Тени пустыни - Шевердин Михаил Иванович
Алаярбек Даниарбек вышел, и долго еще со двора доносилась его воркотня, похожая на гудение огромного шмеля.
Известна своими горячими ветрами Хафская богом забытая степь Даке Дулинар–хор… Когда к вечеру в селение прискакали фарраши, вихри уже смели с соляной поверхности следы дервиша.
Перепуганные хелендинцы забились в свои камышовые хижины и с дрожью прислушивались к раздирающим крикам старосты, с которого спускали три шкуры. Он даже не понял, за что его бьют: за умершего от голода мальчика или за какого–то неизвестного дервиша. Больше всех неистовствовал явившийся с жандармами араб. Распоряжался и приказывал он. По его настоянию всех почтенных людей Хелендэ пригнали на площадь.
— Знаете и молчите, — говорил араб. — Посидели бы на раскаленной плите — развязали бы языки!
— Благословенный эмир бухарский приказывал в подобных обстоятельствах осторожненько сдирать с заподозренных кожу. Очень это у всех развязывает язык, а?
Слова эти заставили араба резко повернуться. Мертвенно–серые губы его вытянулись в ниточку, просушенные ветром кирпично–красные щеки задергались. Глаза его вперились в дерзко улыбающуюся физиономию замешавшегося в толпу зевак Алаярбека Даниарбека. Он стоял впереди, засунув, по обыкновению, ладони за поясной платок, и с видимым интересом разглядывал араба.
— Нет… Сто тысяч свидетелей! Нет! — проговорил задумчиво маленький самаркандец.
Теряя самообладание, араб воскликнул:
— Что нет? Что ты хочешь сказать своим «нет», ты, персидский пес!
— Нет, — усмехнулся Алаярбек Даниарбек, — он не араб. Я так и знал. Он не араб!
Конечно, стоявший перед ним человек, несмотря даже на шелковый бурнус с черно–белым, в шахматную клеточку шнурком «агал», перехватывающим капюшон на лбу, ничуть не походил на араба, да и вообще на восточного человека. Всякий увидевший его сказал бы: «Этот рыжий из рыжих ференг рядится в араба. Что он там клянется именем аллаха? Посмотрите на его усы и бороду!» Впрочем, определение «рыжий» едва ли подходило. Цвет волос и усов «араба» можно было скорее назвать русым. Во всяком случае, лицом и внешностью он смахивал на европейца, да еще северного, нордического типа, и никакой арабский бурнус, никакой маскарад не мог сделать его арабом.
Кровь волной прихлынула к щекам араба, но он сдержался и сдавленным голосом приказал:
— Возьмите его и выколотите из него пыль. Большевистским духом от него тянет.
Запахнув с шуршанием свой шелковый бурнус, араб вошел в помещение. Теменем он задел притолоку и выругался. Низкорослый Алаярбек Даниарбек привстал на цыпочки и потрогал косяк, как бы проверяя, цело ли дерево.
Как ни озабочены были фарраши, они не удержались от улыбки.
— Но–но, — проворчал начальник фаррашей, непомерно грузный жандармский капитан, — не очень–то хорохорься… Снимай–ка халат да штаны. Покормим тебя палками досыта.
— А вот и нет!
— А вот и да!
— А вот и не посмеете! Вы знаете, кто я?
Но капитан устал. Он рыскал всю ночь по пустыне в поисках таинственного дервиша. У него ныла поясница. Его преогромный живот, раздувшийся от гороховой похлебки — «пити» и кебаба, жаждал мягких одеял. От бесконечной тряски в седле разыгрался застарелый геморрой. И почтенный начальник меньше всего хотел пререкаться с этим широкоскулым ничтожным тюрком, педвернувшимся не в добрый час ему под руку. Многозначительно подмигнув Алаярбеку Даниарбеку, он почти нежно сказал ему:
— О ваше высочество господин ширванский принц, не обессудьте, ваша милость, в Хафской провинции нашего пехлевийского благоденствующего государства военное положение. По ту сторону границы, в Туркмении, восстание против большевиков. Господин Джаббар ибн–Салман облечен властью и полномочиями. Он приказал, ваше высочество, выколотить из вашей благородной спины пыль и…
— Так эта рыжая скотина и есть Джаббар ибн–Салман? Ну… Да если он сунется в арабский аул в арабском бурнусе, его арабские мальчишки камнями забросают…
— Хватит болтать. Раздевайтесь, ваше высочество. Лапы моих молодцов железные. Еще порвут ваш золототканый камзол. А ну!
