Но Магдалена, не ответив ему, поблагодарила и быстро пошла дальше, не ощущая ни усталости, ни времени, ни пространства. Все существо ее стремилось лишь к одному — догнать Каттэрета и отнять у него своего ребенка, своего маленького Нарцисса, свою единственную привязанность на земле.
К утру Магдалена поравнялась с первыми домами Сен-Дени. Подождав, пока на улицах появились люди, она снова принялась расспрашивать. Наконец она встретила двух женщин, которые рассказали ей, что видели укротителя зверей, который не въезжал в Сен-Дени, а проследовал дальше, на север. Был ли с ним ребенок, женщины не видели.
В Магдалене шевельнулось сомнение: до сих пор из всех, видевших Каттэрета, один лишь зеленщик упоминал о ребенке. Но отбросив колебания она снова пустилась по следам человека, которого подозревала в похищении сына.
Около полудня несчастная почувствовала, что последние силы покидают ее и все-таки она шла, надеясь к вечеру добраться до какой-нибудь деревни и там застать Каттэрета. Ведь не мог же он знать, что она напала на его след и гонится за ним.
Проезжающие мимо крестьяне подозрительно оглядывали, казалось, бесцельно бредущую по дороге женщину с каким-то неподвижным, мертвым взором и растрепанными волосами. Она уже не осознавала, того, что было вокруг и продолжала двигаться чисто механически. Наконец силы изменили ей окончательно, она зашаталась и упала без чувств у сарая, который стоял возле самой дороги.
Вокруг не было ни души. Быстро опускавшаяся чернота ночи укрыла неподвижное тело Магдалены. Обморок перешел в крепкий сон. Стена сарая защищала ее от ночного ветра.
Она видела во сне своего малыша, который улыбался ей, протягивая ручки, и обнимал ее за шею. Она была невыразимо счастлива. Но вдруг она услышала какой-то зловещий голос, кто-то хотел отнять у нее ребенка, и она в ужасе прижала его к себе, почувствовав прикосновение чужой руки.
Она проснулась, охваченная страхом, и увидела стоявшую над ней женщину-крестьянку.
— Господи, твоя воля! — говорила она жалостливо, глядя на Магдалену, — ты тут спала, на этаком-то ветру! Да и спала-то как крепко, я насилу добудилась! Уж думала, что ты умерла!
— И было бы лучше, если бы умерла1 — тихо и медленно проговорила Магдалена. Но вдруг она стремительно поднялась на ноги, вспомнив цель своего тяжелого и долгого пути.
— Ты ведь не здешняя. Куда ты идешь?
— Ты женщина, и, может быть, у тебя тоже есть дети, тогда ты поймешь меня. У меня украли и увезли ребенка, и я буду искать его до тех пор, пока жива.
— Ах ты, бедная! Пойдем ко мне, поешь чего-нибудь, захватишь с собою хлеба и вина, заодно расскажешь мне о своем горе. У меня тоже есть дети, я понимаю каково тебе.
Магдалена согласилась. Крестьянка взяла ее за руку и повела к своему дому. Магдалена рассказала ей, что сына ее украл укротитель зверей.
— Укротитель зверей! — с удивлением вскричала крестьянка. — Святая Женевьева! У него еще была маленькая лошадка, медведь и лев?
— Да, да! Это он! А ты его видела?
— Да, он вчера проезжал по нашей деревне.
— А был с ним маленький мальчик?
— Да, да, бедная ты моя! Красивенький-прекрасивенький мальчик! Он сначала ехал на лошади, а потом слез и повел медведя.
— Мой Нарцисс! — вскричала Магдалена и вскочила с места. — Наконец-то я точно знаю, что он с ним! Спасибо тебе за все, а особенно за твои вести о моем сыне. Я сейчас же побегу за ними и догоню этого разбойника.
— Дал бы только Бог, чтобы ты нашла его, догнала!
— Матерь Божья наставит и подкрепит меня! А видела ты, куда он поехал?
— Он показывал в деревне своих зверей, и люди давали мальчику — кто деньги, кто чего-нибудь сладенького. А мальчик все плакал. Только, ведь, у нас никто не знал, что он плачет по матери. Мы думали, что он еще не привык к зверям.
— О Боже! Сжалься, говори скорее, куда они поехали!
— А вон туда, по дороге к Бове.
— В Бове. Значит, он остановится и там.
