Викинг. Бог возмездия - Кристиан Джайлс

Сигурду пришлось тащить за собой Свейна, который все еще не пришел в себя после удара по шлему, и ноги у него заплетались.

– Да, вы совершили такой же умный поступок, как плавание в бринье, – проворчал Солмунд, когда они взобрались обратно на кнорр.

– Не смотри на меня, – сказал Улаф, грудь которого все еще тяжело вздымалась. – Я пошел за ними только для того, чтобы сказать, что они совершают ужасную глупость. – Он кивнул в сторону Свейна. – Мозги Свейна Полутролля едва не размазались по берегу. Впрочем, небольшая была бы потеря.

Свейн поморщился и молча уселся у борта корабля; остальные остались стоять, вглядываясь в сырую ночь и подняв щиты над ширстреком «Морской свиньи», выстроив своего рода крепостной вал.

– Они больше не придут, – сказал Асгот, тыкая копьем в лежащее тело, чтобы убедиться, что разбойник мертв.

Годи не опустился на колени рядом только по той причине, что у мертвеца уже забрали единственное, что у него было ценного, – его жизнь.

– Да, теперь они знают, что мы не настолько безумны, чтобы преследовать их в темноте, – сказал Улаф.

Тем не менее он натянул бринью, и те, у кого были какие-то доспехи, последовали его примеру.

– Возможно, они захотят получить тела своих друзей, – предположил Хагал. – Может быть, нам предстоят интересные переговоры.

Они убили пятерых нападавших, и наверняка были другие, которые уже жалели об атаке на чужаков, вошедших в их пещеру.

– Как тебе нравится жизнь викинга, Песнь Ворона? – спросил у скальда Солмунд.

И хотя Хагал гораздо лучше сплетал слова, чем владел копьем, никто не мог бы сказать, что он не готов участвовать в схватке.

– Я лишь рассчитываю прожить достаточно долго, чтобы сложить саги о каждом из вас, – сказал он.

«Пожалуй, в его словах кроется некоторая хитрость», – подумал Сигурд; ведь теперь он мог рассчитывать, что остальные постараются защитить скальда во время боя, чтобы стать героями историй. Однако в последние недели они не слышали от него новых саг.

– Все происходит здесь, – сказал Песнь Ворона, постукивая себя костяшками пальцев по голове, когда Сигурд сказал об этом скальду. – Кольчугу делают не один день, Сигурд. Каждое колечко нужно выковать и связать с другими, а потом всё отполировать. Может быть, я позволю вам услышать мою сагу, когда ты займешь место в доме ярла Рандвера.

Сигурд почувствовал, как на его губах появилась улыбка.

– Посмотрим, что принесет нам утро, – сказал он, ничего другого им не оставалось.

Они не могли спустить «Морскую свинью» в воду, потому что опасались повредить борта и днище. К тому же им не удалось получить то, ради чего они сюда приплыли. Они оставили троих часовых – на носу, в середине корабля и на корме, возле рулевого весла; остальные попытались уснуть, положив рядом оружие и накрыв лица щитами на случай, если сверху снова полетят стрелы.

Однако ночь прошла спокойно, и когда слабый серый свет появился возле узкого входа в пещеру, они проснулись и увидели дождевые облака на фоне светлеющего неба. Вокруг царила тишина, словно у могильного холма. Ее нарушал лишь рокот набегающих на берег волн. И пуканье. А еще воины сплевывали, зевали и мочились за борт.

Как только Свейн продрал глаза, его вырвало – он едва успел добежать до борта. Улаф сказал, что так бывает, если человек получает сильный удар по башке. На старом шлеме отца Свейна осталась вмятина величиной с яйцо, а на голове у гиганта появилась здоровенная шишка, если судить по тому, как он осторожно ощупывал свои густые рыжие волосы.

– Если я когда-нибудь найду того типа, который сбросил на меня камень, я отплыву с ним далеко в море и швырну его в воду у самого края мира, – заявил он.

– Могу спорить, это был ребенок, – решил посмеяться над ним Гендил. – Или даже девчонка. – Он ухмыльнулся. – Да, сопливый щенок заставил великана Рыжего Свейна опуститься на колени.

– Тебе следует вставить это в свою песню, – сказал Локер Хагалу. – Всем понравится. – Скальд изогнул брови, словно обдумывал его предложение.

– Мои колени не коснулись гальки, – проворчал Свейн, но тут же схватился за ширстрек, и его снова вырвало.

