От Альбиона до Ямайки - Калашников Сергей Александрович

Раздел добычи провели уже в Порт-Рояле, выделив доли и тем, кто ремонтировал «Агату». Денег было реально много. Просто чудовищно много. А они нынче тяжелые.

Новости из Англии, пришедшие с первыми кораблями нового сезона, оказались приемлемыми – мятежника Монмута победили и казнили вместе с приспешниками. Поэтому возвращение домой не грозило нам немедленным проблемами – время воцарения короля-протестанта пока не пришло, а до отбытия домой еще оставалось немного времени. Уж зашить досками с такой выдумкой устроенные на куттере кокпиты мы точно успеваем.

Рассказывать о том, как мы снова пропитывали днище машинным маслом, как прилаживали фальшборт, перепрокладывали трассы переговорных труб и тросов, не стану, ничего необычного. Потом сложили почти все оставшиеся трофейные пушки в дедушкином сарае, оставив себе только те, что заняли место балласта и на «Энтони», и на «Агате». Загрузились ромом и заготовленной мамой провизией, сердечно попрощались с родными, да и двинулись обратно в Англию. Ветер благоприятствовал, шторма случались, но ничего примечательного по дороге не произошло. Суда наши друг друга из виду не потеряли даже в полосе тумана, через которую пробирались больше суток. Нежелательных встреч тоже не было. Все было хорошо…

Глава 28. Джинн вырвался

Конечно, добравшись до берегов Англии, мы сразу завернули в Плимут – попутный порт с просторной гаванью, – а то вода уже начала портиться, да свежие продукты после более чем месяца консервов насущно требуются организмам. Где вы, портовые кабаки?! Раньше я не понимал, почему моряков так притягивают к себе эти вместилища пьянства и разврата, где герои фильмов постоянно ввязываются в потасовки. А теперь мы с удовольствием уминаем отварную брюкву с бараньими ребрышками – пищу невзыскательную, но приготовленную из свежих продуктов.

– Юная леди позволит мне присоединиться к ней? – средних лет мужчина, одетый прилично, ищет свободного места. А повсюду занято, только вокруг Соньки и Машки осталось некоторое свободное пространство.

– Окажите нам честь, – кивает моя реципиентка.

– Вы ведь только что с Ямайки, – завязывает застольную беседу незнакомец. – Возможно, ваше судно доставило ром или сахар? Я Теренс Гарфилд, негоциант. Интересуюсь ценой и количеством товара.

– Софи Корн, капитан шхуны «Энтони». А это Мэри Коллинз – мой лейтенант. Мы давненько не были в доброй старой Англии, а когда покидали ее минувшим летом, тут стало как-то неспокойно. Начинался мятеж.

– Да, произошли серьезные волнения. Мятежников до сих пор отлавливают и сурово карают, но в целом обстановка беспокойства не вызывает, хотя корабли, набитые каторжниками, то и дело уходят в заокеанские владения. Да и в торговле наблюдается некоторый спад из-за того, что людям страшно заключать серьезные сделки. Честные купцы вынуждены скрывать свои средства и не готовы подтвердить намерения сколь-нибудь убедительными гарантиями.

Все ясно. Торговец опасается говорить прямо. Он не может поведать нам о том, как начала мести новая метла, занимаясь сбором средств на содержание армии за счет поборов с тех, у кого водятся денежки. Классический ход – обвинение в измене, суд, приговор с определением «Конфискация». Золото казне и новый раб на плантации. Где-то я об этом читал. Точно! У Сабатини в его книге про капитана Блада.

Пока Мэри торговалась насчет цены, я вспоминал и раздумывал, Сонька внимательно слушала мои мысли, и обоих нас обуревала паранойя. Судя по тому, как здесь, в портовом трактире, образовалось вокруг нас свободное пространство, слухи об удачливом пирате по фамилии Корн уже достигли берегов Туманного Альбиона. Возраст и половая принадлежность этого человека до смешного облегчают идентификацию. Все вокруг в курсе того, насколько мы богаты. Единственный момент, играющий нам на руку, – скорость, с которой доставляет депеши королевская почта. Потому что королю нужны деньги. А повесить пирата, отобрав у него добычу, дело богоугодное.

– Нет, мы лучше в Лондоне ром продадим, – внезапно принявшая решение Сонька бросила на стол пару монет и поторопилась на выход. Обогащать корону она не собиралась.

