Владетельница ливанского замка - Бенуа Пьер

— Посмотри туда, в направлении заката. Видишь ты этот холм, с деревней на склоне?

— Вижу.

— Теперь видишь, как раз напротив, второй холм, отдельный от других, который кажется кучей камней?

— Тоже вижу.

— Так вот, это деревня Джун, а второй холм — это Дахр-эс-Ситт, Холм Госпожи. Эти оливковые деревья на вершине холма — все, что осталось от садов леди Стэнхоп. Здесь она жила. Здесь она скончалась. Здесь она покоится…

Она произнесла эти последние слова с выражением необыкновенной нежности, понизив голос, как бы стараясь не разбудить покойную.

В эту минуту я созерцал не знаменитый холм, а зрелище, по-иному захватывавшее меня: взволнованную Ательстану.

Сколько времени стояли мы так молча, не знаю. Может быть, час. Горы становились фиолетовыми. Тени быстро сгущались.

Звон лошадиных подков по камням тропинки вывел нас из задумчивости.

— Вот отец Бардауил, — сказала Ательстана.

Это был человек лет тридцати пяти. На нем была длинная ряса и цилиндрический клобук греческого духовенства. Черная борода обрамляла его красивое лицо.

— Вы потрудились выйти нам навстречу, отец?

— Нет, сударыня. Я объезжал селения, когда ребенок уведомил меня о вашем прибытии. Мне надо было сделать маленький крюк. Вас ждут в монастыре.

Через четверть часа, когда уже почти наступила ночь, мы достигли Деир-эль-Мхалласа, большого скопища строений на вершине отвесного холма.

Тяжелыми, мерными ударами колокол звучал во мраке. Его спокойные и глубокие волны, распространяясь в тишине, будили мир таинственных чувств. Надо быть утомленным путником, сердце которого сжимается смутной щемящей тоской перед надвигающимся сумраком, чтобы познать ощущение бодрости и благодарности, охватывающие того, кто переступает порог одного из этих монастырей, затерянных в горах. На следующий день, когда опять засветит солнце, почувствуешь себя сильным, поедешь дальше, будешь смеяться над тем слабым человеком, который накануне, дрожа, входил в эту высокую темную дверь.

При свете керосиновой лампы мы с большим аппетитом пообедали, в обществе отца Бардауила, в прохладной и темной столовой. Потом, по обычаю страны, мы перешли в диванную, куда пришли приветствовать нас монахи, во главе с настоятелем. Трудно представить себе что-нибудь более живописное, чем тянущаяся гуськом вереница этих огромных призраков. Ательстана умела чудесно создавать театральные эффекты.

— Капитан приехал осмотреть гробницу госпожи, — объяснил отец Бардауил, указывая на меня.

Настоятель кивнул. Видно было, что он с трудом представлял себе, чтобы у кого-нибудь мог быть живой интерес к этой старой истории.

— Она была сумасшедшая, — сказал он, — и все заставляет думать, что, сверх того, она занималась колдовством. Впрочем, сударыня знает о ней больше меня и даже больше отца Константина Баши, нашего библиотекаря.

— Это вы, отец, воздвигли гробницу, где она ныне покоится?

— Да, в 1911 году. Дахр-эс-Ситт, холм, где находилась ее вилла, принадлежит монастырю. Она умерла, как вы знаете, в 1839 году, разорив своего владельца, которому она не желала платить. Сын этого несчастного повесился. Проклятие неба явно тяготело над всем, к чему она приближалась. Тогда монастырь приобрел эту землю. Вам покажут купчую, если вас это интересует. Дом был разрушен, сад распахан: наши фермеры стали обрабатывать там землю. Мало-помалу дошли и до могилы госпожи. Воспоминание о ней исчезло в стране. Одни только старики говорили о ней. Но вот в 1911 году меня посетил г-н Абела, английский вице-консул в Бейруте. Он явился от имени своего правительства.

Я посмотрел на невозмутимую Ательстану.

— Он явился от имени своего правительства напомнить мне, что на этом холме погребена высокопоставленная дама, англичанка, и что, может быть, нам приличествует воздвигнуть ей достойную гробницу. Я лично считал, что поздненько они об этом спохватились, но противоречить ему не стал. Я поручил это дело тогдашнему нашему эконому отцу Павлу Дагхеру, теперешнему священнику в Маджлуне. Он взял с собой каменщика из Джуна, по имени Ибрагим-Абд эль-Hyp. Если все эти подробности вам скучны…

— Отец мой, прошу вас, продолжайте!..

