Курляндский бес - Плещеева Дарья

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75

Они выбрали такой сложный путь, чтобы не слишком бросаться в глаза. Можно было доехать от Гольдингена до Виндавы и прямой дорогой, но прямая была многолюдной, и два бородатых парня в странных кафтанах слишком бы привлекали внимание. Пожалуй, кое-кто и принял бы их за поляков, каких в здешних краях бывало немало, опять же – по случаю войны в Курляндию пришли беженцы, но человек, водящий с поляками знакомство, уж не ошибся бы.

Ивашку разбудили петухи. Видимо, за рощицей была усадьба. Небо посветлело настолько, что уже можно было собираться в дорогу. Петруха никак не мог проснуться, и Ивашка решил не трогать его, пока не будет съедена горбушка серого хлеба, присыпанная серой же солью. А вот воды, чтобы запить, у него не было.

Ивашка, городской житель, не так уж часто ночевал в лесу, укрывшись епанчой. Под забором, в лопухах – бывало раньше по пьяному делу. Но, попав в Посольский приказ, он себе таких шалостей уже не позволял. Утренний лес с птичьей перекличкой был для него дивом дивным, а кустик земляники перед самым носом – радостью несказанной. Однако не только птицы перекликались – Ивашка уловил далекие голоса. Кто-то шастал по лесу, и Ивашка сперва заподозрил охотников, потом сообразил – охотники не орут, а дуют в рожки. Он недавно сопровождал Шумилова, который в свите боярина Тюфякина поехал на герцогскую охоту. Боярин сперва был рад – будет чем похвалиться в Москве, с самим герцогом охотился. Но день в седле, дело обычное для молодых курляндских баронов, дался ему с таким трудом, что еле довезли страдальца до шатра. Шумилов по этому поводу высказался среди своих:

– Дал Бог честь, так сумей ее снесть.

И даже не улыбнулся, чтобы подчеркнуть собственное ехидство.

Завтракал Ивашка, закутавшись в епанчу, так что одна рожа и рука с горбушкой торчали. Прислушиваясь к голосам, он вертел головой, как птица, и вдруг понял – это действительно охота, потому что сквозь кусты пробирается какой-то крупный зверь; статочно, кабан. И зверюга уже совсем близко.

Пистоли были в седельных ольстрах, а бахматы, не расседланные, лишь с ослабленными подпругами, паслись шагах в десяти от Ивашки. Он сам не понял, как, выпутавшись из тяжелой епанчи, мгновенно оказался у своего коня.

Держа двумя руками пистоль, Ивашка вглядывался в лес и слушал шорох. Одновременно он вспоминал, что рассказывали бывалые охотники про медвежью охоту: не бойся зверя, когда он на задних лапах, бойся, когда несется к тебе на всех четырех. Однако – водятся ли в этой части Курляндии медведи? Насчет кабанов Ивашка знал точно – имеются, и лось может выйти из чащобы, и волки наверняка где-то тут бродят…

Когда за листвой появилось что-то черное, у Ивашки хватило мужества не стрелять сразу.

Споткнувшись о корень, из кустов выпала черная фигура – явно человеческая.

– Монах? – сам себя спросил изумленный Ивашка. Кто бы еще мог слоняться по лесу в долгополой одежде?

Фигура приподнялась на локте, и он увидел безбородое лицо.

– Баба?!

– Спасите меня… – по-немецки прошептала женщина.

– Ты кто такова? – по-немецки же спросил Ивашка.

– Я монахиня ордена бегинок… За мной гонятся, хотят меня убить…

– За что?

– Они думают, что я убила человека. Ради Христа – спасите!

Отказать Ивашка не мог.

– Они далеко?

– Скоро будут здесь. Они – верхом, их шесть человек.

Думал Ивашка недолго.

– Ложитесь сюда, – велел он. И, накрыв женщину епанчой, сам сел ей на ноги.

Минуты не прошло, как на опушку выехал всадник – седой, всклокоченный, в тусклом железном шлеме и рыжем кожаном камзоле, который был чуть ли не под мышками опоясан широким красным шарфом.

– Вы кто такие? – спросил он Ивашку и проснувшегося Петруху.

– Мы московиты. Исполняли поручение нашего господина… – и Ивашка назвал князя Тюфякина.

– Поручение?

– Да, письмо его высочеству везли, теперь возвращаемся.

– Женщину не видели?

– Женщину, в лесу? Петер, ты женщину тут не видел? – спросил Ивашка Петруху.

– Только во сне, – отвечал Петруха.

– Точно ли не видели?