— Уж понятно, он станет и там показывать своих зверей. Ведь там город. Там, значит, ты и найдешь своего сынишку.
— Сейчас же пойду. А когда я буду в Бове?
— Да к вечеру. Только не добраться тебе туда, очень уж ты истомилась.
— Матери, у которой украли ее ребенка, не приходится раздумывать о своих силах! Сегодня же вечером я буду в Бове и, даст Бог, найду сына! Счастливо оставаться, и всего тебе хорошего!
Крестьянка тоже пожелала Магдалене счастливого пути и, стоя у дверей, долго следила за молодой женщиной, которая не отдохнув, опять пустилась в путь на поиски своего ребенка.
Магдалена заранее решила обегать все улицы, обыскать все трактиры, перед которыми, возможно, ее сын вместе с дикими зверями давал представление. При этой мысли ее охватывал такой панический страх за ребенка, который то прибавлял, то отбирал у нее последние силы.
К вечеру ноги ее были стерты до крови и окончательно отказывались служить дальше. Она присела отдохнуть, на камень и спросила у проходящих крестьян, далеко ли еще до Бове. Они сказали ей, что через два часа ходьбы она увидит башни города.
Она отдыхала очень недолго. Какая-то сверхъестественная сила гнала ее все дальше и дальше. Начало уже смеркаться, когда Магдалена подошла к воротам Бове и спросила чиновника у заставы, не видал ли он, когда входил в город человек с дикими зверями.
— Вчера в полночь въехал англичанин, укротитель зверей, — отвечал чиновник.
— Не видели ли вы с ним ребенка?
Чиновник покачал головой и с удивлением взглянул на утомленную молодую женщину, задавшую этот вопрос с видимым страхом.
— Ребенка с ним я не приметил. Но он еще в городе и, как я слышал, давал сегодня представления на площади.
— Не знаете ли, где я могу отыскать его?
— Теперь уж скоро ночь, и он, вероятно, возвратился на постоялый двор. Вероятнее всего, это «Черный олень», который здесь недалеко, или «Золотая голубка» на другом конце города.
— Благодарю вас! — прошептала Магдалена и быстро пошла по темным и почти безлюдным улицам до того переулка, о котором говорил ей чиновник заставы. Вывеска с черным оленем указала ей на постоялый двор, но укротитель зверей там не останавливался.
Несчастная женщина поспешила дальше, выясняя у запоздалых прохожих дорогу к «Золотой голубке».
Очутившись на указанной улице, Магдалена всматривалась в неясные силуэты домов и вдруг увидела, что один из них окутывается клубами густого черного дыма с красными искрами огня.
— Пожар! Пожар! — закричала Магдалена, с ужасом думая о том, что может загореться постоялый двор и тогда ребенку будет угрожать двойная опасность. Она увидела, наконец, людей, бегущих к месту несчастья, и в ту же минуту услышала ужасный рев. Магдалена знала, что на ночлежьем острове так рычал лев укротителя зверей. Сейчас ей надо было выяснить — горит ли это постоялый двор или один из соседних домов?
Общее смятение сбежавшейся толпы было так сильно, что никто и не думал тушить пожар. Огонь перенесся уже и на соседние строения. Рев зверей и крики людей сливались в один потрясающий душу гул.
— Мой сын! Мой сын! — кричала в отчаянии Магдалена, невольно поддаваясь общей панике.
— Да где же укротитель! — кричали из толпы. — Пусть он выведет своих зверей оттуда.
— Слышите, как они ревут? — говорили другие. — Ведь страшно и в дом войти помочь! Того и гляди, вырвутся и растерзают в благодарность.
— Пресвятая Богородица! Ведь это горит «Золотая голубка»! — вскричала Магдалена и в беспомощном отчаянии протянула руки к небу.
— Да, да, это «Золотая голубка», — отвечали ей несколько голосов. — Вон уж и конюшни загорелись.
— О, горе, горе мне! — вскричала несчастная. — Мой сын, мой сын! Спасите его, он в этом доме!
— Да у кого он там?
— У англичанина, у укротителя! Сжальтесь! Пустите меня, я спасу его! — кричала Магдалена; готовая броситься в пламя.
Несколько мужчин держали несчастную обезумевшую от горя женщину.
— Вашего ребенка, наверно, уже спасли! — слышалось со всех сторон. — В доме не осталось ни души. Все люди успели выбраться. Вы потом его разыщите.
