Призрак Адора - Шервуд Том

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71

Пантелеус подошёл и встал рядом со мной.

– Не будет? – на роже его снова выразилось тупое непонимание.

– Если умрёт здесь ещё кто-нибудь, то умрёт и лекарь, – заверил зверя Пантелеус. – Лекарь в заросли прыгнет. К собакам. А дон Джови узнает, что всё это из-за того, что Хосэ стал плохим управляющим.

Длинная, невыносимо длинная минута тянулась в молчании. Потом Хосэ резко развернулся и с протяжным рычанием бросился в свой дом на сваях. Спустя миг он вновь вырос в дверях, спрыгнул на землю и бросился к проёму в стене зарослей, к началу дороги, ведущей в Адор. На бегу он споткнулся, и когда на секунду опёрся о землю сжатым кулаком, то склонённой фигурой на кривоватых согнутых лапах, с длинной, вытянутой, волосатой рукой он стал невыразимо похож на гигантскую обезьяну. Прошёл ещё миг, и только пыль, повисшая в густом, вечернем, нагретом воздухе напоминала о том, что только что здесь пронеслось, спеша по своим ужасным делам, ужасное существо.

КОРИЧНЕВЫЕ КОРЕШКИ

Помчался в Адор, – послышался рядом с нами знакомый уже гугнивый голос. – А в дом-то он забегал за деньгами.

– Ночь будет пьянствовать? – понемногу выходя из оцепенения, предположил я.

– Э, нет, капитан Том. Хосэ вцепился в тебя крепко. Он умеет очень быстро увидеть и понять слабое место в душе человека, вот как в Тамбе – увидел его чувство к Ари. Ему не просто нужно замучить и убить человека. Ему нужно убить и замучить его через это вот слабое место.

– Так ты что же, думаешь, что он у меня…

– Конечно. Он увидел, что ты не переносишь страдания другого человека. Теперь он купит в Адоре ребёнка или лучше двух, привезёт их сюда и станет медленно и страшно убивать.

– Ребёнка? – холодный пот выступил у меня на лбу.

– А когда он умрёт, Хосэ привезёт ещё и ещё. Пока ты жив, ты каждую ночь будешь засыпать под ужасные тоненькие крики. Так здесь уже было. Рано или поздно, чтобы избавить детей от мучений, ты убьёшь сам себя.

Я принялся размышлять вслух.

– Завтра к вечеру он вернётся. Дон Джови приедет узнать, сколько мы нарубили тростника. Назначит меня управляющим. Потом охранники покажут меня собакам как своего, и я ночью пойду в лес и сколько смогу – перережу их. Белые, их увидеть легко. А утром поднимем всех людей, всех. Если же Хосэ привезёт ребёнка, мне придётся под любым предлогом уйти из лагеря: без меня он его мучить не станет. Если только действительно он всё это будет готовить именно для меня.

– А как быть с охотниками? – поинтересовался Длинный Нос. – Сильные, сытые, очень умеют убивать. И будут стрелять. Невозможно ничего сделать. Такое уже было.

– Ладно. Времени, чтобы что-то придумать, у нас достаточно. Сейчас скажи-ка, где хранятся запасы еды и воды?

– У Хосэ в доме, где же ещё.

– Под замком?

– Какие замки, – грустно улыбнулся карлик. – Кто посмеет войти в дом Хосэ, кто?

– Я.

– Что ты задумал, Том? – спросил меня Стоун.

– Завтра предстоит большая работа. Поэтому сегодня я буду кормить людей. И дам воды вдоволь. Очень хорошо, что Хосэ нет.

– Охотники есть.

– Да, есть. Поэтому. Стоун, позови Бариля, Оллиройса, Тамбу. Кое-что обсудим. Если война начнётся прямо сейчас, то главное – не дать охранникам убежать в лес. Оттуда они, под защитой собак, нас легко перестреляют.

Быстро и тихо были сделаны необходимые приготовления. Отобраны наиболее надёжные люди, скрылось в складках одежды оружие. Я вошёл в дом.

Первое, что меня поразило – это громадных размеров, роскошная, под шёлковым балдахином, кровать. Затем – книги, разложенные на стоящих вдоль стен пюпитрах. Все раскрыты. Не удержавшись, я перелистнул страницы ближайшей – и чихнул. Пыль! Очевидно, Хосе держал их раскрытыми для собственного тщеславия. Но это потом, потом. Где кладовая? А вот и она: за кроватью – дверца в пристройку. Широкие и длинные, вдоль стен, полки. Корзины, тюки, ящики. Свет едва проникал сюда, но даже этого слабого полумрака мне было достаточно, чтобы увидеть нечто очень важное: два стоящих в углу стволами вверх мушкета. Сейчас, конечно, их трогать нельзя, но знать то, что они вот здесь стоят, – очень важно.

