Капитан Райли (ЛП) - Гонсалес Фернандо Гамбоа

— Скажи, Джек, ты мне друг? — очень серьезно спросил Райли. — Я должен быть на сто процентов в тебе уверен, Джек. До мозга костей.

— Ты же знаешь, что да, — проворчал тот.

— Хоакин...

— Да, черт возьми! — угрюмо бросил он. — Конечно! И если ты еще раз спросишь об этом, я пошлю тебя в задницу.

— Ладно, ладно... — облегченно произнес Райли, примиряюще поднимая руку. — Я просто хотел быть уверенным.

— Скажи мне лучше, — потребовал Джек, закрывая тему, — куда и когда мы должны ее доставить?

— Завтра в восемь вечера, в президентский номер гостиницы «Эль-Минсах». Но прежде мне нужно, чтобы ты сделал кое-что еще.

— Я слушаю, — ответил Джек, скрестив руки на груди.

— Я хочу, чтобы ты незаметно от всех вышел на причал, сел в такси и доехал до британского консульства в Танжере, после чего позаботился о том, чтобы найденной Эльзой документ попал в руки консула, — сказал он, отдавая Джеку бумагу. — Затем ты вернешься на судно и будешь вести себя как ни в чем не бывало. Вопросы есть?

Галисиец покосился на Алекса, раздумывая: то ли капитан над ним смеется, то ли у него и впрямь поехала крыша.

Наконец, так и не склонившись ни к одному из вариантов, он лишь спросил:

— То есть как?

— Ты меня слышал, Джек. Я хочу, чтобы ты предупредил англичан о возможном нападении немцев на Портсмут. Но имей в виду, — погрозил он пальцем, — ни единого слова об аппарате «Энигма» или о том, как к нам попал этот документ. Просто передай им бумагу и предупреди, что это дело первостепенной важности — и не более того.

— Но... Ты же сам только что сказал... — пробормотал он, указывая пальцем в сторону двери.

— Ты удивляешься, почему я занял такую позицию? Черт возьми, Джек, подумай хоть немного. Мы собираемся подложить свинью весьма серьезным людям, которым есть что терять. А потому, чем меньше народу будет знать о наших планах, тем будет лучше. Я не хочу ставить под удар ни себя, ни вас только из-за того, что кто-то случайно сболтнет лишнее, сам того не желая. А кроме того, не забывай, наших немцев-пассажиров мы знаем не больше недели.

— Ты и вправду думаешь, что они могут нас предать?

— Нет, на самом деле я так не думаю. Но, как я уже сказал, я предпочитаю не рисковать. — Он положил руку другу на плечо. — Так ты сделаешь то, о чем я прошу? Ты должен действовать быстро и очень осторожно; помни, через два часа ты будешь нужен мне здесь, чтобы заняться ремонтом.

— Конечно. Постараюсь вернуться раньше, чем кто-нибудь заметит мое отсутствие, но... Скажи только одно: ты действительно собираешься продать «Энигму» Маршу?

— Естественно. Мы выполним условия договора, передадим ему аппарат и документацию, которую подняли с «Фобоса», в обмен на миллион долларов. Если я решил подложить свинью нацистской партии, это еще не значит, что я стал полным идиотом! — отчеканил он. — И то, что я говорил по этому поводу, я говорил совершенно серьезно: мы — контрабандисты и работаем за деньги. Чересчур щепетильным нет места в этом бизнесе, а если Союзникам нужна «Энигма», пусть сами покупают ее у Марша, это уже не наша проблема.

— Понятно, — протянул Джек, хотя, судя по его тону, он как раз мало что понял. — Итак, по поводу встречи с Маршем в «Эль-Минсахе»: мы с тобой пойдем туда одни или с кем-то еще?

— Ты вообще туда не пойдёшь, — ответил Алекс.

— Почему?

— Со мной пойдёт Марович.

Джек замолчал, пытаясь понять причину этого решения.

— Если возникнут проблемы, я предпочитаю, чтобы ты меня прикрывал, — пояснил Алекс прежде, чем Джек успел задать вопрос. — Ты же помнишь, что случилось на днях в той кофейне, и я бы не хотел повторения. Я буду чувствовать себя намного увереннее, если прикрывать мне спину будешь ты.

— Ты не доверяешь Маршу, — сделал вывод Джек.

