Кенилворт - Скотт Вальтер

Только один огонек мерцал в этой темной громаде, но он был расположен так низко, что, казалось, скорее выходил из-под земли, чем из какого-либо окна. Графиню охватил ужас.

— Они преследуют нас! — прошептала она, указывая Дженет на испугавший ее огонек.

Но Дженет, менее взволнованная, чем ее госпожа, заметила, что свет неподвижен, и шепотом объяснила графине, что он исходит из уединенной кельи, где алхимик занимается своими таинственными опытами.

— Он из тех людей, — добавила она, — которые бодрствуют по ночам и строят козни. Злой рок привел сюда этого человека; своими путаными речами о земном богатстве и о неземном или сверхчеловеческом познании он окончательно покорил моего бедного отца. Правду говорил добрый мистер Холдфорт, намекая на нас и желая, чтобы мы извлекли из его слов практическую пользу: «Есть такие — и имя им легион, кто, подобно нечестивому Ахаву, охотнее прислушивается к вымыслам лжепророка Седекии, чем к словам того, чьими устами глаголет господь». И он прибавил еще: «О братья мои! И среди вас есть немало таких Седекии — людей, которые обещают вам свет земного знания, если вы отречетесь ради них от божественного откровения. Чем они лучше тирана Нааса, который требовал, чтобы каждый его подданный отдавал ему свой правый глаз?» И еще он говорил…

Неизвестно, как долго могла бы прелестная пуританка вспоминать рассуждения мистера Холдфорта, если бы графиня не перебила ее и не сказала, что достаточно оправилась и может дойти до калитки, не нуждаясь в новой передышке.

Они двинулись дальше и преодолели вторую часть пути с меньшей поспешностью и, конечно, более легко, чем первую. Это дало им время для размышлений, и теперь Дженет в первый раз рискнула спросить свою госпожу, куда она думает отправиться. Не получив немедленного ответа — так как графиня в смятении, возможно, еще не успела обдумать этого существенного вопроса, — Дженет отважилась добавить:

— Вероятно, в дом вашего отца, где вы будете в безопасности и под надежной защитой?

— Нет, Дженет, — грустно ответила графиня. — Я покинула Лидкот-холл, когда совесть моя была чиста, а имя незапятнано. Я не вернусь туда, пока разрешение милорда и публичное признание нашего брака не введут меня в родной дом с тем титулом и с теми почестями, на которые он дал мне право.

— Но куда же в таком случае вы отправитесь, госпожа?

— В Кенилворт, милая, — решительно и спокойно ответила графиня. — Я увижу эти празднества — эти великолепные празднества, подготовка к которым заставляет гудеть всю страну от края и до края. Мне кажется, что, когда королеву Англии чествуют в доме моего супруга, графиня Лестер не окажется незваной гостьей.

— Молю бога, чтобы вы оказались желанной гостьей! — вырвалось у Дженет.

— Ты злоупотребляешь моим положением, Дженет, — сердито сказала графиня, — и забываешь свое собственное.

— Я не грешу ни тем, ни другим, моя дорогая госпожа, — возразила огорченная девушка. — Но разве вы забыли, что благородный граф дал такой строгий наказ держать в тайне ваш брак именно для того, чтобы сохранить милость королевы? И вы можете думать, что ваше внезапное появление в его замке при таком положении дел и в присутствии королевы будет ему приятно?

— Ты полагаешь, я опозорю его? Нет, оставь мою руку, я обойдусь без твоей помощи и без твоих советов.

— Не сердитесь на меня, миледи, — кротко ответила Дженет, — позвольте мне все же поддержать вас: дорога плохая, а вы не привыкли ходить в темноте.

— Если ты считаешь меня способной унизить моего супруга, — тем же раздраженным тоном продолжала графиня, — значит, ты полагаешь, что лорд Лестер причастен к подлым проделкам твоего отца и Варни или, быть может, что они действуют по его приказу? Погоди, я обо всем расскажу моему доброму графу!

— Ради бога, миледи, когда будете жаловаться, пощадите моего отца! Пусть мои услуги, как бы скромны они ни были, послужат искуплением его вины!

