Теперь выступил Толстяк Джемми. Как и любой вестмен, он всегда носил с собой несколько длинных, достаточно прочных ремней.
– Мой дорогой сэр, ваш шаг первый, – обратился он к Виннету, держа в руке два ремня. – Вам повезет, если к дереву вас привяжет рука товарища. Но прежде пусть все убедятся, что оба ремня одинакового качества.
Ремни пошли из рук в руки, их ощупал и обследовал буквально каждый. Теперь осталось определить, кто из двоих окажется привязанным к стволу правой, а кто – левой рукой. Два травяных стебля различной длины послужили жребием. Виннету вытащил короткий, то есть оказался в невыгодном положении: у него оставалась свободной левая, менее тренированная, рука. Апсарока приветствовали это выгодное им обстоятельство радостным «у-ах!» [58].
Наконец петли захлестнули запястья обоих бойцов, после чего другие концы ремней были обмотаны вокруг древесного ствола так, чтобы руки противников могли легко двигаться и вращаться. Во время «му-мохвы» происходит следующее: бойцы в течение четверти часа, а иногда и дольше, кружат вокруг дерева, прежде чем нанесут первый удар. Обычно, как только проливается первая кровь, противники распаляются и схватка быстро заканчивается смертью или поражением одного из них.
И вот борцы приготовились, застыв по разные стороны от липы.
Хромой Фрэнк находился рядом с Джемми.
– Послушайте, герр Пфефферкорн, – произнес он, – сейчас как раз тот самый случай, когда мороз пробирает по коже до самых костей! Ведь не только они рискуют своими жизнями, но и мы тоже! У меня где-то под скальпом возникает чувство, будто он мало-помалу уже отмирает. Кстати, покорнейше благодарю вас за обещание не мешать им прикончить нас невиновными, после того как оба наших чемпиона проиграют!
– Фи! – скривился Джемми. – Хоть на душе у меня тоже не соловьи заливаются, все же мне кажется, на Виннету и Разящую Руку можно положиться.
– Конечно, со стороны так кажется. У апача такое невозмутимое лицо, словно он матадор с десятью пиками в руках! Но тихо! Говорит Раскатистый Гром.
Получив от своих длинный острый нож, апсарока крикнул апачу приказным тоном повелителя:
– Шише! [59] Или мне придется гоняться за тобой вокруг дерева, пока ты не падешь мертвым от страха, прежде чем мой нож коснется тебя?
Виннету не отвечал. Он повернулся к Разящей Руке и произнес на языке апачей, который его противник не понимал:
– Ши дин льда сесте [60].
В ответ Разящая Рука громко объявил:
– Наш брат отбросил мысли об убийстве. Он победит своего врага, но не прольет ни капли крови.
– Уфф, уфф, уфф! – воскликнули апсарока.
Раскатистый Гром на слова Разящей Руки ответил с презрением:
– Ваш брат обезумел от страха. Его муки будут недолгими!
Он шагнул вперед, и дерево перестало разделять противников. Зажав нож в кулаке, апсарока буквально пожирал Виннету хищным взглядом. Но тот, казалось, не обращал на него никакого внимания, а с демонстративным равнодушием глядел куда-то мимо, его лицо было таким спокойным и неподвижным, словно речь сейчас шла вовсе не о его жизни. Но Разящая Рука хорошо знал, что каждый мускул и каждое сухожилие его друга и брата напряжены до предела, Виннету в любой миг готов отразить нападение.
Недалекий апсарока попался в сети, расставленные хитроумным апачем. Решив, что пора действовать, Раскатистый Гром внезапно – как ему казалось – подскочил к Виннету и уже занес руку для смертельного удара. Но, вместо того чтобы отступить, апач присел и молниеносно ткнул своего соперника рукоятью ножа точно в подмышечную впадину. Этот не только рискованный, но и очень сильный и ловкий прием удался: опешивший апсарока отлетел назад и выронил нож. Виннету тут же бросил свой и услышал крик краснокожего – похоже, у того была вывихнута рука. В следующий миг вождь апачей нанес кулаком противнику резкий и сбивающий с ног удар «под ложечку», после чего апсарока свалился навзничь, да так и остался лежать на спине с повисшей вдоль ствола рукой.
На мгновение Гром был ошеломлен, всего лишь на мгновение! Но этого времени хватило апачу с лихвой. Подхватив с земли свой нож, он молниеносно перерезал свой ремень и склонился над врагом.
