Он взмахнул пальцем, и преторианцы, ожидавшие позади него, шагнули вперед, направив свои копья на Марка и Фламму.
- А теперь, я полагаю, у вас может возникнуть соблазн совершить что-нибудь героическое, учитывая, что ваша месть была немного подпорчена некоторыми действующими лицами, но я бы не советовал этого делать. Я, конечно, заплачу Юлиану цену за Мортиферума, но его брат не входил в мои планы ... - Он улыбнулся выражению лица Марка, когда до того дошло, что именно он имел в виду. - Когда Ножи Императора начали умирать, очевидно, без всякой причины, кроме, как собственной глупости или усталости от жизни, которую они выбрали, я подумал, что разумно провести новую небольшую вербовку. Эти люди могут открыто носить форму преторианцев так, как они мною уже купленные и оплачены. И кто знает, может быть, с исчезновением последнего из того коллектива я сочту необходимым использовать их, чтобы заполнить пробел. Единственный вопрос сейчас в том, что с тобой делать, теперь, когда твоя польза для меня, кажется, подошла к естественному завершению?
Велокс выступил вперед, прорычав ответ на вопрос.
- Я относился к этому человеку как к брату по Арене, и он отплатил мне смертью того, кто остался от моей семьи! Отдайте его мне. Я сломаю ему хребет, отрублю ему голову и повешу на воротах лудуса! - Он с презрением посмотрел на Фламму. - Думаешь, ты сможешь встать у меня на пути, старик? Одно мое слово, и ты утонешь в гладиаторах, каждый из которых будет соперничать за то, чтобы стать человеком, который тебя убьет.
Клеандр сделал задумчивое лицо.
- Это стало бы приятным завершением наших Больших Игр ...
Фламма покачал головой и наклонился ближе к распорядителю.
- Я скажу вам больше!. Представьте себе бой между этим мальчиком и мной, а? Действующий чемпион против человека, который ушел на пенсию непобежденным любимцем публики? Представьте, что вы можете сообщить своему императору, помешанному на гладиаторах, что вытащили Фламму Великого для последнего боя. - Он заговорщически подмигнул Юлиану. - И чтобы подсластить ситуацию, я дам гарантии, что возьму вину на себя? Я даже обязуюсь умереть на Арене. За такой бой заплатят много денег, и большая их часть пойдет не мне. Мне и пенсии хватает. Я даже останусь здесь, в лудусе, до боя, если хотите, чтобы вы не беспокоились, что я откажусь. Что скажете?
- Нет!
Он повернулся и посмотрел на Марка, который осмотрел на него с выражением отчаяния, затем снова на Клеандра.
- Мы договорились?
Распорядитель кивнул, его глаза горели желанием извлечь выгоду из предложения ветерана-гладиатора о самопожертвовании. Фламма поклонился.
- Очень хорошо. А теперь, если вы извините меня, распорядитель, я думаю, что смогу вразумить парня. Я полагаю, было бы лучше, если бы он потихонечку ушел отсюда?
Он медленно направился по песку туда, где стоял молодой человек, качая головой.
- Другого выхода нет, ты это видишь? - Марк открыл рот, чтобы возразить, но Фламма покачал головой с грустной улыбкой. - Я никогда не думал, что увижу этот твой взгляд снова. Каждый раз, когда я шлепал тебя по заднице, когда ты был двенадцатилетним юнцом, ты смотрела на меня такими же глазами, как будто прикидывала, как бы меня трахнуть, если бы у тебя был хоть малейший шанс. И посмотри на себя сейчас... - Он виновато улыбнулся Марку. - Я в долгу перед тобой, Марк, перед тобой и твоей семьей. Я должен был что-то сделать, когда их забрали, но, к моему стыду, я не поднял тогда головы. А, так я смогу вытащить тебя отсюда и обрести немного покоя после своей совести. И поверь мне, этот маленький засранец Велокс не уйдет с Арены без шрамов.
Марк озадаченно покачал головой.
- Но если ты думаешь, что сможешь победить его, зачем говоришь, что можешь умереть на Арене?
Гигант улыбнулся, положив руку на плечо своего бывшего ученика и наклонившись ближе. Он что-то шептал на ухо своему удрученному другу в течение минуты или около того, пока Марк медленно не кивнул с выражением смирения на лице. Фламма повернулся к Клеандру, широко раскинув руки.
- Видите, я говорил вам, что смогу убедить его. Он уходит со своими братьями по оружию, а я остаюсь, чтобы сражаться в любой момент, когда только ты захотите. Возможно, лучше всего начать завтра, чтобы дать действующим лицам как можно меньше времени на раздумья об этой схватке.
- Не терпится умереть, старик?
Фламма улыбнулся в лицо упрямству Велокса.
- Скорее, горю желанием испытать свои навыки. Ты хорошо танцуешь, парень, и я видел, как ты дерешься, но все, что ты делаешь, это только прыгаешь и размахиваешь мечами, как безалаберный легковес, каким ты, несомненно, и являешься. Я из другой школы. И я научу тебя кое-чему, прежде чем умру, я обещаю тебе это.
Марк подошел к Велоксу, его тело напряглось от не разряженной ярости.
- Ты жаждешь мести за своего брата. А я хочу отомстить за свою семью. Так что мы обязательно встретимся снова ...
Гладиатор коротко кивнул.
- И тогда, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Он бросил на пол между ними безделушку в виде зуба пантеры в тонкой золотой оправе на шнурке, указывая на точно такой же кулон у себя на шее. - Я заказал его, чтобы подарить тебе в качестве утешения за твое поражение этим вечером. Возьми его и носи до конца своей жизни, Аквила, в паре к тому, что висит у меня на шее. Каждый раз, когда ты будешь прикасаться к нему, помни, что я охочусь за тобой! Ты умрешь от моих рук.
Марк опустился на колени, поднимая кулон.
- Я надену его. Без колебаний, приходи и сравним наши желание отомстить друг другу, если останешься живым после Фламмы.
Клеандр заговорил прежде, чем гладиатор успел что-либо возразить.
- Давайте закончим с этими немного утомительными демонстрациями вечной вражды, я думаю, императору пора высказать свое мнение по поводу предполагаемого смертельного поединка. Я бы спросил прокуратора Юлиана, что он думает, но, в конце концов, он государственный чиновник, и я могу заверить всех вас, что государство одобряет, как прозвучало то, что предлагается. Твое предложение принято, Фламма, и ты будете размещен в императорском дворце до тех пор, пока не придет время боя. Я бы предположил, что Коммод будет рад встретиться с тобой утром, учитывая его склонность к твоему ремеслу. А это значит, что всем нам пора расходиться по домам.
Дубн и Гораций вышли из тени, и Марк понял, что у его товарища-тунгрийца был вид, близкий к отчаянию. Он повернулся к прокуратору, придав своему голосу железные нотки.
- Юлиан!
Прокурор повернулся к нему, явно оскорбленный таким небрежным обращением со стороны человека, которого он еще минуту назад считал своей собственностью.