— Хорошо. Старая гробница была вскрыта. В ней нашли два скелета.

— Леди Стэнхоп и генерала Лустона? — спросил я.

— Как! — воскликнула Ательстана. — Вы, значит, читали книгу Томпсона? Только в ней есть эта подробность. Но это неправда. Нет, не тело Лустона было погребено с телом леди Стэнхоп, но ее сына: бедный мальчик приехал из Франции нарочно, чтобы попробовать увезти обратно своего сумасшедшего старика-отца. Он умер от лихорадки. И леди Стэнхоп похоронила его в своем саду. А Лустон умер только два года спустя, близ Сайды.

— Оба скелета, — продолжал отец настоятель, — мы похоронили в гробнице, которую я велел воздвигнуть в мавзолее, составленном из четырех каменных прямоугольных ступеней, размером одна меньше другой и положенных одна на другую. Я спросил у вице-консула, надо ли вырезать какую-нибудь надпись на верхней ступеньке. Он ответил мне, что не стоит.

— Итак, — сказал я, — Англия пожелала, чтобы ее «блудная дочь» получила достойную гробницу. Но она ничего не сделала, чтобы привлечь внимание к ее памяти. Премного благодарен вам, отец мой. Могу ли я предложить вам еще один вопрос? Кроме двух скелетов, что еще нашли в могиле отец Дагхер и Ибрагим-Абд эль-Нур?

— Ничего.

— А что они должны были там найти, по-вашему? — спросила несколько заносчиво Ательстана.

— Может быть, обрывки английского флага, в который был завернут прах леди Эстер, — сказал я. — Эта подробность тоже упоминается в книге Томпсона.

Отец-настоятель покачал головой.

— Ничего не нашли, — повторил он.

— Я не знала, — сказала Ательстана странным голосом, — что вы настолько в курсе этой истории.

— Я не могу быть равнодушным ни к чему, что вас интересует, — ответил я.

Отец-настоятель кротко глядел на эту маленькую перестрелку.

— В котором часу вы хотите подняться завтра на Дахр-эс-Ситт? — спросил отец Бардауил.

— К десяти часам, — сказала графиня Орлова. — Мы поедем дальше после двенадцати, чтобы быть в семь часов в Сайде, где я приказала ждать нас моему шоферу.

Мы простились с монахами. Отец Бардауил и я проводили Ательстану до предназначенной ей комнаты. На пороге мы пожелали ей спокойной ночи.

Потом меня отвели в мою комнату, выходившую в тот же коридор.

— Вам ничего не нужно?

— Я был бы рад перечесть в «Путешествии на Восток» Ламартина описание того пути, который мы проделали от Де-ир-эль-Камара до Джуна. Именно благодаря воспоминаниям об этих страницах у меня было в этой скалистой пустыне такое ощущение, как будто я уже видел эти места.

— У нас нет «Путешествия на Восток», — сказал отец Бардауил, — но, раз вы читаете по-арабски, я могу достать вам «Энциклопедию» Бустани. В ней есть довольно подробная заметка о леди Стэнхоп.

Принеся мне толстый том, он ушел.

Я открыл «Энциклопедию» и нашел в ней очень добросовестную статью, устанавливающую главные этапы жизни этой необыкновенной женщины: первые шаги племянницы Питта при британском дворе, ее отъезд на Восток, романтическое кораблекрушение в заливе Макри; потом поездка в пустыню и прославление Пальмиры, оседлая жизнь в южном Ливане; борьба с эмиром Беширом, визит Ламартина, ее упадок и, наконец, ужасная смерть в нищете. Словом, ничего нового. Ни одной подробности, которая могла бы осветить мне таинственную роль, которую эта женщина сыграла в судьбе Англии. Ничего о соперничестве леди Эстер с Ласкари, наполеоновским агентом, среди бедуинских племен. Ничего о ее борьбе против Бадиа, тайного уполномоченного Людовика XVIII, — того самого Бадиа, в убийстве которого она созналась через несколько лет.

Я закрыл книгу. Мысли мои словно окутывал туман. При открыв дверь, я заглянул в коридор. Комната Ательстаны был освещена. Она тоже не спала.

Что могла делать в этот час графиня Орлова? О чем она думала? Может быть, тоже о леди Эстер и о несчастном Бадиа. Меня внезапно охватило безумное желание увидеть Ательстану, постучаться к ней в дверь. В висках у меня стучало. Это продолжалось всего минуту. Но мне стоило нечеловеческих усилий подавить свое кощунственное желание.