Прибыв на борт на нанятой лодке, распорядилась поднять флаг «Быть готовыми к отплытию» и устроилась изучать карты. Через три часа вахтенный доложил, что «Агата» спустила флаг «Вижу ясно» и подняла «Все на борту». Удобно. Для посторонних наблюдателей суда на рейде поднимают разноцветные тряпочки, а на самом деле мы переговариваемся. Наши, кто был на берегу, тоже этот сигнал увидели и прибыли к месту службы. Ну, занесли кого-то. Главное – все с нами. Теперь сигнал «Следовать за мной», и курс на выход – благо, оформляться здесь не надо.

Папенька доверяет дочурке – даже не стал наведываться с расспросами, куда это она вдруг засобиралась? Вот и сейчас его флейт поднял якорь и последовал за нашей шхуной, как всегда в узких местах, под одними косыми парусами.

Ром и сахар мы продали в Глазго – шотландцы пока не вполне согласны быть британцами, отчего их верность Якову не столь стремительна. Да и расстояние до Лондона отсюда больше. Софи обстоятельно посовещалась с отцом и маменькой. С одной стороны, нам очень хочется домой, с другой, гложет предчувствие надвигающейся опасности. И двести килограммов золота в капитанской каюте и матросских сундучках вызывают серьезную обеспокоенность. Да что я блею? Какие двести? Не меньше трехсот. Мы ведь еще и товары с галеона удачно толкнули, и французский флейт пограбили, да и продажа двух грузовых судов товаров из колоний тоже принесла знатную выручку. Быть богатым – тревожное занятие. И куда нам теперь податься? В Архангельск? Так нынче, в самом начале марта, льды туда не пустят. Может быть, в Голландию?

– Джонатан, – ласково улыбнулась маменька, – ты же обещал показать мне Амстердам, – она что, тоже мои мысли читает? – А ребятишек отправим в школу. Мне кажется, что они чересчур наплавались. Джонни составит им компанию в дороге и проследит, чтобы они не заблудились.

– Пожалуй, – кивает отец. – Мои парни без особых трудов доведут шхуну до Европы. А молодежь я доставлю к самому порогу дома. Только не к парадному крыльцу, а к служебному входу.

Соньке ужасно хочется в Амстердам. Но у нас на исходе машинное масло для пропитки обшивки. А уже пора. Взять это масло в нынешние времена можно только в нашем имении, но появляться там стремно. Имеется в виду появляться вместе с судном – в Ипсвиче его могут ждать. Это буквально вопит моя паранойя. Но если мы не засветимся в порту, то выиграем какое-то время и сможем удрать с парой бочек. Или сумеем побольше захватить хотя бы соляра – жечь в моторе самогонку, со временем превращающуюся в ром, нам как-то обидно. Имеются чисто хозяйственные вопросы, решить которые можно только на главной базе. Да и про дела школьные нужно разузнать – я же столько задач ребятам задал! Практических имею в виду.

Не так уж много той Англии – мы без приключений добрались до Оруэлла, обогнув остров почему-то снова с юга. Оставили флейт в открытом море, вошли на шхуне в эстуарий и двигались по нему, пока не стемнело. Отец, распоряжавшийся в этот раз, явно подгадывал время прибытия в определенное место именно к этому моменту. Судно встало на якорь в полукабельтове от берега, куда папенька и съехал на лодке, вскоре вернувшейся обратно и оставшейся покачиваться на воде. Через час с суши несколько раз моргнул фонарь, и вся наша детсадовская команда уселась во все ту же лодку. С взрослыми матросами попрощались, уже занимая места на банках.

– Это Джереми, – представил папа ничем не примечательного дядьку. – Он отвезет вас в имение. Кстати, он заберет груз, который вы приготовите. Садитесь в повозку и бывайте. Я вас проведаю, когда это потребуется.

Повозка оказалась обычной телегой, где мы уместились все семеро – сестры Корн, Мэри и три подростка, еще не ставшие юношами, – Джек, Питер и Арчи. Так в потемках и доехали до имения. Тут Джек и Арчи сошли – им хотелось поскорее попасть под родительский кров, вот они и отправились сразу по домам. Ну а нас доставили прямиком к порогу усадьбы, откуда к себе домой чуть не вприпрыжку убежал Питер.