– Как Бог свят! – Петруха широко перекрестился.

– Увидите – постарайтесь задержать и доставить в Гольдинген, будет награда. Сразу ведите в замок. Она – преступница, мужчину убила. Ганс, тут ее нет! – вдруг заорал всадник. – Она может уйти вдоль реки, скачи к берегу!

Он развернул коня, и тот тяжело поскакал прочь от опушки.

– Баба у него сбежала? – спросил не совсем проснувшийся Петруха. – Ну и поделом дураку – мечется по лесу, спать не дает…

Ивашка похлопал по епанче – там, где, по его мнению, было плечо женщины.

– Вылезайте, сударыня, – сказал он и встал.

– Что?.. – Петруха вытаращил глазищи на монахиню. – Так она тут была? Ну и сволочь же ты, Ивашка! Я ж поручился, что ее тут нет!

– Вольно тебе было ручаться! Кто тебе велел?!

Началась обычная перебранка на чистом русском языке.

– Ты как знаешь, а я ее в замок отвезу! – наконец заявил Петруха. – Еще нам преступных баб недоставало!

– Она Христа ради просила помочь, ирод! Христа ради! Это что – совсем для тебя пустое слово?

Монахиня, решив, что ее спаситель будет еще долго браниться, стала потихоньку отступать к лесу.

– Куда?! Стой!

Петруха, вскочив, кинулся за ней и поймал за руку, да так дернул – монахиня упала на колени.

– Ради Бога, отпустите меня! – взмолилась она. – Или поезжайте со мной! Я ничего дурного не сделала, я могу это доказать! У меня есть свидетель!

– Какой такой свидетель? – сердито спросил Петруха.

– Его высочество герцог Якоб. Я должна его найти! Он мне поможет выпутаться из этой страшной истории!

– Врет, – по-русски заметил Петруха и опять перешел на немецкий: – Вы врете, сударыня.

– Клянусь вам, это правда. Если вы поможете мне встретиться с герцогом – сами поймете.

– Врет, – повторил Петруха. – Возьмем ее с собой и довезем до замка.

– Нет, – ответил Ивашка. – Послушай, я дело говорю. Или она кого-то там убила, или не убила. Если убила – то правда очень скоро вылезет на свет божий. Если не убила, а мы ее замковой страже отдадим…

– То что?

– А то, что герцог вернется в Гольдинген, во всем разберется, и если она никого не убивала, так мы же еще окажемся виноваты. А нас для того сюда посылали, чтобы мы с герцогом ссорились?

– Врет она про герцога. Врет, чтобы мы ее отпустили.

– А мы не отпустим. Мы ей свяжем руки и повезем с собой. Все растолкуем Шумилову, он что-нибудь придумает. Подержим ее взаперти, пока герцог не вернется. И тогда мы на коне! Если она убийца – так мы убийцу изловили. А если невинна – так мы ее уберегли. Понял, исчадище?

– Ни черта не понял!

– Ну и дурак!

Ивашка, служа в Посольском приказе, на всякие выкрутасы насмотрелся. Вот и понял, что с бабой, да еще монашкой, которая считает свидетелем своей невиновности самого герцога, держи ухо востро. Поэтому он в конце концов сдержался, перестал отвечать на Петрухину ругань и задумался, глядя на монахиню.

– Отпустите меня, – поймав его взгляд, попросила она.

– Да врет же, как ты того не видишь! – выпалил Петруха. – Еще неизвестно, точно ли монашка! Нацепить черный подрясник – невелика наука! Может, самого подлого рода?!

– А чтоб тебе! Я ж ее признал! Помнишь, когда нас в Либаву посылали? Помнишь, в порту? Ну? Когда на берег высадили Палфейна с мартышками? Он же не один был! При нем был тот молодец, граф, и еще люди, и две монашки! Так это она и была, ее граф из Голландии привез! Она не простого рода! Граф перед ней прямо стелился!

– Так это Палфейна нужно спрашивать… – проворчал Петруха. – Вот по твоей милости, чтоб ты сдох, в такое влипли…

– Может, она графу тому – родня? – предположил Ивашка.

– Отпустите меня, – попросила монахиня. – Я дойду до Виндавы, отыщу его высочество. Герцог собирался пробыть там неделю, а ему нужно срочно вернуться в Гольдинген!

– Вас ищут, сударыня, – напомнил Ивашка. – Вас ищут на виндавской и на пильтенской дороге. Вы же сами сказали – вас хотят убить! Так поймают и убьют! А вот в Гольдингене, откуда вы убежали, вас искать не будут.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75