Черный ростовщик - Мушинский Олег

— Зависит от того, что ты знаешь, — уточнил Эспада.

— Что-то да знаю, — сказал де Синье. — Но, может быть, мы обсудим это не здесь?

Эспада прикинул, какой у них запас времени. Судя по состоянию, пиратского капитана здорово отделали, и придется тащить его на себе, что подразумевало дополнительные хлопоты. С другой стороны, форт-тюрьма был все-таки не маленьким. Даже если Шарль просто пройдет стену по периметру, то минут десять — пятнадцать у них еще есть наверняка.

— Здесь, — строго сказал Эспада.

— Хорошо, — равнодушно кивнул де Синье. — Мне выбирать не приходится.

— Это верно. И, кстати, про «здесь». Это ведь не ты придушил охранника.

Француз хмыкнул.

— А если скажу, что я?

— Я скажу, что ты врешь.

— Верно, — вздохнул де Синье. — Но попробовать стоило. Его девчонка придушила.

— Диана?

— Нет. Я ее вообще раньше не видел. Нас, сам понимаешь, друг другу тут не представили…

— Как она выглядела?

— Высокая, стройная, молодая, — начал перечислять француз. — На вид лет двадцать. Блондинка. Одета была в желтое платье и…

— Достаточно, — остановил его Эспада.

Светловолосых девушек в Испании было меньше, чем у немцев или, скажем, голландцев, но и сильным исключением они тоже не являлись. Тем не менее дон Себастьян сразу подумал об одной конкретной испанке. Той, что носила имя Миранда и еще меньше, чем Диана, стеснялась в средствах при достижении своей цели. Возникал, конечно, вопрос: за каким дьяволом Миранда пожаловала на Мартинику, но одного дьявола Эспада уже знал по имени. И сильно надеялся, что в этой истории их не больше одного.

— С этой девчонкой ясно, — сказал Эспада.

— Тогда, может, скажешь хоть, как ее зовут? — хмыкнул де Синье.

— Обойдешься, — ответил дон Себастьян. — Это ты лучше скажи мне, что ты, мерзавец, сделал с Дианой?

— Я?! — Француз, кажется, даже слегка возмутился такой постановке вопроса. — Это она со мной сделала! Как только остались вдвоем, так приложила… Чуть не убила, стерва.

Эспада резко ударил его носком сапога через решетку. Де Синье зашипел.

— Эй! Мне говорить или молчать?

— Говорить по существу, — буркнул Эспада. — Четко, ясно и подробно. Где это случилось?

— В моей каюте, разумеется, — проворчал француз, потирая свежий ушиб. — Куда я, по-твоему, мог ее еще пригласить?

— Пригласить?!

— Ну, она не слишком и сопротивлялась. Как уяснила расклад, сама сказала, что победитель может взять, что захочет. Ну, сам понимаешь, чего я хотел. Выгнал всех на палубу, чтоб не мешались там, пригласил ее в каюту. Там она меня… Еще и бутылку об голову расколотила. С дорогущим вином, между прочим. Специально приберегал для особого случая, — с досадой сказал де Синье. — А девчонка сразу вон выскочила. Я-то думал, куда она с корабля денется?

— Но на твой корабль напали пираты, — ускорил его рассказ Эспада.

— Да какие пираты, — отмахнулся де Синье. — Патрульный фрегат. Из береговой охраны.

— Не ты ли говорил, что французские власти не трогают своих пиратов? — недоверчиво перебил его Эспада.

— Говорил. Да только тут такая история приключилась, в двух словах не расскажешь, — и он с намеком посмотрел на дона Себастьяна.

Тот сделал вид, что намека не понял. Время еще было, а доверия к сказанному пока нет. Одно раздражение. Надо же было так сглупить! Блистательная операция по успешному проникновению в хорошо охраняемую тюрьму теперь представала редким идиотизмом.

Конечно, благородство и авантюризм всегда шли рука об руку, но уподобляться Дон Кихоту Эспада все-таки не любил. Здорового практицизма в нем тоже хватало — не иначе, постарались далекие португальские предки — и этот практицизм обычно старался отговорить благородного идальго от сильного крена в сторону бессмысленных авантюр. Пока предполагалось, что в тюрьме заключена Диана, практицизм смиренно молчал, поскольку Эспада все равно не мог оставить даму в беде, а говорить под руку — занятие исключительно вредное. Зато теперь, когда единственным кандидатом на спасение оказался Арсений де Синье, он высказался от души. Таскаться с французом на плече в темноте под носом у бдительной и вооруженной охраны — авантюра, по безумству превосходящая даже достижения Дон Кихота. Нет уж, все переговоры — только здесь.

— Попробуй уложиться в три слова, раз в два никак не получается, — раздраженно сказал Эспада. — За каким же дьяволом французам понадобилось топить твою посудину?

