Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Как я уже сказал, проникнуть в монастырский сад не составляло большого труда, но пробраться в здание, не вызывая подозрений, оказалось довольно сложно. Сначала я обошел вокруг сада. В глаза бросилось большое окно из цветного стекла, очевидно, окно в часовню. Из рассказа Юбера следовало, что келья матери-настоятельницы, в которой хранились запасы пороха, находилась неподалеку, а шнур проложен сквозь отверстие в стене из соседней кельи. Я во что бы то ни стало должен был пробраться внутрь. В дверях стояли часовые. Как миновать их, избежав объяснений? Неожиданное вдохновение подсказало, что следует предпринять. В саду находился колодец, рядом с колодцем стояли пустые ведра. Я наполнил два ведра водой и подошел к двери. Несущий в обеих руках воду человек не вызывает подозрений: часовой распахнул дверь и пропустил меня. Я очутился в длинном, вымощенном камнем коридоре. Вдоль одной стены висели фонари, а вдоль другой располагались двери в монашеские кельи. Наконец я приблизился к успеху. Не колеблясь ни секунды, я двинулся вперед, так как после прогулки по саду уже представлял, где находится часовня.
Испанские солдаты слонялись по коридору. Несколько раз они обращались ко мне. Я решил, что они ждут благословения.
– Ora pro nobis, – бросал я по сторонам.
Кажется, невнятное бормотание на латыни их вполне устраивало.
Вскоре я достиг часовни. Было нетрудно заметить, что соседнюю келью используют как оружейный склад: пол напротив двери был черным от пороха. Дверь была заперта. Два свирепого вида часовых охраняли подступы к ней. На поясе у одного торчал ключ. Если бы часовой был один, мне не составило бы большого труда завладеть ключом. Но второй часовой, да и другие солдаты вокруг, не оставляли никакой надежды на это. Келья по другую сторону от часовни, очевидно, принадлежала сестре Анжеле. Она была наполовину открыта. Я набрался смелости, оставил ведра в коридоре и вошел туда.
В келье я ожидал увидеть не менее дюжины свирепых испанских вояк. Вместо них меня встретили кроткие смущенные взгляды. Келья, видимо, использовалась как пристанище для монашек, которые по каким-либо причинам отказались уйти из монастыря. Сейчас здесь находились три женщины. Одна – пожилая, со строгим лицом, без сомнения, являлась матерью-настоятельницей. Двое других были юными созданиями очаровательной наружности. Женщины сидели, прижавшись друг к другу, в дальнем конце комнаты, однако при моем появлении немедленно вскочили на ноги. Судя по их реакции, с некоторым изумлением я обнаружил, что моего появления они ждали. В этот момент способность здраво размышлять вернулась ко мне. Я, кажется, понял, как обстоят дела.
Поскольку ожидалась атака на монастырь, сестер должны были перевести в более безопасное место. Вероятно, они давали обет не покидать стен монастыря ни при каких обстоятельствах, а сейчас получили приказ оставаться в келье до дальнейших распоряжений.
Оставалось лишь надеяться на то, что мое предположение окажется верным. Мне нужно было вывести женщин из кельи под любым предлогом. Бросив мимолетный взгляд на дверь, я понял, что ключ находится внутри в замочной скважине. Я жестом приказал монашкам следовать за мной. Мать-настоятельница задала мне несколько вопросов, но я нетерпеливо помахал головой и поманил ее пальцем снова. Монашки колебались несколько мгновений, но я топнул ногой в такой повелительной манере, что они испуганно подчинились.
Женщины будут в большей безопасности в часовне. Именно туда я их направил, указав место подальше от хранилища боеприпасов. Как только монашки расположились подле алтаря, мое сердце наполнилось радостью и гордостью: последнее препятствие на пути было преодолено.
