Любимый ястреб дома Аббаса - Чэнь Мастер
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Он остановился и тяжело перевел дыхание.
– Помните и Кербелу! – вдруг загремел его голос. – Дрожь ужаса пробежала по толпе в тот день, когда окровавленная голова внука пророка было брошена под ноги Убайдуллы и самые жесткие сердца растаяли. Помните Хусейна!
Тут повисла тишина. Я чуть не усмехнулся, вовремя вспомнив вчерашний разговор с Бармаком: побоище в Кербеле просто нельзя было не упомянуть на проповеди в этом бунтующем городе. Дом Аббаса, похоже, долго еще не решится высказать что-то против дома Али – потому что еще не известно, в которой из семей кровь пророка гуще. Интересный вопрос: а как наше с братом семейство относится к дому Али, неужели как сделали ставку на дом Аббаса, так ее одну и разыгрывают?
– Дела прошлых дней, скажете вы, – вдруг прервал себя Мансур, видимо, ощущая, что пришло время других эффектов. – Но и наши дни поистине страшны и печальны, и горек смех наш, солоны наши слезы. В чьих руках плащ, посох и перстень пророка? Да вот в этих, руках бывшего халифа, которого зовут Ишак.
Бывшего халифа? Сильно сказано, особенно с учетом того, что у этого «бывшего» и сегодня самая мощная в мире армия по эту сторону Небесных гор. По ту их сторону император из дома Тан повелевал чуть не миллионной армией, но это было очень далеко. А халиф только в одном своем Харране, говорят, располагал войском в пару сотен тысяч, и если бы он помирился еще и с армией Дамаска… А главное, император – очень далеко, а от Харрана до Мерва меньше двух недель пути.
Но своего Мансур добился: собравшиеся оживились, засмеялись его нахальству, встряхнулись.
– Сколько халифов было в мире в последние пять лет? – презрительно хрюкнул носом Мансур. – Посчитайте: умер халиф Язид, не усидев и полугода в Зеленом дворце, – и тут какой-то бунт в Хомсе, у них там нашелся свой халиф. Хакам. Сын Валида, того, кто, прыгая в бассейн с вином, отпивал оттуда так хорошо, что уровень вина заметно понижался. Это – один халиф. И его воинство идет на Дамаск. И оказывается разбито. А в Палестине тем временем объявляют халифом Язида ибн Сулеймана. Это, значит, их уже двое. Но еще Марван, тот самый, наш Марван, тоже решает, что самое время взбунтоваться. И идет на Дамаск.
А потом – раз, и признает властителем палестинца, Язида. Но бог видит все, и тут же прибирает Язида к себе. Вот у нас и новый халиф – Ибрахим. А в Хомсе объявляется еще один! Сколько их всего? Три? Попробуй разберись. Ну, наш Ишак этого никак не может стерпеть. Говорит, что приведет к власти все-таки Хакама, сына Валида-пьяницы. И вот Марван в итоге побеждает всех – и что же? Да попросту казнит он всех сыновей Валида, то есть и Хакама, и всех других. И входит в Дамаск, и говорит, что вот теперь править будет сам. Плох наш Ишак или хорош? – вдруг воззвал Мансур к собравшимся. И мгновенно ответил: – Да ничем он не плох. Воевать умеет. Только вот деньги не умеет считать – казна пуста. Но посмотрите, когда же это кончится: вот восставший Хомс. Марван марширует туда, давит восставших, как змей. Но опять бунтует Дамаск – там жители нашли себе какого-то другого халифа, все не могут успокоиться. И еще Палестина бунтует. Марван, однако, их всех успокоил железом. И тут восстает его двоюродный брат, Сулейман. Марван и тут победил, братец его бежал в Хомс. Марван туда – опять этот Хомс! Побеждает. Но тут узнает, что плохо в Ираке. Там – мятеж Сайда ибн Багдала. И хариджиты там восстают. Приходит из только что разгромленного Хомса Марван, громит всех прочих. И идет бить хариджитов. Побеждает. А у хариджитов новый полководец – Шайбан. Марван идет теперь на него. Год его бьет. Успешно. Но тут какой-то Абу Хамза захватывает священную Медину – на целых три месяца. И вот Марван уже освобождает Медину, потом Мекку. А в это время начинается война здесь, в Хорасане, и еще у берберов. И Андалус неспокоен…
Я в своем углу тихо покусывал губы. То, что сейчас сказал Мансур, в сумме означало, что Марван попросту одерживает одну победу за другой, и никто не может с ним справиться. И даже пылкий Абу Муслим мог бы на этот счет хорошенько задуматься. Но оратора это явно не беспокоило.
