Скиталец - Корнуэлл Бернард

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103

Рассудив, что по прибытии в Кан мессир Гийом будет торопиться и вряд ли захочет терять время, уговаривая шкипера взять лошадей на борт «Пятидесятницы», Томас весь день торговался, продавая двух скакунов, а к вечеру они с Робби вернулись в таверну, выручив хорошие деньги. Лысого детины с большой бородой не было и в помине, но поскольку шел дождь, они оба продрогли и, решив подождать, заказали себе похлебку из угря, хлеб и подогретое вино с пряностями Слепой музыкант, который наигрывал в углу таверны на арфе, принялся распевать баллады о рыбаках, тюленях и диковинных морских зверях, что поднимаются с океанского дна и воют на убывающую луну. Принесли ужин, и только Томас собрался приступить к еде, как крепкий мужчина со сломанным носом пересек полтаверны, остановился перед Томасом и, указав на его оружие, с решительным, даже задиристым видом заявил:

— Это английский лук.

— Это охотничий лук из Аржентана, — сказал Томас.

Он знал, насколько опасно носить такое приметное оружие, и прошлым летом, когда они с Жанеттой шли пешком из Бретани в Нормандию, снял тетиву и опирался на палку, как паломник на посох, но на сей раз проявил беспечность.

— Это просто охотничий лук, — как ни в чем не бывало повторил юноша и вздрогнул: похлебка из угря оказалась слишком горячей.

— Что нужно этому ублюдку? — поинтересовался Робби.

— Э, да ты англичанин! — воскликнул малый с перебитым носом.

— Я что, говорю как англичанин? — спросил Томас.

— А он как говорит? — Мужчина указал на Робби. — Или он язык проглотил?

— Мой друг шотландец.

— Ну да, конечно. А я, черт возьми, герцог Нормандский.

— Кто ты есть, — спокойно произнес Томас, — так это чертов пустомеля!

С этими словами Хуктон выплеснул миску с супом в лицо незнакомцу и пинком опрокинул на него стол.

— Бежим! — сказал он Робби.

— Бог свидетель, я вовсе не прочь подраться, — возразил шотландец.

Полдюжины находившихся в таверне приятелей человека со сломанным носом перешли в наступление, и Томас швырнул лавку им в ноги, обезвредив двоих, а Робби замахнулся мечом еще на одного.

— Они англичане! — верещал, лежа на полу, ошпаренный супом задира. — Чертовы островитяне!

Англичан в Кане ненавидели.

— Он называет тебя англичанином, — сказал Томас Робби.

— Да я ему эти слова в глотку забью! — взревел Дуглас, пнув ошпаренного в голову. Он припечатал другого по голове рукоятью меча и с шотландским боевым кличем на устах бросился на оставшихся.

Томас подхватил их пожитки, схватил лук и распахнул дверь.

— Давай! — закричал он.

— Это кто англичанин, я? Ах вы гады! — возмущенно орал Робби.

Его меч удерживал нападавших на расстоянии, но Томас понимал, что, набравшись куражу, они бросятся на шотландца всем скопом. Чтоб вырваться, Дугласу придется кого-нибудь из них убить, после чего охотиться за ними будут уже не только кабацкие завсегдатаи, но и городская стража. Самый верный способ оказаться болтающимися в петле, а к этому Томас вовсе не стремился.

— Бежим!

Он схватил друга за рукав и потащил к выходу.

— А мне это понравилось, — настаивал Робби, порываясь вернуться в таверну, но Томас усиленно тащил его за собой. Когда из переулка выскочил какой-то человек, Хуктон, оттолкнув незнакомца плечом и снова крикнув: «Бежим!», потащил Дугласа в центр острова.

Свернув в проулок, беглецы пронеслись через маленькую площадь и укрылись за крыльцом церкви Святого Иоанна. Преследователи поискали их несколько минут, но холодная ночь быстро охладила их пыл, и французы разошлись.

— Их шестеро, — сказал Томас.

— Мы уже побеждали, — воинственно возразил Робби.

— Да уж, — заметил Хуктон, — большая радость — задать жару каким-то болванам, чтобы назавтра, когда нужно будет встретиться с Виллеруа, оказаться в городской тюрьме.

— Мне не доводилось никого как следует отлупить еще с той, Даремской, битвы, — проворчал Робби.

— А как насчет драки с ряжеными в Дорчестере? — напомнил Томас.

