Воевода Дикого поля - Агалаков Дмитрий Валентинович
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Бояре посмеивались: кто погромче, кто потише. Фюрстенберг поклонился и в сопровождении охраны покинул посольскую залу.
«Пронесло! Пронесло! – твердил как молитву Григорий. – Спасибо, Господи!»
Взгляд Иоанна побежал по головам придворных, охраны, стрельцов…
– А кто же тут герой, полонивший магистра? – неожиданно спросил царь. – Слышал я, был таков?
Алексей Басманов подтолкнул вперед, к царскому трону, Засекина.
– Да вот он, ваше величество, – с доброй усмешкой проговорил вельможа, – все боялся в кафтане с дороги пред вашими очами появиться.
У Григория аж ноги стали ватными.
– Да иди ты, иди, – вновь запросто подтолкнул его Басманов. – Поклонись царю…
Григорий подошел к возвышению, на котором стоял царский трон, и опустился на одно колено.
– Ты поднимись, поднимись, – милостиво промолвил государь.
Григорий поднялся.
– Кто таков? – спросил Иоанн. – Сын боярский?
– Князь Григорий Засекин, – ответил молодой воин. – Командир тысячи… эскадрона князя Барбашина, – добавил он с запинкой.
– Славный эскадрон, – кивнул государь. – Под Эрмесом он великую баталию ливонцам учинил. Ты был там?
– Был, государь, – поклонился Григорий. – И под Мариенбургом был, и Дерпт брал два года назад, – добавил зачем-то.
Царь рассмеялся, засмеялись и вельможи.
– И то прав, не стоит свои заслуги перед царем-то скрывать. Да и мне надежнее: должен я знать, кого казнить, а кого жаловать. Так, стало быть, князь? Засекины – это из чьих?
– Из Ярославских, – признался Григорий.
– Выходит, тоже Рюрикович? – с любопытством прищурился государь.
– Именно так, ваше величество.
– Стало быть, в нас есть капля одной крови? А велик ли твой удел, князь Засекин?
Григорий смущенно улыбнулся:
– Не велик, государь. Три худых деревеньки да двадцать человек посошных, вот и весь удел, что от отца мне достался.
– Три деревни – и это князь?! – рассмеялся Иоанн. – Ну, ничего, ничего. Рюрик тоже, говорят, с малого начинал. В Ливонии свою землю получишь. Большим помещиком на новых землях станешь. Я князю Мстиславскому о тебе отпишу, пусть займется. А пока что… – не спуская с воина глаз, Иоанн прихватил один из перстней и легко снял его, – держи этот камень. Мне он велик, так может, тебе впору окажется. От Бухарского султана достался! – И он протянул перстень с изумрудом Григорию. – Только не заложи его! – оглядев придворных, тотчас весело захихикавших, царь и сам рассмеялся. – Память будет!
Григорий сжал перстень в кулаке и тотчас припал губами к протянутой ему для поцелуя руке – жесткой и холодной как лед. Он даже вздрогнул от этого холода – не ожидал такого…
Когда Григорий шагнул обратно в толпу придворных, то все еще сжимал перстень, робея одеть его на палец, решив, что сделает это, когда окажется один. Тут его и ухватили крепко за руку. Григорий обернулся – ему улыбался Михаил Иванович Воротынский, которого он раньше не приметил в толпе вельмож.
– Рад, что ты жив, Засекин, – тихонько сказал отец Марии. – Видать, ты и впрямь орешек-то крепкий! Да с золотым ядрышком, как говорил мне Данила Адашев. Завтра я буду на пиру в честь магистра твоего басурманского. А сегодня ты ко мне приходи: расскажешь, каково было на войне, как Феллин брали. А я для тебя свой пир устрою – не хуже царского! Придешь?
Сердце зашлось у Григория от его слов. И ведь думал он об их семье, и вот как встретились-то: в посольской зале, да еще царь всея Руси, назвав героем, перстнем одарил!
– Приду, Михаил Иванович, конечно же приду, – благодарно пробормотал он. – Все расскажу!
– Добро, – отозвался тот. – А перстенек-то на палец надень: не приведи Господь – потеряешь. Не простит тебе такого царь.
– Да на какой же палец?! – не смог скрыть волнения Григорий, взглянув на крепко зажатый кулак.
Но Воротынский не ответил – пресветлый князь и боярин был уже среди равных, беседовал с Курлятевым и Шереметевым.
