Слон императора - Северин Тим
Здесь мы расстались с остальными кораблями, вместе с которыми вышли из Аль-Убуллаха. Они остались на якорях, чтобы вести неспешную торговлю, Сулейман же не собирался нарушать обещание, данное Джафару. Он сделал лишь непродолжительную остановку. Мы запаслись водой и свежей провизией, после чего – в одиночку – устремились дальше на юг. Наше судно проплывало мимо цепочек островов, опушенных прибоем рифов, торчавших из воды скал, покрытых кустами, и мелких устьев рек, где берега закрывала сплошная стена деревьев, опиравшихся на подобные змеям корни, которые наполовину уходили в воду, а частично возвышались над нею. Сулейман называл их словом «гурм». За следующую неделю мы достигли предела тех земель, которые нашему корабельщику уже доводилось видеть, и тут, по чистой случайности, целеустремленность старого морехода получила вознаграждение.
Чтобы разузнать что-нибудь о рух и о грифоне, мы сделали короткую остановку у небольшой песчаной ленточки на побережье, над которой пряталось в вездесущих пальмах несколько дюжин хижин. Двое моряков Сулеймана довезли нас до берега в корабельной шлюпке. К тому времени утро очередного жаркого, душного солнечного дня уже вошло во все свои права. На берег мы высаживались лишь втроем – я, Сулейман и Зайнаб как переводчица. Мне было очень трудно заставить себя не смотреть на нее, когда мы находились так близко друг от дружки, но я все же заставил себя вглядываться в берег, где в нескольких шагах от воды стояла на песке пара лодчонок и сохли на воткнутых кольях рыбацкие сети. Обитатели селения вели себя скромно – они наблюдали за нашим приближением издали, а когда мы вылезли из лодки в мелкую воду у самого берега, даже отступили на несколько шагов. Зайнаб прокричала что-то – видимо, приветствуя их. И лишь после этого четыре человека – мужчины, босые и одетые лишь в набедренные повязки, – неуверенно вышли вперед. В разрезы, сделанные в мочках ушей, у них были вставлены маленькие серебряные пластинки или кусочки слоновой кости. Переводчица объяснила им, что мы пришли с миром: лишь затем, чтобы отыскать огромную летающую птицу – такую большую, что она способна унести в когтях слона. Ей пришлось повторить несколько раз, прежде чем местные обитатели поняли ее, я же пытался помочь ей, рисуя на песке силуэт грифона, в чем, правда, не слишком преуспел. Львиное якобы тело нарисованного мной зверя могло принадлежать любому четвероногому хвостатому зверю, а птичья голова скорее могла сойти за цыплячью, нежели за орлиную.
Собеседники внимательно изучили мой неумелый рисунок, посовещались меж собой, а потом дружно замотали головами.
– Спроси, не видели ли они чего-нибудь подобного. Или, может быть, они слышали о таком? – предложил я Зайнаб.
Она перевела мой вопрос. Последовало новое совещание – на сей раз более оживленное, – а потом один из мужчин быстро направился в деревню. Он исчез за частоколом и вскоре появился, держа что-то в руках. Когда он подошел ближе и я разглядел, что он несет, во мне сразу же зародилась надежда на успех путешествия. Это была половина очень большого крючковатого клюва – иссиня-черного, с грозным острием.
Взяв клюв, я покрутил его в руках, чтобы рассмотреть со всех сторон. Такого большого – добрых пять дюймов длиной, – тяжелого и твердого, как кусок черного стекла, клюва я еще никогда не видел. Я легко мог представить себе, как его острие вонзается в плоть, терзает и рвет ее, а под конец ломает на части кости.
Во мне вскипело возбуждение.
– Это может быть клюв птицы рух? – спросил я Сулеймана.
Моряк тоже разглядывал принесенный предмет и, вместо того чтобы ответить мне, необычным для себя напряженным голосом обратился к Зайнаб:
– Спроси, где он его взял.
– Один из рыбаков подобрал его на берегу примерно с неделю назад, – ответила она, обменявшись с жителем деревни несколькими фразами. – Это был необычный кусок чего-то, что он принял за тухлую рыбину. Но теперь он в этом не уверен. В общем, эта вещь, чем бы она ни была, мерзко воняла и наверняка была выброшена на берег ветром, дувшим с моря.
Я чувствовал, что Сулейман с трудом сдерживает нетерпение.