– Поднимается ветер, – сказал Солмунд, который стоял у мачты и смотрел на море между двумя огромными утесами. – Я бы не хотел выводить «Морскую свинью» из бухты, пока море немного не успокоится. Я еще недостаточно хорошо знаю характер нашей новой подружки, – добавил он, поглаживая рукой сосновую мачту кнорра, как если б это было бедро его любовницы.

Сигурд кивнул. Из пещеры было трудно определить направление ветра: белые барашки волн бежали в одну сторону, тучи – в другую. Однако это не имело значения, потому что они не собирались покидать бухту. Пока.

– Кто пойдет со мной на берег? – спросил он после того, как они утолили голод соленой свининой Гуторма, копченой бараниной и сыром, запивая еду свежей водой, которую собрали у скал.

– Неужели и тебе на голову упал камень? – осведомился Улаф, показывая куском свинины в сторону Свейна перед тем, как отправить мясо в рот.

– Я приплыл сюда не для того, чтобы тихо сидеть на заднице, дядя, – ответил Сигурд. – Плохо уже то, что вчера мы показали им спины и сбежали.

– Плохо из-за того, что на нас смотрели боги? – спросил Улаф.

Сигурд не стал отрицать этого.

– Тебе понравилось от них убегать? – проворчал он, посмотрев на остальных. – От разбойников и козодёров, которые прячутся, как блохи в трещинах задницы великана?

– Бегство для крыс и собак, – прорычал Свейн.

– И рек, – с умным видом добавил Хагал.

– Ну, что ж, – сказал Сигурд, обводя взглядом своих товарищей.

– Боги любят смелых, – сказал Асгот.

– Так ты готов идти с нами? – спросил Улаф у годи.

Асгот нахмурился и указал рукой в сторону скал.

– Я похож на горного козла, дядя?

– Ну, пахнет от тебя, как от козла, – сказал Солмунд, и Асгот зашипел на него.

– Послушайте меня, – заговорил Сигурд. – Мы приплыли в Люсефьорд, чтобы отыскать братьев, которые не боятся стать врагами ярла Рандвера.

– Да, но не исключено, что они лежат на гальке и кормят крабов, потому что не испугались стать нашими врагами, – сказал Солмунд, рот которого был набит сыром.

– Вполне возможно, – согласился Сигурд. – Но я осмотрел трупы и не обнаружил среди них парней, похожих на братьев. – Он не успел хорошенько разглядеть тела лежавших возле корабля разбойников, но остальным не нужно было об этом знать. – Я отправляюсь туда, чтобы попытаться отыскать братьев. – Он почесал бороду, и ему показалось, что она стала гуще; может быть, все дело в свежем морском воздухе. – Теперь, когда они увидели, как мы сражаемся, у них не должно возникнуть желания снова на нас напасть.

– Или наоборот, – пробормотал Улаф.

Сигурд пропустил его слова мимо ушей.

– Более того, теперь у них должно возникнуть желание присоединиться к нам, потому что они увидели, как ловко мы обращаемся с копьями, при этом ничего не боимся.

– Ничего, кроме летящих сверху камней, – пробормотал Солмунд.

– Я пойду, – сказал Локер.

– И я, – добавил Асгот.

– Ну и я, конечно, – сказал Свейн, все еще сидевший у борта «Морской свиньи»; его глаза были закрыты, лицо оставалось пепельно-серым.

– Ты не сможешь лазать по горам, – сказал ему Флоки Черный.

– Что ты знаешь о горах, маленький человечек? – пробормотал Свейн, обращая на него затуманенный взгляд.

– Нет, Свейн. Ты останешься здесь и отдохнешь, – сказал Сигурд. – Флоки прав. Сейчас ты скорее обрушишь горы на наши головы.

Здоровяк не сдержал улыбки.

– Не беспокойся, Свейн, если я найду там кусочек твоих мозгов, обязательно принесу его тебе, – с усмешкой сказал Асгот, и Свейн тут же обрушил на него град ругательств.

– Я могу взобраться даже на вершину Иггдрасиля, – заявил Флоки Черный. – И ты уже видел, что ни один человек не в силах меня убить.

Остальные бросали на него мрачные взгляды – ведь никто не знал, чего ждать от юноши, который еще не отрастил бороду, но умел драться так, что Тюр, бог сражений, мог бы позеленеть от зависти.