Чосон. Последняя династия Кореи - Ен Су Пак

Будучи рьяным конфуцианцем, Ёнджо не мог допустить распространения христианства в Чосоне, где позиции Римско-католической церкви к середине XVIII века существенно укрепились, особенно в провинциях Канвон и Хванхэ. В 1758 году ван объявил христианство вне закона и потребовал от всех католических миссионеров покинуть страну. С теми, кто осмелился ослушаться, поступали весьма сурово, вплоть до смертной казни, точно так же поступали и с корейцами, которые тайно продолжали поклоняться Христу.

Образ доброго и справедливого вана как-то не сочетается с гонениями на иноверцев, верно? Но давайте рассмотрим мотивы, которыми руководствовался Ёнджо.

Во-первых, христианство, призывающее поклоняться только единому богу, противоречило конфуцианству, требующему поклонения Конфуцию и предкам. Еще в 1715 году папа римский Климент XI, издал буллу [150], осуждавшую конфуцианские ритуалы, что вызвало возмущение у цинского императора Канси, которого часто сравнивают с Ёнджо, потому что его шестидесятилетнее правление стало эпохой процветания империи Цин (как и обещал девиз правления) [151]. Канси начал борьбу с христианством в Цин, а Ёнджо последовал его примеру. Лишь в 1939 году папа Пий XII издал указ под названием «Plane Compertum» [152], разрешавший католикам поклонение Конфуцию и предкам. Во-вторых, по мере своего распространения, христианство начинало представлять угрозу власти правителя, а своей властью Ёнджо ни с кем делиться не собирался.

Вот что можно сказать о правлении вана Ёнджо. Когда дела идут хорошо и царит стабильность, то и рассказывать особо не о чем. Как говорят корейцы: «Среди десяти сладких плодов непременно попадется один кислый» [153]. Если правление Ёнджо было благополучным, то в личной жизни вана произошла большая трагедия.

Первый сын Ёнджо, рожденный в 1719 году супругой Чонбин, умер в девятилетнем возрасте. Звали его Ли Хэн, но больше он известен как Хёджан-седжа. Второго и последнего сына – Ли Суна, он же – Садо-седжа, вану родила супруга Ёнбин в 1735 году. Ёнбин происходила из не очень знатной ветви рода Ли и ее дворцовая карьера началась с гуннё. В 1726 году, на втором году своего правления, Ёнджо сделал ее своей наложницей. О том, что ван сильно любил Ёнбин, можно судить как по тому, что она стала наложницей в тридцатилетнем возрасте, который в то время для женщины считался порогом старости, так и по тому, что она родила вану семерых детей.

В «Подлинных записях» и в «Печальных записках» [154] Хонгён-ванху, жены Садо-седжи, говорится о наличии у второго сына вана Ёнджо выраженного расстройства психики. Его появление Хонгён-ванху связывает с тяжелой болезнью, перенесенной в девятилетнем возрасте, а также с напряженными отношениями с отцом. Когда Садо-седже достиг совершеннолетия, ван назначил его регентом, чтобы сын постепенно приобщался к делам правления. Хонгён-ванху пишет, что Ёнджо был всегда недоволен действиями сына, что вызывало у Садо-седжи сильную тревогу. Особенно неприятной была привычка Ёнджо делать выговоры сыну публично, нередко – и при слугах. Чем изначально была вызвана подобная неприязнь – неизвестно. Возможно, что, желая оправдать своего мужа, Хонгён-ванху сгущает краски в одних местах «Записок» и размывает в других. Но то, о чем она сообщает, совпадает со сведениями из «Подлинных записей».

Состояние Садо-седжи начало ухудшаться с 1757 года. Он жестоко избивал придворных, которые не могли ему угодить, а некоторых забивал насмерть, расхаживал по дворцовым покоям, держа в руках отрубленную голову убитого им евнуха, насиловал служивших во дворце женщин и даже убил свою жену Кёнбин Пак. Нет смысла вникать в это ужасные детали. Когда Ёнджо спросил сына, почему он так бесчинствует, то услышал в ответ оправдание, смешанное с обвинением: «Мне больно от того, что мой отец не любит меня, потому я так и поступаю!». Можно только удивляться терпению вана Ёнджо, который мирился с выходками Садо-седжи до середины 1762 года и, наверное, мирился бы и дальше, в надежде на чудо, но угроза покушения на собственную жизнь, а также на жизнь внуков, вынудила вана избавиться от безумного сына.