– Сто лет – не достаточно ли? Нет его, царства всеобщего спокойствия. Есть царство вечного хаоса, где правоверный каждый день идет против правоверного. И все не кончается, все не кончается ужас! Чего хотел пророк, благословенно будь его имя? Этого он хотел? Чтобы кровь детей его, внуков и правнуков лилась без конца?
Мансур перевел дыхание. Публика заинтересованно молчала.
– Что нам теперь делать (тут он раскинул в стороны руки так, что стала видна неумелая штопка подмышкой)? Вот сидит сын Ирана, уважаемый ремесленник из Мерва. Брат его был солдатом халифа, но погиб, когда вместе с восставшими против несправедливости принес новый век в ваш город. Вернем ли мы ему брата?
Люди начали озираться, ища пострадавшего, а Мансур гремел:
– А вот сидит торговец из Самарканда, да какой – из знаменитого торгового дома. Он здесь, он с нами, он брат наш. Но… Юношей выехал он с мечом в руке на войну с армией повелителя правоверных, и одержал победу, и сам-то остался жив, и не получил ни царапины, – а в это время отряд воинов халифа подстерег на дороге караван, где были жена его с двумя детьми, мальчиком и девочкой, и еще много мирных, безоружных людей, – и убил зачем-то всех.
Я попытался поднять руки и закрыть ими лицо, вскочить на ноги и броситься вон-но ни руки, ни ноги не слушались. Я был на дне глубокой реки, и сквозь вязкую зеленую воду доносился скрипучий голос:
– Знаете ли вы, что с тех пор все, кто близок этому торговцу, боятся даже произносить при нем слово «дети»?
Пауза, длинная, гулкая пауза.
– Знаете ли вы, что все женщины его города и мечтать не смеют о том, чтобы он взял их в жены, – но он так до сих пор и не берет никого? И что нам делать теперь, как помочь его горю? Может ли смыть это горе моя слеза – слеза человека из семьи пророка?
Потрясенный, я не видел ничего, только длинное темное лицо Мансура и две дорожки его слез, которые струились к тощей оранжевой бороде и, не задерживаясь в ней, капали вниз.
– Что же нам всем теперь делать? – тихо повторил с трибуны Мансур, не глядя уже в мою сторону. И, еще тише – но так, что его было слышно во всех уголках масджида, почти прошептал: – А мы построим город. Мы построим лучший город на земле.
Повисла изумленная тишина, и я вдруг почувствовал, что могу дышать.
– Слушайте, о, слушайте, братья мои из Мерва! – вскричал вдруг Мансур пронзительным голосом, зазвеневшим под куполом. – Где-то же должно быть то место на земле, где правоверный сможет увидеть, что люди живут в спокойствии и праведности. Увидеть – и постараться сделать и свой город хоть немного похожим. Где-то же должно быть вместилище мира и спокойствия, и именно этими словами назовем мы свой город. Нет, мы не вернем к жизни безвинно погибших. Но наш город будет искуплением нашим, искуплением вины предков наших за бесцельно улетевшие в небеса души.
– Каким же он будет? – вдруг очень тихо спросил Мансур. – Я вижу его так, будто стою у мощных его стен. Он будет круглым, потому что лучшие города, которые я видел, круглые. Это города Ирана. Потому что кругл Файрузабад. Потому что кругл был прекрасный город на Тигре, которого больше нет, – ваша столица, собратья мои. Потому что никто не умеет строить прекрасные города так, как вы, люди Ирана.
Я понял, что с этого момента иранцы полностью и окончательно покорились Мансуру. И я, сидевший среди них, чуть вытянул шею, чтобы посмотреть на последнюю слезу, остающуюся еще на кончике его бороды. Увидел ее и вздохнул еще и еще раз.
– В центре его будет храм истинной веры и зеленый купол дворца, – продолжал оратор. – Четверо ворот будут вести в остальные города нашего мира – и те, что на северо-западе, будут стоять у начала дороги в славный Мерв. По гладкой спине реки в наш город будут приходить корабли со всего мира. Там будут рынки и храмы, бани и лавки торговцев книгами, в которых содержится мудрость. Там будут золотые ворота, облицованные мрамором. Там будут жить люди всех племен и народов, поклоняющиеся тому пророку, которому хотят. И не будет между ними вражды и злобы. Потому что говорит священная книга – о, люди! Вы созданы от одной пары, от одного мужчины и одной женщины, и вас сделали народами и племенами для того, чтобы вы знали друг друга, а не для того, чтобы друг друга презирали. И когда мы построим свой город, мы откроем эру праведности. Ей не будет конца. И город, наш общий город, будет стоять вечно.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Похожие книги на "Любимый ястреб дома Аббаса", Чэнь Мастер
Чэнь Мастер читать все книги автора по порядку
Чэнь Мастер - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.