— Я им был нужен.

— Зачем?

Де Синье вздохнул.

— Ну прирезал я одного француза. Как и вы, он с Кюрасао попутный корабль искал. Не хотел я его брать, как чувствовал что-то, но тут Брамс меня нашел и сказал, что если тот по дороге потеряется в море, то это будет очень хорошо оплачено.

— Брамс?! — резко переспросил дон Себастьян. — Августе Брамс? Ростовщик?

— Тоже его знаешь? — хмыкнул француз. — Ну, тогда знаешь, какой у него процент. А я ему должен. И потому в петлю мне никак нельзя.

— Ты же убил того француза, — сказал Эспада. — Или в последний момент совесть заела?

— Да не того, будь он проклят! — раздраженно бросил де Синье и махнул здоровой рукой. — Кто ж знал, что у него брат есть? Даже Брамс перепутал. Его это вина, я-то тут при чем?! Эх, ну да чего теперь-то? Тот, который нужный, тоже граф де Меркер, но Анри, а не Луи, черт бы подрал их обоих. Короче, отследил этот Анри, кто его брата увез, и меня тут уже ждали. Могли бы и не портить корабль, я бы сам приплыл. Просто этот Анри большую награду за мою голову предложил. Вот капитан фрегата и не захотел делить ее с портовыми властями.

— С этим ясно, — буркнул дон Себастьян. — И что случилось после того, как Диана от тебя сбежала?

— После мне не до нее было, — вздохнул де Синье. — Только выполз на палубу, вижу: мои забегали, как тараканы. Проспали фрегат, канальи. Тот уже к борту подошел и с ходу отстрелялся в упор.

— И корабль разнесло в щепки, — припомнил события той ночи Эспада. — Не сходится. Ты же им живой нужен был.

— Так откуда они знали, что у меня кругом бочонки с порохом? — окончательно прояснил картину француз. — Взял по дешевке, погрузил, сколько влезло. Да и били они по центру, а я, как капитан, всегда на юте. Или в нем. Корма уцелела. Мушкетеры на нее высадились, меня загребли и сразу поволокли…

Он оборвал фразу и закашлялся, согнувшись пополам. Выглядел он, по правде говоря, так, будто ему и виселица для завтрашней кончины не требовалась. Похоже, этот Анри очень сильно на него рассердился. Эспада, впрочем, его тоже не слишком жаловал, особенно убедившись, что тот ничего толком о Диане рассказать не может.

— Куда тебя поволокли, мне неинтересно, — буркнул дон Себастьян. — Ты обещал рассказать про Диану.

— Так рассказал все, что знал, — уточнил, откашлявшись, де Синье. — Могу добавить свои мысли, если интересно.

— Давай, только кратко.

Де Синье кивнул, снова закашлялся и сплюнул в сторону.

— Сбежала она на палубу, а не вниз, — скорее прохрипел, чем проговорил он. — Это я помню точно. Когда я туда выполз, ее не увидел. Когда матросы засуетились, это должно было ее спугнуть. Вниз бежать — это им навстречу, на палубе во время боя тоже не спрятаться. Думаю, на мачту она влезла. До конца боя запросто могла отсидеться где-нибудь на марсах. Народу у меня немного, чтобы туда стрелков засылать. Ну а дальше — как кости лягут… Кто же знал, что эти пленных не берут.

— Не понял.

— Взяли только меня. Остальных просто бросили, но только теперь эти канальи выплывут, а меня из-за них могут повесить.

— Не выплывут, — резко бросил Эспада.

— Ты-то выплыл, — возразил де Синье.

— Мне повезло, — коротко бросил Эспада.

— Ну а ей, значит, нет, — нетерпеливо бросил француз. — Да и черт с ней. Таких девиц в любом порту — только свистни, толпа набежит. Слушай, вытащи меня отсюда, и я тебе таких шлюх найду, ты про эту и не вспомнишь. Поверь…

Он резко осекся. И не потому, что опять закашлялся. Во-первых, конечно, не стоило так говорить о Диане. Во-вторых, дон Себастьян очень некстати опять вспомнил разорванного акулой рыбака и представил девушку на его месте. В-третьих, снова волной накатила обида, что свалял такого дурака, забравшись в городскую тюрьму без разведки. В общем, собралось все это воедино и разом вылилось в один удар шпагой. И пусть глаза были ослеплены гневом, но рука осталась тверда. Де Синье в последний момент попытался отшатнуться, но не успел. Шпага пронзила ему грудь, нацеливаясь в самое сердце, но не остановилась на этом и проткнула француза насквозь. Француз скосил на нее глаза и, прямо как стоял, так и рухнул на спину. По белой рубашке расплылось кровавое пятно. По крайней мере теперь виселица ему не грозила.