Ёнджо не хотел казнить Садо-седжу по обвинению в государственной измене, поскольку тогда бы пострадали его жены и дети, которых пришлось бы лишать титулов и удалять от двора. Вопрос заключался не только в справедливом подходе, но и в том, что у вана не было иных кандидатов в преемники, за исключением сыновей Садо-седжи. Справедливое решение вана оказалось крайне жестоким – Садо-седжа был посажен в деревянный короб для хранения риса, где он, скрючившись, провел семь дней без еды и питья, а на восьмой умер. Посмертное имя Садо, данное сыну отцом, означало «Думая [о нем] с великой печалью».

Новым наследником престола был назначен десятилетний Ли Сан, сын Хонгён-ванху. Опасаясь того, что легитимность внука может оспариваться из-за дурного поведения его отца, Ёнджо приказал считать Ли Сана приемным сыном покойного Хёджан-седжи и его покойной супруги Хёсун-ванху. Современному человеку подобная уловка может показаться наивной, но в реалиях того времени это был весьма умный ход. Правда, сам Ли Сан, известный как ван Чонджо, в день своего восшествия на престол во всеуслышанье объявил, что является сыном Садо-седжи (но своим приемным родителям ван Чонджо оказывал подобающее почтение).

Выше уже было сказано о том, что разница в возрасте между ваном Ёнджо и его второй женой Чонсун-ванху составляла пятьдесят один год, что стало наибольшим показателем в истории чосонской династии. Первая жена вана Ёнджо, известная как Чонсон-ванху, у которой не было детей, скончалась в 1757 году, на седьмом десятке. После ее смерти место старшей жены вана пустовало недолго – в середине 1759 года ею стала тринадцатилетняя девушка из клана Ким, вошедшая в историю как Чонсун-ванху. Ее корни по женской линии со стороны отца тянулись к Тхэджо-основателю, но победу на смотринах во дворце она одержала не из-за знатного происхождения (другие кандидатки тоже были не из чхонмин), а благодаря своему уму.

Когда Ёнджо спросил у девушек, что является самым глубоким в мире, Чонсун-ванху ответила: «Человеческое сердце». А когда ван поинтересовался у нее, какой цветок является самым красивым, то услышал в ответ: «Самый красивый цветок – это цветок хлопчатника. Пускай он не ярок и не обладает благоуханным ароматом, но он согревает людей своими нитями». Вану Ёнджо на момент женитьбы было шестьдесят четыре года. Возможно, что именно возраст супруга стал причиной отсутствия детей у Чонсун-ванху, поскольку своим вниманием Ёнджо ее отнюдь не обделял.

Ван Ёнджо скончался в апреле 1776 года на восемьдесят втором году жизни. Чосонский престол унаследовал Ли Сан, которому шел двадцать четвертый год. С 1775 года Ли Сан исполнял обязанности регента при своем деде, поскольку тому из-за своего почтенного возраста было трудно управлять страной.

ГЛАВА 22

Ли Сан, возродитель Чосона

Вана Чонджо заслуженно считают «возродителем Чосона» и «вторым Седжоном Великим». Однако важно уточнить, что его успех стал возможен благодаря работе отца и деда. Можно сказать, что ван Сукчон посадил дерево, ван Ёнджо его заботливо выращивал, а при ване Чонджо оно дало плоды. Но при всем том, сказанное не умаляет заслуг Чонджо, который был весьма успешным правителем, как говорят в наше время, «человеком на своем месте».

У Ли Сана был старший брат Ли Чен, который умер в младенчестве. Оба сына вана Ёнджо, как уже было упомянуто, умерли при жизни своего отца, поэтому Ли Сан стал первым в очереди на наследование престола, и как старший из живых внуков Ёнджо, и как единственный сын (пускай и приемный) его старшего сына. Но при этом у Садо-седжи были сыновья и от других женщин, правда не состоявших в ранге седжабин, старшей жены наследника престола. Ли Ин, он же – Ынён-гун, и Ли Чжин, он же – Ынсин-гун, были рождены Сукбин Им, а матерью Ли Чана, так же известного как Ынджон-гун, была Кёнбин Пак, погибшая от руки своего безумного мужа.