Но Алаярбек Даниарбек не спешил. Он неторопливо шарил у себя за пазухой. Терпение капитана истощилось. Он сделал знак глазами, и два жандарма двинулись к Алаярбеку Даниарбеку, сжимая в руках тонкие длинные палки, универсальное орудие азиатской администрации в деле управления простым народом — стадом рабов господа бога.
— А за то, ваша милость, господин принц, что заставили меня, ничтожного, потратить столько драгоценного времени на беседу с вами, разрешите добавить сверх нормы еще штук двадцать плетей, — добавил, сладенько улыбаясь, капитан. — Да не волнуйтесь, ваша светлость, у нас, в прогрессивном государстве, порядочек! Вас уложим поудобнее. Вот нате шелковое одеяло… — Он ногой швырнул кусок изъеденной молью кошмы.
— Уберите лапы! — закричал Алаярбек Даниарбек. — «Зимой пшеница созрела — летом бык замерз». Все у тебя, господин жандарм, в тухлых твоих мозгах перемешалось… На кого ты смеешь замахиваться своей прогрессивной нагайкой! На, смотри! Как бы тебе самому не пришлось примочки на задницу ставить!
— Что это? — Капитан еще топорщил надменно свои жесткие, точно проволока, усищи, но глаза его забегали.
Неторопливо Алаярбек Даниарбек вытащил из–за пазухи сверточек в чистой тряпице, развязал тугой узелок и развернул. На ладони самаркандца алела книжица, при виде которой жандармы издали нечто вроде «ох–хо» и мгновенно выпустили из своих рук Алаярбека Даниарбека.
— На, читай!
— Творец всевышний! Советский паспорт! Я ваш слуга! — залебезил капитан, пугливо отстраняя паспорт. — Вы русский? Что же вы раньше не сказали?
— Я — узбек. Пойми — я гражданин Советского государства. И ты, слепая курица, со своим ряженным в арабский бурнус дергунчиком из кукольного театра ответите еще за оскорбления, нанесенные мне, Алаярбеку Даниарбеку, советскому гражданину, облеченному дипло… дипло… тической неприкосновенностью… да ты знаешь, что тебе и твоему другу, этому шуту в арабском балахоне, будет?!
Надо было посмотреть на Алаярбека Даниарбека в его поистине благородном негодовании.
Выпятив грудь, не вынимая ладоней из–за пояса, он наскакивал на толстого, огромного жандарма. Со стороны казалось, что маленький черный петушок клюет разжиревшего, перепуганного кота, а кот только жмурится от ужаса, боясь пустить в ход свои когти.
Долго бы еще сварливый самаркандец читал господину жандармскому капитану нотацию, как полагается вести себя административному лицу с «персоной грата», если бы не вмешательство вышедшего из конторы Петра Ивановича.
— Я не раз уже вас предупреждал, товарищ Алаярбек Даниарбек. Паспорт у вас не для того, чтобы козырять им по поводу и без повода…
— Тебе хорошо, Петр Иванович, а мне чуть спину не измололи.
— Слышал, слышал. Вы тут такой базар устроили. За версту крик слышен. Не суйтесь не в свое дело.
— Этому жандарму — «было два, стало три» — я предпочитаю собаку.
— Тише вы! Не дружите с глупостью — в своей крови захлебнетесь, отвел в сторону Алаярбека Даниарбека доктор. — Вы забыли, где мы… Сегодня вы легко отделались, а завтра… При первой возможности придется отправить вас домой… в Самарканд.
— Э, и поговорить с усатым нельзя. Что я, боязливый? Это трус бежит, бросив на дороге голову. Говоришь, в Самарканд ехать? Очень рад. Растолстею, что хум с вином. Все уважают толстых.
Петр Иванович не мог сердиться. Маленький самаркандец напряженно сопел. Волосы, росшие у него прямо из ноздрей, забавно шевелились. Завернув с необыкновенной тщательностью паспорт в тряпицу, Алаярбек Даниарбек вздохнул:
— Такая маленькая книжечка, а необыкновенную силу имеет.
Он ушел в лачугу. Сев на тощий тюфячок, он плотно прислонился к отполированной многими спинами стене. По лицу его бродила злая улыбка. Вдруг у него вырвалось:
— Вон ты какой!.. Да… Отомстивший врагу проживет тысячу лет!
Туманен был смысл этих слов, но Алаярбек Даниарбек, видимо, хорошо знал, что хотел сказать.
Похожие книги на "Тени пустыни", Шевердин Михаил Иванович
Шевердин Михаил Иванович читать все книги автора по порядку
Шевердин Михаил Иванович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.