— Было бы верхом несправедливости, милая Дженет, если бы я поступила иначе, — ответила графиня, с прежней нежностью и доверчивостью обращаясь к своей верной наперснице. — Нет, Дженет, ни единым словом я не хочу повредить твоему отцу. Но ты видишь, дорогая, я горю одним желанием — отдаться под защиту моего супруга. Я покинула жилище, куда была заточена им, только из-за низости окружавших меня людей, но ни в чем другом я не нарушу его приказаний. Я обращусь только к нему одному, только он один защитит меня. Никому без его согласия я не открыла и не открою тайну союза, сочетавшего наши сердца и наши судьбы. Я увижу его и из его собственных уст получу приказ, как мне вести себя дальше. Не возражай против моего решения, Дженет, ты только укрепишь меня в нем. Скажу тебе правду: я решила узнать свою участь немедленно, и притом из уст своего супруга; и самый верный путь достичь моей цели — это разыскать его в Кенилворте.

Дженет быстро взвесила все трудности и осложнения, на которые могла натолкнуться ее несчастная госпожа. Теперь девушка была склонна изменить свое первоначальное мнение и подумала, что, раз уж графиня вырвалась из дома, куда ее запер муж, первой ее обязанностью было увидеться с ним и объяснить ему причины своего поведения. Дженет знала, какое огромное значение придает граф сохранению тайны своего брака, и не могла не понять, что, предпринимая без его разрешения любой шаг, ведущий к раскрытию этой тайны, графиня навлекла бы на себя страшный гнев супруга. Если бы она вернулась в отцовский дом, не открыв своего титула, ее репутация сильно пострадала бы; если бы она призналась во всем, это могло бы послужить причиной непоправимого разрыва с мужем. В Кенилворте же она могла непосредственно объясниться с ним. Хотя Дженет сомневалась в нем больше, чем графиня, все же она верила, что он неспособен на те низменные и отвратительные действия, которыми не побрезгуют его подчиненные, чтобы пресечь жалобы графини на их обращение с нею.

Но даже в самом худшем случае, если граф откажет ей в справедливости и защите и графиня решит раскрыть свои обиды перед всеми, то в Кенилворте она сможет найти защитника в лице Тресилиана и судью в лице королевы. Обо всем этом Дженет узнала из краткой беседы с Уэйлендом. Поэтому она, в общем, выразила согласие с намерением графини отправиться в Кенилворт, однако посоветовала ей соблюдать крайнюю осторожность, извещая графа о своем прибытии.

— Была ли ты сама осторожна, Дженет? — спросила графиня. — Не посвятила ли ты в мою тайну проводника, которому я должна довериться?

— От меня он ничего не узнал, — ответила Дженет. — И, по-моему, он вообще знает о вашем положении не больше, чем думают другие.

— А что они думают?

— Что вы покинули отцовский дом… Но я снова рассержу вас, если буду продолжать…

— Нет, говори: я должна приучиться сносить дурные толки, которые навлекло на меня мое безрассудство. Наверно, думают, что я покинула отцовский дом, чтобы предаться греховным наслаждениям. Это заблуждение вскоре рассеется; поверь, я либо буду жить с незапятнанным именем, либо покончу с жизнью. Так что же, меня считают любовницей Лестера?

— Большинство говорят о Варни, хотя некоторые считают его только удобной ширмой для развлечений господина, так как слухи об огромных расходах на украшение ваших покоев разнеслись повсюду, а такие расходы не по средствам Варни. Но это мнение мало кто поддерживает, потому что, когда речь идет о такой высокой персоне, люди боятся даже намекать на свои подозрения, чтобы Звездная палата не покарала их за оскорбление вельможи.

— Хорошо, что помалкивают те, кто считает прославленного Дадли сообщником такого негодяя, как Варни. Но мы дошли до калитки! Ах, Дженет, я должна проститься с тобой… Не плачь, моя милая девочка, — сказала графиня, пытаясь под напускной беззаботностью скрыть свое огорчение от разлуки с верной служанкой. — Вот увидишь, мы снова встретимся; но к тому времени смени, Дженет, этот глухой рюш на открытый кружевной воротник; пусть люди видят, какая у тебя прелестная шейка. А вместо суконного платья с тесьмой, которое подобает только горничной, разоденься в бархат и парчу — у меня в комнате ты найдешь множество разных нарядов, и я с удовольствием дарю их тебе. Мужайся, Дженет. Правда, сейчас ты только служанка несчастной, преследуемой женщины, лишенной и звания и чести, но, когда мы снова встретимся, ты должна быть одета красиво, как подобает самой любимой приближенной даме первой графини Англии.