Карл кивнул. Монах был прав, и было бы нелепо отказываться от приглашения.
Отец Людвиг провел его через парк к монастырским хозяйственным постройкам и попросил подождать возле ворот. Сам вывел из гаража неновую уже машину, подозвал служителя и что-то сказал ему. Служитель направился к телефонной будке, монах выехал на «форде» за монастырские ворота и пригласил сесть Карла. Повел машину по узким безлюдным улочкам. Они обогнули город и выскочили на шоссе, вдоль которого тянулись виноградники и оливковые рощи. «Форд» надрывно ревел, взбираясь на гору, оставляя за собой шлейф белой пыли.
— У меня, — небрежно кивнул головой отец Людвиг, — там есть прекрасное вино. Такого в Италии нигде больше не найдете.
Пошел одиннадцатый час, а Карл все не возвращался, и Аннет стала волноваться. Гюнтер не подавал вида, но и он тоже забеспокоился: может быть, им следовало идти вдвоем, по крайней мере прикрывал бы Карла.
В двенадцать они уже поняли: что-то случилось. Аннет предложила сообщить полиции, но Гюнтер, резонно ссылаясь на происшедшее в Загене, отказался.
Карл не появился и утром. В шесть Аннет постучала Гюнтеру в номер — она не ложилась всю ночь, и они вышли на улицу.
«Фольксваген» стоял там, где его поставили вчера вечером, Гюнтер обошел вокруг него, зачем-то постучал ключами о стекло и предложил:
— Ты пойдешь в полицию и спросишь о Карле. Не называя фамилии Пфердменгеса.
— Почему?
— Возможно, мы зря волнуемся, и вмешательство полиции испортит Карлу всю игру.
— Но он мог хотя бы позвонить…
Гюнтер только развел руками. Да и что ответить?
Сонный карабинер долго не мог понять, что надо этой красивой синьорине. Поняв, отрицательно покачал головой. Ночью не произошло никаких случаев, никто не звонил, и все в городе спокойно.
Как зовут синьора, который пропал? Карл Хаген, швейцарский подданный? Странно, а сколько ему лет? Боже мой, карабинер подмигнул; в таком возрасте парни иногда знакомятся с девушками и не спешат домой. Нет, он не настаивает на своей версии и не хочет огорчить синьорину, но пусть она подождет.
Что ж, в этом совете было рациональное зерно, однако полицейский не знал, куда и к кому пошел Карл Хаген. А она знала и не могла не представлять историй одна другой страшнее, и, если бы не было рядом Гюнтера, не выдержала бы и уже давно побежала к отцу Людвигу.
В восемь часов Гюнтер предложил позавтракать, и Анкет согласилась только потому, что не могла больше терпеть вынужденную бездейственность — почти ничего не ела и смотрела на Гюнтера, удивляясь: как мог он жевать и пить, да еще и подтрунивать над итальянской кухней?
Опорожнив чашку кофе, Гюнтер вытер губы бумажной салфеткой и сказал:
— Насколько я понимаю, у нас есть два выхода: или идти к этому Пфердменгесу, или отыскать того… послушника и попробовать выведать у него что-нибудь.
— Да, конечно, — одобрила Аннет.
— И в том и в другом случае будет лучше, если сделаешь это ты.
— Я? Но что я могу? — испугалась Аннет. Сама мысль о том, что надо идти к этому страшному Пфердменгесу, которого не видела, но уже считала страшным, была ужасной. — Да, что я могу? — повторила прищурившись:
— Если пойду я, он поймет, что тут что-то нечисто, — объяснил Гюнтер весомо. — Но сейчас мы еще не будем беспокоить Пфердменгеса. Попробуем обработать послушника. Ну, тебе известно, как действовать… — не выдержал, чтоб хоть немного не отомстить. — Всякие там женские фокусы. Значит, так… Тебе необходимо увидеть отца Людвига. Но перед этим хочется узнать, как вести себя с такой высокой особой. Какие у него привычки, где был вчера, что делает сегодня? Да и вообще сама увидишь…
— Вообще-то ты прав. — Аннет не могла не согласиться с доводами Гюнтера, хотя и не представляла себе, как ей удастся обмануть послушника. Голова после бессонной ночи отяжелела, хотелось плакать. Гюнтер подвинул к ней стакан сухого вина со льдом, взяла машинально и выпила — стало немного лучше, и Аннет допила до конца. Вино сразу придало ей энергии.
— Я пойду…
— Хорошо, — согласился Гюнтер, — а я буду держаться неподалеку, и в случае необходимости зови.
