Последний легион - Манфреди Валерио Массимо

— Чем это ты перережешь? Ладно, исчезни с моих глаз и благодари своего бога за то, что я сегодня в хорошем настроении, убирайтесь оба, ты и этот твой старый таракан!

Ромул развязал рука Амброзина и помог наставнику подняться на ноги. Старик заметил во взгляде ученика нечто особенное, какую-то особую ярость и гордость, которых никогда не видел прежде, и был не на шутку поражен столь неожиданным явлением. Ромул нежно поддерживал его, выводя из помещения вахты под громогласный смех и язвительные шутки варваров, но это почти неистовое веселье лишь дало понять Амброзину, какой опасности он и его воспитанник подвергались всего несколько мгновений назад. Да и в самом деле… тринадцатилетний мальчишка исчез из-под наблюдения семидесяти лучших воинов имперской армии больше чем на час, повергнув их тем самым в глубочайшую панику.

— Где ты был? — спросил Амброзин, как только они очутились одни в своих комнатах.

Ромул взял влажное полотенце и принялся вытирать лицо.

— В одном тайном месте.

— Что? В этой вилле нет тайников!

— Под мостовой нижнего двора есть потайная галерея, и я… я в нее провалился, — соврал Ромул.

— Ты не слишком искусный лжец. Скажи мне правду.

— Ну, я нарочно туда залез. Отодвинул решетку над дождевым стоком. Я просто почувствовал, как оттуда потянуло воздухом. Поэтому я поднял решетку и спустился вниз.

— Так-так… и что же ты там нашел, внизу? Надеюсь, твои находки стоят тех шишек, которые я получил из-за тебя.

— Прежде чем я отвечу, я должен задать вопрос

— Задавай.

— Что тебе известно о мече Юлия Цезаря?

— Странный вопрос, мой мальчик. Дай подумать… а, да, когда Цезарь умер, наступил долгий период гражданских войн, с одной стороны выступали Октавиан и Марк Антоний, с другой — Брут и Кассий. Ты помнишь, что именно они составили заговор против Цезаря и убили его во время мартовских ид. Как тебе хорошо известно, последняя битва состоялась под Филиппинами, в Греции, — когда Брут и Кассий были разгромлены и убиты. Власть досталась Октавиану и Марку Антонию, и они несколько лет правили Римской империей — Октавиан на западе, а Марк Антоний — на востоке. Но вскоре их отношения изменились к худшему, поскольку Антоний расторг брак с сестрой Октавиана, чтобы жениться на Клеопатре, обворожительной царице египетской. Антоний и Клеопатра потерпели поражение в великой морской битве у мыса Акций и бежали в Египет, где и покончили с собой, по очереди. Октавиан остался единственным правителем всех земель и принял от Сената титул Августа. В честь этого он построил в Римском форуме храм Марса Карающего, и там поместил меч Юлия Цезаря. Однако в последующие века, когда Риму начали угрожать варвары и подошли слишком близко к священным стенам, тот меч был вынесен из храма и спрятан. Думаю, это сделали Валериан или Гален, или кто-то другой. Я даже слышал, что Константин увез меч Цезаря в Константинополь, свою новую столицу. Но говорят, что в какой-то момент кто-то подменил настоящий меч копией, и никто не знает, где находится настоящий.

Ромул бросил на наставника загадочный и в то же время торжествующий взгляд и заявил:

— Ты сейчас это узнаешь.

Он выглянул в окно, в дверь — чтобы убедиться, что рядом никого нет, а потом, усмехнувшись удивленно наблюдавшему за ним наставнику, нырнул под кровать и вытащил оттуда свой скомканный плащ.

— Смотри! — торжественно произнес мальчик и обнажил сверкающее лезвие меча Амброзин онемел от изумления. Ромул держал меч на ладонях, плашмя, и полированная сталь поблескивала в полутьме. Золотая рукоятка была искусно выкована в форме головы орла с топазовыми глазами.

— Это меч Юлия Цезаря, — сказал мальчик. — Взгляни на эту надпись: «CaiiluliiCaesarisensisca…» — прочитал он, всматриваясь в затейливые буквы гравировки.

— Ох, великий господь! — перебил его Амброзин, касаясь меча дрожащими пальцами. — Ох, великие боги… Калибан, меч Юлия Цезаря! Я всегда думал, что он потерян много веков назад. Где ты его нашел?