– Ты понял, что проиграл? – спросил Виннету.
Поверженный не ответил. Он тяжело переводил дыхание, задыхаясь то ли от полученного удара, то ли от бессильной ярости и смертельного страха.
Все произошло так быстро, что многие не уследили за движениями Виннету. В кругу стояла мертвая тишина, а когда маленький саксонец хотел выразить ликование восторженным «ура!», Разящая Рука жестом заставил беднягу запнуться на полуслове.
– Бей! – приказал апсарока, устремив свой взгляд, полный жгучей ненависти, на склонившегося над ним апача. Сказав это, он закрыл глаза.
Виннету поднялся, перерезал ремень побежденного и произнес:
– Вставай! Я обещал не убивать тебя и сдержал слово!
– Я не могу теперь жить! Я побежден!
Тут к поверженному подошел Ойт-э-ке-фа-вакон и грозно приказал:
– Поднимайся! Тебе дарят жизнь, ибо твой скальп не имеет никакой ценности для победителя. Ты вел себя как мальчишка. Но здесь еще стою я! Храбрец, Ищущий Лекарство, будет бороться с вами! Я одержу победу оба раза, а когда мы станем делить скальпы врагов, ты уйдешь к волкам прерий и будешь жить с ними. Возвращаться в твой вигвам тебе запрещено!
Раскатистый Гром поднялся и тут же схватился за свой нож, валявшийся рядом.
– Великий Дух не хотел, чтобы я победил, – произнес он с горечью в голосе, – но к волкам я не пойду! Вот мой нож. Он покончит с моей жизнью! Я не хочу принимать ее в дар. Но сначала я посмотрю, сумеешь ли победить ты.
Пристыженный воин медленно удалился из круга, присев в траве неподалеку. Несомненно, последние слова он произнес, вполне отдавая себе отчет в их серьезности, – позор побежденного ему одному было не пережить!
Никто из соплеменников не удостоил его даже взглядом. Все их надежды сейчас были отданы предводителю, который, опершись мощным торсом о ствол, сказал белому охотнику:
– Иди сюда, бросим жребий!
– Я никогда не бросаю жребий, – ответил тот. – Пусть мне привяжут правую руку.
– Пусть будет так, если ты хочешь умереть быстрее.
– Я не тороплюсь. Просто мне кажется, что твоя левая рука слабее правой. Я не нуждаюсь ни в каких преимуществах. Ты ведь когда-то был ранен.
Охотник указал взглядом на левое плечо краснокожего, через которое проходил широкий шрам. Но его противник не смог оценить благородного жеста, он смерил белого взглядом величайшего удивления и ответил:
– Ты решил оскорбить меня? Или хочешь, чтобы твои воины говорили потом, что я не убил бы тебя, не окажи ты мне милость? Я требую, чтобы ты бросил жребий вместе со мной.
– Ну хорошо, я готов.
Жребий был брошен, и все равно Разящей Руке выпало привязывать правую руку. Вскоре оба стояли друг напротив друга, готовые к схватке. У всех без исключения белых, увидевших в этот момент лоснящиеся от напряжения вздутые мускулы великана, от страха за Разящую Руку замерло сердце.
Но тот, как и его друг Виннету до того, сохранял удивительное спокойствие, во всяком случае внешне.
– Можешь начинать, – повелительным тоном проговорил апсарока, поигрывая бицепсами. – Я разрешаю тебе нанести удар первым. Три удара я отражаю, а потом ты падешь от моей руки.
Разящая Рука улыбнулся. К всеобщему удивлению, он воткнул свой нож в липовый ствол и ответил:
– А я отказываюсь от этого оружия. Но ты все равно будешь повержен при первой же атаке. У нас нет времени, чтобы вести долгую игру. А потому будь внимательнее, я начинаю!
Охотник поднял кулак, будто готовясь к удару, и прыгнул навстречу противнику. Тот решил, что белый атакует, и тотчас взмахнул ножом. Но белый, быстрый, как мысль, вдруг отступил, и острое лезвие, подобно молнии, промелькнуло перед его лицом, с шумом рассекая воздух. Рука апсарока по инерции ушла далеко влево. Еще одно едва уловимое движение Разящей Руки – и его жесткий кулак с силой молота ударил противника справа в висок. В следующий миг гигант пошатнулся и рухнул на землю.