Они спустились к собору, Аннет обошла усыпальницу Франциска, призывая святого помочь ей, но тот не отозвался на ее призыв, ибо послушника не было ни здесь, ни вблизи монастыря, и девушке ничего не оставалось, как бродить по двору, уже заполненному туристами.
Она увидела послушника, когда уже не верила во встречу, — тот направлялся от монастырских ворот прямо к ней через площадь. Аннет замерла: ей показалось, что послушник подойдет и скажет что-то страшное, но тут же отогнала эту мысль. Наверное, его послал к ней Карл, стало быть, не надо волноваться.
Девушка пошла навстречу, улыбаясь, но вдруг заметила — послушник шел, уставясь в мостовую, перебирал четки и шептал молитву.
Позвала:
— Синьор, минутку, синьор! — Послушник, наверно, не слыхал, а если и слышал, то подумал, что зовут кого-нибудь другого, поскольку продолжал идти дальше, не поднимая глаз. Аннет вспомнила, что Карл разговаривал с ним по-французски, и повысила голос: «Mon frere!»
Он резко обернулся, двинулся к Аннет, но остановился в двух шагах. Взглянул пристально, щеки его покраснели.
— Мадемуазель что-то хотела спросить? — стыдливо улыбнулся.
Они молчали, но Аннет пришла в себя и сказала:
— Хозяин траттории, — кивнула на вывеску, — говорит, что вы можете устроить встречу с отцом Людвигом.
— Он слишком высокого мнения обо мне, — смутился юноша.
— Говорили, что вы такой добрый и умный. Я еще вчера хотела увидеть вас, но не нашла.
— Отец Людвиг уехал и поручил мне одно дело.
У девушки екнуло сердце. Спросила быстро:
— Уехал? С кем-нибудь или один?
Послушник отступил. То ли взяла верх врожденная подозрительность, то ли имел приказ держать язык за зубами.
— У святого отца нет привычки… — начал, но девушка, поняв, что допустила оплошность, улыбнулась и перебила:
— Какое это имеет значение? Я просто хотела знать, скоро ли он возвратится?
— Он вернулся еще ночью.
— Значит, я могу надеяться?
— Вряд ли… Говорил, что сразу после обеда… — послушник запнулся.
Аннет подняла руку, словно хотела дотронуться до него, спросила:
— Если вы будете свободны после обеда, может, выкроите часок-другой и покажете мне Ассизи? С гидами так неинтересно.
Лицо послушника расплылось в улыбке. Переступив с ноги на ногу, произнес с сожалением:
— В это время никак не могу.
— Почему?
— Должен отвезти отца Людвига.
— А позже? — Аннет кокетливо опустила глаза. — Отец Людвиг вернется вечером?
— Он нет, но я буду здесь.
— А если ваш учитель передумает?
— Его не будет несколько дней, — заверил послушник. — Я только отвезу его, а сам назад. Вы надолго в Ассизи?
— Еще не знаю… — вздохнула Аннет.
— Я вам покажу все ассизские святыни. — Послушник спрятал в карман четки. — Кроме того, у меня есть мотороллер, — предложил нерешительно, — и мы сможем…
— О-о, как чудесно! — захлопала в ладоши Аннет. — Так когда мы встретимся?
— В пять у входа в собор.
— Отлично.
Послушник поклонился и засеменил прочь. Девушка смотрела ему вслед, юноша перед тем, как повернуть за угол, оглянулся и кивнул издалека.
Аннет, вспомнив его жадные глаза, прищурилась. Махнула Гюнтеру, который вертелся чуть ли не рядом, и направилась к отелю. Почувствовала такую усталость, что села бы здесь прямо на мостовую и не двигалась. Еле поднялась к себе на второй этаж и упала в кресло. Гюнтер стоял рядом и молчал. Аннет была благодарна ему за то, что не спешил.
— Вчера вечером монах ездил куда-то — начала, и сразу вся усталость исчезла, будто хорошо проспала всю ночь и только что приняла душ. — И сегодня уезжает сразу после обеда.
— Ну и что? — не понял Гюнтер.
— Как же ты не можешь сообразить? Вчера вечером Пфердменгес исчез. Если бы Карл остался в Ассизи, пришел бы в отель. Следовательно, они поехали вместе, и Карл не вернулся. Ездили куда-то недалеко, поскольку отец Людвиг ночью был уже в монастыре. Сегодня монах снова едет, наверно, туда же. Кроме того, предупредил, что будет отсутствовать несколько дней.
