Посол Урус Шайтана(изд.1973) - Малик Владимир Кириллович
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
— Стоп! — крикнул он громовым голосом. — В его речи тоже чувствовался чужеземный акцент. — Господа, ваш спор зашел слишком далеко! Прошу прекратить его! Успокойтесь! Господину запорожцу следует быть осмотрительным в выборе слов, не перед татарами или янычарами стоит… А вам, генерал, должно быть стыдно за то, что позволили себе арестовать одного из запорожских гонцов. А то, что он восемь или девять лёт назад был крепостным и совершил преступление, не меняет дела. Не такое сейчас время, чтобы сводить счеты!
— Генерал Гордон! — взвизгнул Трауернихт. — Не забивайт, что здесь нижний чины! Я не потерплю оскорблений! Прошу не указывает мне, как мне обращайт со свой крепостными!
— В своем имении вы свободны обращаться с ними так, как позволяет ваша совесть. Но здесь, в войске, нет крепостных. — Генерал Гордон говорил с акцентом, но довольно правильно. — Совершенную ошибку необходимо исправить, чтобы не причинить вреда обороне Чигирина.
— Генерал, ви преувеличивайт!
— Нисколько! Думаю, будет разумно заверить запорожцев в том, что с их товарищем ничего плохого не случится. Его судьбу должен решить главнокомандующий князь Ромодановский… А до того времени за его безопасность ручаюсь я! От вашего имени, генерал, я даю слово запорожцам, что вы не совершите над их товарищем насилья.
Трауернихт ничего не ответил. Молча исчез за дверью.
Генерал Гордон обратился к Звенигоре. Его маленькие пытливые глаза смотрели на казака доброжелательно, но вместе с тем и твердо. Видно было, что этот человек привык приказывать и добиваться своего.
— Мой добрый совет, молодой человек: если хотите вызволить друга, немедля мчитесь к князю или к гетману. Только они могут заставить генерала выпустить его из тюрьмы… А за султанский фирман великое спасибо от всего гарнизона Чигирина! Счастливого пути!
Звенигора молча поклонился и направился к выходу, Спыхальский и Грива поспешили за ним.
Шли быстро, возбужденные, со сжатыми кулаками. Звенигора и Грива молчали. А Спыхальский извергал проклятья и ругань. Наконец это ему надоело, и он замолчал.
Метелица еще издали заметил, что нет Романа, а его друзья чем-то взволнованы.
— Что случилось?
Арсен коротко рассказал о беде, которая стряслась с Романом. Корил себя за то, что потянул товарищей за собою. Если бы сам отнес этот фирман, все было бы хорошо. А теперь получай! Роман в темнице, и его ожидают плети, а то и виселица…
Вспыльчивый Секач выхватил из ножен саблю.
— Братья, чего же мы ждем? Нас бьют, а мы только придурковато ухмыляемся? Бежим скорее! Саблями пробьем себе дорогу и вызволим товарища! Позор нам будет на все Запорожье, когда там узнают, что мы ничего не сделали для освобождения Романа!
— Постой, постой! — охладил его пыл Метелица и наморщил лоб. — Ишь какой быстрый!.. Кроме сабли, еще и разума трошки иметь надо!.. Погляди, сколько тут вояк. Не успеем оружие вынуть, как нас скрутят в бараний рог. Чего тогда добьемся?.. Да и подумай, кого рубить будем — стрельцов да сердюков [115]. Своих людей, а не янычар… Нет, так мы не вызволим Романа. Надо придумать что-нибудь такое… — И старый казак покрутил перед носом Секача растопыренной пятерней.
— Батько правду говорит, — протяжно произнес немногословный Товкач.
— Что же тут придумаешь? — горячился Секач.
Взоры всех обратились к Звенигоре.
— Есть несколько путей, — как бы в раздумье заговорил Арсен. — Можно сейчас напасть на стражу и попытаться освободить Романа. Сначала я так и хотел сделать. Но я согласен с батькой Метелицей, что этот путь не годится. Кого-то мы убьем, кто-то из нас погибнет. А главное, неизвестно, удастся ли вызволить Романа… Есть и другой путь — законный. Просить князя Ромодановского и гетмана Самойловича. Через несколько дней мы будем у них. Одного их слова достаточно, чтобы наш товарищ снова был на воле. Есть и третья возможность…
К группке запорожцев быстро подошел незнакомый стрелец, и Звенигора замолчал. Стрельцу было лет тридцать, но небольшая темно-русая бородка и такой же темно-русый, подстриженный под скобку чуб, выбивавшийся из-под шапки, делали его старше, солиднее. Он поздоровался и обратился к Звенигоре.