Я выбрал большое количество хороших продуктов и сказал Длинному Носу, чтобы завтрак он сегодня приготовил обильный и сытный. И здесь напряжение снова охватило меня. Ко мне приближался, повесив мушкет за спину, один из охранников. Я перехватил несколько быстрых взглядов. Ну что ж, мы уже ко всему готовы.

– Давай, Алим! – подбодрил его криком кто-то из товарищей.

– Ты что это здесь хозяйничаешь, алле хагель! – недобрым голосом произнёс подошедший. – Не слишком ли спешишь стать управляющим?

– Что-то не так? – излучая искренний интерес и глуповатость, поинтересовался я.

– Для чего это ты кормишь этих чёрных свиней?

– Это не я. Так приказал дон Джови. Извини, если тебя это обидело. Впрочем, как только дон приедет, я сообщу ему, что ты недоволен его распоряжением. Алле хагель.

Облачко озадаченности наползло на его лицо. Сплюнув под ноги, он повернул назад. Охранники, собравшись в кружок, набивали табаком трубки, переговаривались.

– Очень хорошо, – выждав минутку, негромко сказал я Готлибу. – Пока они отвлечены, возьми десяток ребят и принесите все мачете с плантации. Посмотри, чтобы у каждого в руках было хоть какое-то оружие – на случай, если собаки выйдут на тропу.

– Будем точить? – смекнул он.

– Именно. С острым мачете можно сделать не две, а даже три нормы.

– Но ведь подносчики не будут успевать!

– Об этом уже подумал. Охранники завтра не у дел, мы как бы предоставлены сами себе. Я заберу у них лошадей.

– Нет, невозможно. Не отдадут.

– А я тут один секрет разузнал. Вот, кажется, скажи я им, что дон Джови велел зарезать друг друга, – так ведь возьмутся всерьёз за ножи. А он при ком-то из них приказал Хосэ дать мне всё, что потребую. Будут у нас лошади, будут. И мачете всю ночь точить будем. Никто и слова не скажет. Потому, что точить станем не таясь, открыто. Так что несите-ка их сюда, несите.

Самые важные распоряжения сделаны. Люди ушли по тропе, и тишина в той стороне говорит о том, что пока всё идёт хорошо. В лагере оживлённые разговоры и даже, как в это ни трудно поверить, смех. Длинный Нос кормил рабов небывалым ужином.

– Кажется, появилась свободная минутка, Томас? – проговорил кто-то рядом.

Пантелеус. Капли пота прочертили грязные дорожки на его покрытом пылью лице. Но глаза спокойные и даже довольные. Вот только кот, прятавшийся под одеждой у него на животе, а теперь показавший круглую плешивую башку свою в открытом клине ворота, имел вид тревожный и хмурый.

– Что, друг, – спросил я его. – В невесёлое приключение мы притащили тебя, верно?

Он быстро дёрнул кошачьим своим языком. Мелькнул, выказывая почти по-человечески осознанную опасность, его розовый кончик.

– Есть у нас дельце к тебе, – негромко сообщил лекарь, приминая ладонью на кошачьей голове встопорщенные острые уши. – Зайдём-ка в хижину. Пошептаться нужно.

Мы вошли в плотный, пропахший потом, кровью и настоявшимся человеческим страданием полумрак. Когда глаза привыкли и стали различать предметы, я увидел в углу большую охапку веточек, листьев и трав.

– Делаю вид, что начал собирать травы для нового рома, – приглушённо сказал Пантелеус. – Много нашёл хороших и сильных трав. Но главное – вот.

Он придвинулся ко мне, поднёс, оглядываясь, сжатый кулак к груди и раскрыл ладонь. На ней лежало несколько коротких коричневых палочек.

– Что это, – проникаясь его почтительным и осторожным к этим палочкам отношением, спросил я.

– Синявка, или Весёлая Габриэла, – ответил травник и непроизвольно передёрнул плечами.

– Красивое имя.

– Да, и сама трава-то очень красива. Когда цветёт – на синеватых её лепестках ярко горит по три алых пятнышка. Два – чуть вытянутые по вертикали, словно распахнутые в диком веселье сумасшедшие глазки. Под ними – пятно побольше, треугольное. Острым клинышком книзу, верхняя линия чуть вогнута. В точности растянутый в неудержимом смехе девичий ротик. Древние знахари, оставляя след её в своих рукописях, так и называли: Девочка Габи. Некоторые – Василисковая Габриэла. Ну и потом у разных народов были для неё разные имена: Ка-Туй, Карандора, Аспидка, Бирильца, Алые Глазки. Встречается исключительно редко, и многие врачеватели, занимающиеся травами, склонны считать её легендой, вымыслом. А вот мой учитель, встретившись с Габи, был так потрясён тем, что всё рассказанное про неё – правда, и, описывая то невероятное действие, которое оказывает на живой организм вытяжка из её корешков, называл саму траву не иначе, как Девочка Смерть.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71