– Эта тухлая рыба… она еще у него? – спросил он, кивая на местного обитателя.
Переводчица получила ответ, что рыбу выбросили, потому что она совсем испортилась, но, возможно, она до сих пор валяется в деревенской помойке.
– А разыскать ее для меня они могут? – продолжал допытываться корабельщик.
Один из мужчин повернулся и что-то прокричал так и стоявшим поодаль зевакам. Из толпы вырвался отрок, который побежал куда-то мимо хижин и скрылся из виду.
Мы терпеливо ждали, пока мальчишка не вернулся, держа в обеих руках – подальше от себя – что-то непонятное и частично завернутое в большие листья. Предмет был размером с человеческую голову и, судя по наморщенному носу мальчишки, до сих пор отвратительно смердел.
Сулеймана это не смутило. Взяв принесенную вещь у гонца, он недрогнувшей рукой отбросил листья. То, что я увидел, походило на бесформенный кусок мягкого, грязного, испещренного какими-то полосками воска черновато-серого цвета. Явственно повеяло тухлятиной или коровьим навозом.
Моряк же, ничтоже сумняшеся, потыкал отвратительную массу пальцем, а потом осторожно перевернул ее, чтобы осмотреть со всех сторон.
– Скажи нашим друзьям, что это рыбье дерьмо, – сказал он невольнице. – И что я хочу купить и клюв, и то дерьмо, в котором он приплыл.
Четверо представителей деревни отступили и принялись совещаться. Наконец старейший из них вернулся к нам и через Зайнаб сообщил, что, если у нас есть рыболовные крючки, он уступит клюв за пять сотен крючков и десять лезвий для ножей. А рыбье дерьмо Сулейман получит за такой же вес медной проволоки.
Я все еще держал странный клюв в руках, но после этого ответа по распоряжению капитана вернул его обитателям деревни.
– За клюв и за дерьмо я дам четыре сотни крючков, и ни одного больше, – сказал мореход, вновь заворачивая дурно пахнувшую массу в листья и опуская ее на песок.
Мы торговались где-то с час, и в конце концов Сулейман получил клюв за четыреста пятьдесят рыболовных крючков и рыбье дерьмо за отрез вышитой ткани.
– Ты щедро заплатил за клюв, – сказал я ему, когда, по завершении сделки, мы возвращались в лодке на корабль. – Значит, ты поверил в птицу рух?
Моряк ткнул ногой в зловонную массу, которая, вновь завернутая в листья, покоилась на дне нашей шлюпки:
– Нет, я заплатил вот за это.
– И что же это такое?
– Флегма!
Я решил, что ослышался, и вопросительно посмотрел на собеседника.
Сулейман же весело хохотнул:
– Мокрота, слизь. Аль-хут выкашливает ее, хотя кое-кто утверждает, что она выходит у него сзади. Свежая мягкая флегма действительно пахнет гнусно – но вот полежав недельку на солнце, она затвердеет, сделается темно-желтой и будет пахнуть совсем по-другому. Аптекари в Басре отвалили бы мне целое состояние за то, чтобы использовать ее в лекарствах, но, – он усмехнулся, – я самолично отвезу ее в Багдад и преподнесу надиму Джафару. Он – один из богатейших людей халифата и достойно вознаградит меня. А потом он оставит часть себе, а часть продаст своим друзьям.
Он снова толкнул ногой омерзительно вонявшую массу:
– Такого большого куска я в жизни не видал! Две горсти не только окупят весь наш поход, но еще и изрядно останется.
Я никак не мог сообразить, для чего же утонченному вельможе может пригодиться вонючий кусок рыбьей флегмы, и потому спросил напрямик:
– И что же Джафар будет с ней делать?
– Он сам – ничего, а вот его парфюмеры раздробят кусок на мелкие крошки, растопят их и будут добавлять по капельке в благовонные масла – розовое, жасминовое… в общем, из любых цветов, какие ты только можешь себе представить. Несколько капель – и аромат станет крепче и будет держаться несколько дней.
Я в который раз вспомнил свой визит в сад Джафара, во дворец халифа и еще в добрую дюжину чьих-то покоев в Круглом городе. Везде воздух был буквально пропитан благовониями. Так что вряд ли можно было бы удивляться тому, что на китовую флегму здесь такой спрос.
Похожие книги на "Слон императора", Северин Тим
Северин Тим читать все книги автора по порядку
Северин Тим - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.