— Я хочу сообщить вам кое-что о вашем друге…
— О Романе? Кто ты такой? И почему заботишься о нем?
— Не удивляйтесь, братья, — приветливо улыбнулся незнакомец. — Меня зовут Кузьма Рожков… Я сопровождал генерала Гордона и видел, как схватили вашего друга и, как оказалось, моего земляка Романа Воинова… Я, чтобы вы знали, как и он, туляк.
— Ты и раньше знал Романа?
— Нет, да разве в этом дело? Я знаю Трауернихта и слышал о нем еще дома… Настоящая собака! А узнав, что Роман пустил на его дом красного петуха, я дал себе слово сделать все, чтобы помочь земляку.
Запорожцы теснее окружили стрельца. У Арсена загорелись глаза. Неожиданный помощник был очень кстати.
— Где сейчас Роман?
— Его бросили в погреб. Вон там, в конце двора.
— И часовых поставили?
— А как же.
— Как можно его освободить?
— Этого я пока не знаю. Надо разведать, подумать…
— А тем временем немец замучает Романа!
— Не замучает. Вы слышали, что сказал мой генерал?
— Гордон?
— Да. Справедливый шотландец. И воин хороший… Он заступится за Романа.
— Гм… — Звенигора задумался. — Все дело упирается в то, что мы должны немедленно ехать дальше. Что же делать? Может, мне остаться, а вы поедете? — посмотрел он на товарищей.
— Нет-нет, ты должен ехать, Арсен! — зашумели казаки. — Ты раздобыл фирман, ты читаешь по-турецки! Да и многое рассказать сможешь… А кроме всего, попросишь воеводу за Романа. Может, прикажет выпустить.
— Если надо кому-нибудь остаться, то пусть это буду я, — сказал Грива. — Стрелец мне поможет, и мы к вашему приезду что-нибудь разузнаем.
— Что ж, это хорошо, — подтвердил Кузьма Рожков.
Согласились на этом.
Договорившись о месте следующей встречи, запорожцы попрощались с Гривой и со стрельцом, вскочили на коней и помчались к Калиновому мосту через Тясмин.
Тяжелые мысли одолели боярина Григория Григорьевича Ромодановского. Стоит ему только остаться одному в своем роскошном походном шатре, не дает ему покоя одна мысль: о сыне Андрее, который вот уже много лет мается в татарском плену. Все попытки и старания выкупить его закончились ничем. И боярин не без оснований подозревал, что в задержке его сына были заинтересованы не татары, которые были бы не прочь получить за знатного невольника большой выкуп, а турки. Вероятно, сам султан.
Обхватив голову руками, опершись локтями на небольшой походный столик, боярин в молчании сидит в сумерках. Он хочет отдохнуть, старается не думать о князе Андрее, но не в силах отогнать неотступные горькие мысли.
За пологом шатра послышался шум. Вошел начальник стражи:
— Светлейший князь, прибыл гетман Самойлович.
Ромодановский провел рукой по лицу, согнав с него застывшую печаль, расправил плечи.
— Проси!
В шатер вошел Самойлович, плотный, высокий, в богатом малиновом жупане и горностаевой шапке, украшенной красивым павлиньим пером и драгоценными камнями. Левой рукой придерживал саблю, сверкающую серебром и самоцветами.
— Поклон тебе, боярин Григорий Григорьевич! Рад видеть тебя во здравии!
— Спасибо. Милости прошу, ясновельможный гетман. Садись, будь гостем!
Гетман тяжело опустился на диван.
— Не гостить я приехал, князь… Придется снова воевать. Серко прислал гонцов. Запорожцы привезли очень важное письмо султана: турки снова идут, чтоб овладеть Чигирином!..
— Мы это предвидели.
— А теперь знаем достоверно. Князь Голицын настаивал, чтобы мы двинули войско под Киев. Он полагал, что именно туда на этот раз направят турки свой главный удар…
— Но мы, пан Иван, оказались дальновиднее.
115
Сердюк (истор.) — воин пешего казачьего полка, состоящий на жалованье.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Похожие книги на "Посол Урус Шайтана(изд.1973)", Малик Владимир Кириллович
Малик Владимир Кириллович читать все книги автора по порядку
Малик Владимир Кириллович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.