Григорий растопырил правую пятерню и сразу решил – на безымянный. Так и врос бухарский перстень с изумрудом, словно всегда там был! И от сердца отлегло, и вздохнул он свободнее… Хорош подарок!
И вновь молодой князь посмотрел на царя, вспомнил, каким льдом обожгла его губы рука государя. И отчего так?..
Вряд ли кто из приближенных знал, что творилось на сердце вдовствующего Иоанна, – куда уж тут Григорию! Самые проницательные – и те лишь догадываться могли. Горе, черное горе…
Величественно – перед всем двором – откинувшись на спинку трона, Иоанн уже забыл и о взятом Феллине, и о магистре Фюрстенберге, в честь которого должен был вскоре поднять кубок, и молодом князе Засекине – лишь мысли об Анастасии, вновь подкатив черной колючей волной, продолжали терзать сердце, рвать душу…
В кабаке «Московия», что в Китай-городе, собирались молодые кутилы – дети боярские, русские служилые дворяне из самых отчаянных. Степан еще в Кремле сказал другу: «Место нынче тебе покажу – не забудешь!» Это был один из первых кабаков на московской земле – дорогой, середнячок не подступится. Торговые людишки сюда не заходили – предпочитали старые корчмы. Никто бы не поручился тут за купчишку – что в морду ему не дадут развеселые аристократы. А наливали тут хорошо: и горячее вино, особенно полюбившееся русским, сваренное по шведскому или по немецкому рецепту, и любое фряжское вино, и медовуху, и пиво. И кормили на славу: осетрина и балычок, тройная «царская» ушица…
А Григорий немало удивился, когда они перешагнули порог «Московии»: трудно было не заметить, как тут встречали огненно-рыжего Степана Василевского. Одни ему кланялись, другие отводили глаза. А Степан огляделся так, точно кабак этот ему принадлежал. Суетился вокруг гостя и бородатый кабатчик в красной рубахе, которого Степан называл просто, точно отплевывался: «Зырин!» А тот гостя величал уважительно: «Степан Захарович!» Едва они вошли, как товарищей усадили за большой стол у открытого настежь окна с видом на Москву-реку, скатерку персидскую в цветах и павлинах постелили, свечи принесли в широком бронзовом подсвечнике – все для новых гостей!
– Да тут тебя, гляжу, хорошо знают, – поделился наблюдениями Григорий, когда «для разогреву и аппетиту», как с пониманием дела сказал Степан, приступили друзья к сладкой медовухе и блинам с икрой.
– Не без того! – гордо откликнулся Василевский. И впрямь: едва он вошел, как снял ремень, усмехнулся: «Так свободнее будет, да и бояться мне некого», и положил саблю на стол.
– А блины-то – объеденье! – довольно покачал головой Григорий.
– Распробовал? – усмехнулся Степан. – То-то, это тебе не кашу новиковскую в чистом поле трескать! – Огляделся, отыскал глазами кабатчика: – Зырин, Марфунья-то сегодня где, а? – Прищелкнул языком: – Занята, что ли?
– Придет, придет скоро, – заверил тот.
– Хорош перстенек! – разглядывая руку друга, проговорил Степан. – Позавидовать можно! Мои тоже неплохи, – Василевский повертел перед своим носом рыжим кулаком, на пальцах которого посверкивали тяжелые золотые перстни, – но твоему, понятно, не чета. Сколько ж такой стоит?
– Да зачем мне его цена? – ответил Григорий. – Такие подарки не золотом меряются. Бесценны они – царские!
– И то верно: перстенек на вес самого магистра! – Степан со значением покачал головой. – Помню, как мы тогда на него бросились, всей-то сворой юнцов. Там, у Дерпта. – Рассмеялся: – Простачками горячими были. Потешниками!
– Отчего же простачками – молодцами были! – возразил Григорий.
– А что тебе князь Воротынский на приеме говорил? – переменил тему Степан.
– Да когда ж ты увидел? – отхлебывая из большой деревянной кружки пряную медовуху, удивился Григорий. – Ты ж столбом стоял рядом с боярином Басмановым.
– Это тебе так показалось, друг мой, – снисходительно заметил Степан. – Алексей Иванович учит: стой столбом, да смотри в оба!
– И зачем оно?
– Чтобы все разуметь! Ты ведь, когда на ливонца идешь, должен знать, каким числом враг и сколько у него пушек, верно?
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Похожие книги на "Воевода Дикого поля", Агалаков Дмитрий Валентинович
Агалаков Дмитрий Валентинович читать все книги автора по порядку
Агалаков Дмитрий Валентинович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.