Но как часто я не замечал, откуда приходит истинная опасность! Я напоследок взглянул на мать-настоятельницу. К моему ужасу, она не отводила пронзительных темных глаз от моей правой руки. Изумление в ее взгляде сменялось холодной подозрительностью. Были два обстоятельства, которые могли привлечь ее внимание. Первым являлось то, что моя рука была красной от крови мерзавца, которого я проткнул кинжалом на дереве. Сама по себе кровь не могла вызывать особого подозрения. Монахи Сарагосы знакомы с ножом не хуже, чем с требником {136}. Но на моем указательном пальце блестело массивное золотое кольцо – подарок немецкой баронессы, чье имя я не могу назвать по понятным причинам. Кольцо ярко сверкало при свете алтарных лампад. Золотое кольцо на пальце монаха-францисканца невозможно, так как члены ордена перед постригом дают обет жить в абсолютной нищете.
Я быстро развернулся и помчался к двери, но дело было уже сделано. Оглянувшись, я увидел, что мать-настоятельница преследует меня. Я выскочил из часовни и побежал вдоль коридора, но громкие крики монашки привлекли внимание часовых. К счастью, сообразительность не подвела меня и на этот раз. Я указал рукой вперед, давая солдатам понять, что мы вдвоем с монашкой преследуем одну и ту же особу. В следующее мгновение я промчался мимо стражников, ворвался в келью, захлопнул за собой тяжелую дверь и повернул ключ в замке. Взломать обшитую железом дубовую дверь с тяжелым замком было не так-то просто. Единственным способом ворваться в комнату было подкатить к дверям бочонок с порохом и взорвать его. Это был последний шанс, которым могли воспользоваться мои преследователи, чтобы уничтожить меня.
Наконец-то, преодолев нескончаемую цепь опасностей и злоключений, я оказался у финальной черты. Еще никому из живущих не удавалось испытать то, что довелось мне. Я находился у края порохового шлейфа. Другой край выходил к складу со взрывчаткой. Мои преследователи выли, как волки, и тщетно стучали прикладами мушкетов о дверь. Я не обращал ни малейшего внимания на их свирепые вопли, потому что лихорадочно искал отверстие в стене, о котором говорил Юбер. Судя по всему, оно должно находиться в стене, прилегающей к пороховому погребу. Я опустился на четвереньки и пополз вдоль стены, ощупывая каждую выемку, но ничего не нашел. Две пули пробили дверь и расплющились о стену. Удары прикладов стали еще сильнее, еще интенсивней. Вдруг я заметил какую-то серую кучку в углу. Подскочив к ней, я с разочарованием обнаружил, что это всего лишь пыль. Я вернулся к двери и стал так, что пули не могли меня достать – выстрелы снаружи не прекращались. Мне нужно было сосредоточиться и поразмыслить, где же может находиться отверстие. Юбер, вероятно, старался работать осторожно и аккуратно, иначе монашки могли его разоблачить. Я попытался представить, как бы я поступил на его месте. Мой взгляд остановился на статуе святого Иосифа, которая стояла в углу. Пьедестал покрывал венок из листьев. Лампада горела у самых ног святого. Я бросился вперед и сбросил листья в сторону. Да, да – тонкая черная дорожка тянулась вдоль и исчезала в отверстии в стене. Я наклонил лампаду и ничком бросился на пол. В следующее мгновение раздался мощный, словно раскат грома, взрыв. Стены задрожали и покачнулись. С потолка с грохотом посыпались камни. Ликующие возгласы гренадеров заглушили вопли перепуганных испанцев. Я слышал эти звуки, словно во сне, счастливом сне… Дальше я ничего не слышал…
Когда я пришел в себя, то обнаружил, что два французских солдата поддерживают меня, а моя голова гудит, словно чайник. Я оглянулся вокруг. Штукатурка с потолка обвалилась, мебель разбросало по сторонам, в кирпичных стенах зияли отверстия. В то же время не было и намека на пролом. Стены монастыря оказались настолько прочны, что запасов пороха в погребе оказалось недостаточно, чтобы разрушить их. Тем не менее взрыв вызвал такую панику среди защитников, что нашим солдатам не составило большого труда ворваться в здание. Коридоры были полны военных. В одном из них я узнал маршала Ланна, который только что вошел в здание в сопровождении штабистов. Маршал остановился и с интересом выслушал мой рассказ.
– Прекрасно, капитан Жерар, прекрасно! – воскликнул он. – Я обязательно доложу о вас императору.