— Мы были тогда слишком пьяными. Это не в счет. — Шотландец рассмеялся. — И вообще, это ты начал.

— Я?

— Ага, — сказал Робби, — ты плеснул рыбной похлебкой ему прямо в рожу! Всю миску выплеснул.

— Я лишь старался спасти тебе жизнь, — заметил Томас. — Боже милостивый! Это надо же догадаться — говорить по-английски в Кане! Да они тут ненавидят англичан!

— И правильно делают! — подхватил Дуглас. — Любить их, что ли? Ты лучше скажи, мне-то как быть? Держать рот на замке? Черт! Это ведь и мой язык. Бог знает, почему он называется английским?!

— Потому что он и есть английский, — сказал Томас. — Кстати, король Артур говорил именно на этом языке.

— Сладчайший Иисус! — Робби снова рассмеялся. — Черт, я двинул того малого так сильно, что он, очухавшись, не вспомнит, какой нынче день.

Друзья укрылись в одном из множества домов, которые после летнего штурма и разорения, учиненного англичанами, так и стояли заброшенными. Владельцы отсутствовали: скорее всего, их кости гнили в большой общей могиле на кладбище или же покоились на дне реки.

На следующее утро юноши снова направились к причалам. Томасу вспомнилось, как он, превозмогая сильное течение, топал вброд по мелководью под обстрелом арбалетчиков. Стрелы поднимали маленькие фонтанчики воды, а сам он не мог стрелять в ответ, опасаясь намочить тетиву лука. Теперь они с Робби, идя по набережным, обнаружили, что «Пятидесятница» таинственным образом появилась ночью. Размером это судно было не меньше любого из ходивших вверх по реке, то есть могло взять на борт и доставить в Англию два десятка людей с лошадьми. Сейчас, в отлив, поднимавшиеся над водой борта казались особенно высокими. Томас и Робби бойко вбежали на палубу по узкому трапу и услышали ужасный храп, доносившийся из маленькой вонючей каюты на корме. Томасу показалось, что каждый могучий всхрап вызывает сотрясение палубы. Он невольно задумался о том, на что способен издающий такие звуки богатырь, если потревожить его сон, но тут из двери каюты появилась бледная, как рассветный туман, и тоненькая, как стрела, девчушка. Положив на палубу охапку одежды, она приложила палец к губам. Незнакомка выглядела очень хрупкой, и когда подняла свое одеяние, чтобы подтянуть чулки, то показались ее тоненькие, как прутики, ноги.

«Вряд ли ей больше тринадцати лет», — подумал Томас.

— Он спит, — промолвила девчушка шепотом.

— Это я слышу, — сказал Томас.

— Тсс! — Она снова приложила палец к губам, а потом натянула поверх ночной сорочки плотное шерстяное платье, сунула тоненькие ножки в огромные башмаки и накинула широкий кожаный плащ. Натянув на светло-русые волосы замусоленную вязаную шапочку, девчушка подняла мешок, сделанный из потертой мешковины, и тихонько сказала: — Я пойду купить еды, а вы пока разведите огонь в очаге. Это на баке, кремень и кресало найдете на полке. Не разбудите его!

С этим предупреждением она, в своих слишком просторных башмаках и плаще, сошла с корабля, и Томас, устрашенный мощностью храпа, решил, что в данном случае и вправду лучше проявить осторожность. Он прошел на нос, где обнаружил стоявшую на каменной плите железную жаровню. Дрова уже были заложены, и лучник, открыв служившую дымоходом заглушку, взялся за кремень. Лучина для растопки отсырела и занялась не сразу, но к возвращению девицы огонь уже разгорелся как следует.

— Я Иветта, жена Пьера, — представилась она. Похоже, девушку совершенно не интересовало, кто такие Томас и Робби.

С этими словами худышка извлекла огромную почерневшую сковороду, на которую разбила двенадцать яиц.

— Может, вы тоже хотите поесть? — спросила она Томаса.

— Неплохо бы.

— Вы можете купить у меня яйца, — сказала она, кивнув на свою торбу из мешковины. — Еще там есть ветчина и хлеб. Мой муж любит ветчину.

Томас посмотрел на жарящуюся яичницу.

— Это все для Пьера?

— По утрам у него отменный аппетит, — пояснила Иветта, — потому и еды много. Ветчины полно, так что вполне можете угоститься.

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103