увидела, что миссионер собирается перевязывать раны Красного Креста, она тотчас же приблизилась и проговорила:
— Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезной, отец мой. Вы знаете, что я хотела принять на себя обязанности сестры милосердия.
Священник ласково взглянул на нее и, взяв за руку, заставил наклониться над все еще неподвижным телом раненого.