— Он висел на поясе статуи Цезаря, в ножнах, там, в конце подземной галереи. Как-нибудь, когда эти уроды снова напьются, я отведу тебя туда и ты сам все увидишь. Ты просто глазам не поверишь! Но что ты такое сказал о мече? Что за Калибан?

— Это значит — «выковано калибанами» так назывался один народ в Анатолии, славившийся умением ковать непобедимую сталь. Они это сказали, когда Цезарь выиграл битву в Понте, при Целе…

— Это когда он сказал: «Пришел, увидел, победил?»

— Совершенно верно. Но, тогда говорили, что некий оружейник, чью жизнь спас Цезарь, выковал для него особый меч, используя небесное железо, прилетевшее с неба. Этот метеор, найденный на леднике горы Арарат, был закален в огне, по нему били молотами непрерывно в течение трех дней и трех ночей, а потом закалили в крови льва.

— Разве такое возможно?

— Более чем возможно, — кивнул Амброзин. — Конечно же. И мы прямо сейчас можем выяснить, действительно ли ты нашел самый крепкий меч в мире. Ну-ка, возьми его как следует!

Ромул повиновался.

— А теперь ударь по тому канделябру, со всей силы.

Ромул нанес удар; меч прорезал воздух с едва слышимым свистом, но мальчик промахнулся, и конец меча пронесся буквально на волосок от канделябра. Ромул пожал плечами и хотел размахнуться во второй раз, но его остановила рука Амброзина, легшая на его плечо.

— Я не ошибусь в этот раз, — сказал Ромул. — Смотри… — Но он тут же умолк, заметив странное выражение глаз старого наставника. — В чем дело, Амброзии? Почему ты на меня так смотришь?

Меч, не попавший по канделябру, задел паутину, висевшую в углу комнаты, и разрезал ее точно пополам, оставив хлопотливому пауку лишь верхнюю часть его ловчей сети. И разрез был настолько ровным и безупречным, что поверить в это было просто невозможно.

Амброзин подошел поближе и изумленно всмотрелся в рассеченную паутину.

— Взгляни, сынок! Ни один меч в мире не способен на такое!

Он все смотрел на паутину, как зачарованный, а тем временем паук выбрался из своего укрытия, быстро оглядел свою разрушенную сеть, выпустил из брюшка нить — и спустился вниз, на мгновение сверкнув золотой точкой в солнечном луче, пробившемся сквозь щель в ставнях. И исчез в темноте. Амброзин повернулся и посмотрел на ученика. Глаза мальчика сверкали той же самой отчаянной и яростной гордостью, какую наставник увидел в тот момент, когда Ромул решился посмотреть прямо в глаза варвару Вульфиле в доме стражей.

Это был свет, какого Амброзин ни разу не видел прежде, яркий, металлический… — в золотистых глазах орла. И древние стихи сорвались с губ старика, как молитва: «Venietadu-lescens a mariin/егоcum spatha…»

— Что ты сказал, Амброзии? — спросил Ромул, снова заворачивая меч.

— Ничего, ничего, — пробормотал старый наставник. — Я просто счастлив. Счастлив, мой мальчик.

— Почему? Потому что я нашел этот меч?

— Потому что для нас пришло время покинуть это место, и ничто на свете не сможет нас остановить.

Ромул промолчал. Он спрятал сверток с мечом и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Амброзин упал на колени прямо на пол и крепко сжал в руке веточку омелы, что висела на его шее. Он молился из самой глубины своего сердца, прося о том, чтобы только что сказанные им слова оказались правдой.

ГЛАВА 4

Ромул сидел на деревянной скамье и тыкал прутиком в муравейник. Колония крошечных существ, уже устроившихся в своих бастионах на зиму, пришла в движение. Охваченные паникой муравьи помчались в разных направлениях, пытаясь спасти яйца, снесенные их королевой. Амброзин, как раз в этот момент проходивший мимо, остановился.

— Как себя чувствует мой маленький Цезарь?

— Не слишком хорошо. И не называй меня так. Я ничто и никто.

— И ты изливаешь свое раздражение на этих ни в чем не повинных крошек? Если учесть масштабы разрушений, ты творишь нечто вроде великого разгрома Трои во времена Нерона.