— Ни капли.

— Да, я уж вижу... — кивнул Джек, отпивая глоток кофе. — В таком случае, каков план?

— Как я уже сказал, Марко пойдет со мной на встречу с Маршем, а Жюли прикинется клиенткой отеля, займет место возле стойки регистрации и будет ждать меня, наблюдая за окружающей обстановкой.

— Жюли? Ты в ней уверен?

— А ты можешь предложить кого-то лучше? Марш и его люди ее не знают, и никто не обратит внимания на молодую француженку, скучающую в вестибюле фешенебельного отеля.

— Согласен, — кивнул Джек. — Но что в таком случае делать мне?

— Вы с Сесаром спрячетесь где-нибудь поблизости вместе со всей нашей артиллерией — на тот случай, если все же произойдёт какая-нибудь гадость. Жюли даст тебе понять, что все в порядке, а в случае чего поднимет тревогу.

— Если произойдет гадость, — повторил Джек.

— Именно так.

— Понятно... В таком случае, — цокнул он языком, — сейчас я поговорю с нашей парочкой, а через десять минут отправлюсь в консульство.

— Прекрасно. Но прежде чем отправишься, скажи, в каком состоянии судно?

— Пока мы еще на плаву, что немаловажно. Но нас изрядно потрепало, мало что уцелело. От рации, например, осталась лишь груда проводов и обломков.

— Ее можно отремонтировать?

Джек покачал головой.

— Я показал ее Хельмуту: может быть, ему удастся что-то сделать. Но, скорее всего, нам придется покупать новую рацию, а также антенну. А до тех пор связи у нас не будет.

— Понятно... Что-нибудь ещё?

— Много чего еще, — фыркнул Джек. — Сесар сейчас как умеет заделывает пробоины, наиболее близкие к ватерлинии, но боюсь, что в наших каютах теперь будет холодно, и потребуется по меньшей мере два дня, чтобы восстановить крышу и стены рубки.

— Ясно. Когда вернешься, возьми Марко и помогите Сесару. А я посмотрю, что в рубке еще можно спасти.

— Хорошо.

Уже стоя в дверях, старший помощник вновь повернулся к капитану.

— Алекс!

— Что?

— Будем надеяться, что Маршу нет нужды от нас избавляться, — произнес он с легкой тревогой в голосе. — В противном случае я я мало что смогу сделать, чтобы спасти твою шею, — добавил он, словно Райли сам этого не понимал.

Тот лишь молча взглянул на него и стоически пожал плечами.

«Что поделаешь, — казалось, говорил этот жест. — Бизнес — вещь суровая».

Агент  

Штаб-квартира МИ-6

Лондон

Агент просматривал содержимое конверта с надписью «Совершенно секретно» и красной печатью. Документ состоял всего из трех страниц, напечатанных с двойным интервалом, и, как всегда, содержал лишь ту информацию, которую требовалось знать для выполнения поставленной задачи.

Конечно, документ ни под каким видом не мог покинуть пределы этой комнаты, а потому агент старался запомнить все имена, места и даты, связанные с его новым заданием, поскольку все остальное ему было предельно ясно. Ему предстояло то, что на их агентском жаргоне называлось «тщательной зачисткой». Иными словами, немедленная ликвидация всех лиц и документов, упомянутых в списке, а также всех, кто хотя бы теоретически имел доступ к секретной информации. Примерно то же самое, что закупорить сливное отверстие трубы, а затем провести тщательную дезинфекцию, чтобы не осталось никаких следов. В подобных делах он не знал себе равных, именно поэтому его и вызвали.

Пятнадцать минут он внимательно изучал документ, после чего поднял взгляд от стола.

Напротив него, опершись локтями на стол, с мрачной миной на суровом лице сидел подполковник Стюарт Мензис. Он возглавлял агентство почти с самого начала войны, и ему все еще не удалось полностью восстановить свое доброе имя в глазах правительства и общественности после злополучного «инцидента в Венло», когда абвер, можно сказать, обвел их вокруг пальца, сделав посмешищем всех мировых секретных спецслужб.

Ну ничего, в скором времени все изменится.

— Вам все ясно? — спросил Стюарт Мензис, чья кодовая кличка в МИ-6, унаследованная от предшественника, была просто Си.

Агент посмотрел на него холодными голубыми глазами.