Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
— А потом?
— Потом — братский союз лож, не знающий границ.
— Иными словами, ни у кого более не будет Отечества?
— А зачем оно, если в мире царит общее благоденствие под солнцем высокого разума?
— И род человеческий вмиг переобразится?
— Да. Все поймут власть идеи…
— Власть… А что, «идея» сама будет отдавать распоряжения, или все же ею будет кто-то управлять?
— Я ж говорю тебе — на то у нас братский союз лож! Ты просто не знаешь, Михайлов, сколько нас! В каждой стране, в каждом городе есть ложи, объединяющие умнейших, просвещеннейших людей!
— Как все они меж собой договорятся?
— Если у всех одна идея — должны договориться.
— Когда у нас с боцманом Угрюмовым возникает идея — нижнюю палубу в хорошую погоду помыть или виндзейли [20] зашить, и то порой договориться не можем.
— Но это же совсем просто! Ты слыхал такое слово — демократия?
— Не слыхал. Крестничек, помоги Ерофееву связать философа и кляп ему в зубы сунуть. Потом уложите на дно лодки…
— Михайлов! — воскликнул Майков и более не издал ни звука, лишь брыкался.
— Правь, дядя, к пристани и, меня высадив, сразу отходи и жди, — велел Михайлов лодочнику. — Сегодня будет еще работенка. Хоть ты и жмот, и вымогатель, но получишь более обещанного.
— Не надобно мне ничего, — тут же отказался лодочник. — Этак ты на меня зуб заимеешь, а потом — и к Шешковскому? Знаю я тебя! Уж не рад, что связался!
— Ну, мне же лучше. Эй, мичман Колокольцев, сюда!
— Все сделано! — доложил, подбегая Родька. — Господин сенатор благодарил!
— Хорошо, господин мичман.
Михайлов, опираясь на трость, медленно пошел к Ржевскому, который, прощаясь, целовал руку княгине. Видимо, они условились, что она оставит своих людей и одну из лодок.
— А что делать, батюшка? — услышал Михайлов горестные слова княгини. — Всю придурь ему прощаю, все шалости. Муж ведь венчанный. Хочешь сидеть в потемках — сиди! Хочешь гобелен заказать с циркулями, ключами и крестами — заказывай, сколько б ни стоило, хотя свои девки дома куда лучше гладью вышьют. Да и вперед прощать придется. А тебе за твое добро ко мне отплачу, не сомневайся. У тебя вон дочка растет — фрейлиной будет. А то и жениха ей посватаю богатого.
— Вот, ваше сиятельство, человек, который всю эту интригу распутать помог. Капитан второго ранга Михайлов, — представил Ржевский, и пришлось кланяться.
— Экий статный молодец, — одобрительно сказала княгиня. — Ты уж, Алексей Андреич, научи его, что говорить, чтобы вреда поменьше вышло… Ты понимаешь?..
— Как не понять, ваше сиятельство.
— Павлушу жалко, — княгиня указала на Голенищева-Кутузова. — Он ведь мне родня — и его к ответу притянут! А он от государыни похвалу получил, когда прибыл от адмирала доложить о баталии. И все им довольны, и вдруг — такая беда… Ладно, заболталась я. Прощай, батюшка. Митька, Ивашка! Грузите меня на это корыто! Да бережнее!
Михайлов поклонился, хотя и с хмурой рожей. Следовало принять решение, и он, как всякий смертный, этот миг оттягивал.
Родька не стал вмешиваться в разговоры старших, отошел в сторонку и ждал, пока позовут.
— Я заберу Нерецкого с собой, чтобы спозаранку отвезти его… неважно, куда, — сказал Ржевский, — чтобы он поведал о своих похождениях. Умолчать о наших ночных проказах невозможно. Елагин с перепугу, не дожидаясь рассвета, примчится во дворец и усядется перед дверью кабинета государыни. Он знает, что я молчать не стану, и постарается первым делом себя выгородить — мол, знать ничего не знал, тем лишь грешен, что доверчив и дал князю Шехонскому ключ от павильона.
— Да, — согласился Михайлов, ожидая вопроса о Майкове. Но, похоже, и Ржевский оттягивал миг, когда придется решать судьбу предателя.
— Пойдем, отцепим любовника от женской юбки, — хмуро сказал сенатор. — Сам он ко мне подойти, конечно, не решится.
Михайлов совершенно не желал встречаться с Александрой еще раз — довольно того, что они в подземелье оказались рядом. Но Ржевский сделал жест, означавший «идем», и Михайлов подчинился, отставая от него шага на полтора.
— Сашетта, поцелуй жениха, и я заберу его. Время позднее, а до утра я должен многое с ним обсудить, — обратился сенатор к Александре.
Она шагнула вперед, загородив собой Нерецкого.
— Нерецкий, лодка ждет, — сказал Михайлов. — Извольте идти.
Получилось грубо, да и голос преобразился, сделался похож на собачий лай. От этого Михайлов еще больше рассердился. А самое скверное — рука не просто сжала рукоятку трости, а перехватила оглоблю так, чтобы сподручнее ударить. Этого следовало опасаться…
— Что вы собираетесь делать? — спросила Александра.
— Вот этого господина доставить туда, где с ним поговорят так, как он заслуживает, — Михайлов указал на Нерецкого.
Тот стоял, опустив голову и разводя руками, словно бы в великой растерянности. Смотреть на него без подступающих к глазам слез женщине было невозможно.
Ржевский усмехнулся — видно, что-то понял.
— Он ни в чем не виноват, — вступилась за своего избранника Александра. — Его вовлекли в эту проклятую ложу «Нептун», им двигали самые благородные чувства! И его же чуть не осудили на гибель!..
— Его вовлекли, им двигали! Его осудили! — перебил Михайлов. — Сам-то он что-то сделать способен? Или будет ждать, пока с ним нечто сотворят?! Полно, персона ли он? А не часть речи в страдательном падеже?!
— Нет такого падежа!
— Есть! Нерецкий, идем!
— Не надо буйствовать, Сашетта, — вмешался наконец Ржевский.
— Я не пущу его! Я боюсь!
— И что же вы собираетесь предпринять? Бежать с ним в Европу? — полюбопытствовал сенатор. — Без подорожной недалеко уедете. Может, в Спиридоново? Если вы кому понадобитесь, там вас сразу отыщут. Не надо дурачиться…
— Я не отдам его! Вы повезете его к Шешковскому!
— Разве есть выбор? Лучше ему явиться в Тайную экспедицию добровольно.
— Нет, нет, я боюсь… не отдам…
— Она взбесилась, — негромко, но внятно сказал Михайлов Ржевскому.
— Я знаю это состояние. В подземелье она не боялась, но сейчас весь тот страх рвется наружу. Ладно. Забирайте его, сударыня, но я должен знать, что он у вас на Миллионной. Даете слово, что никуда с ним не побежите?
— Даю, — довольная, что удалось выторговать отсрочку, ответила Александра.
— Стойте тут, не уходите, я велю, чтобы вас взяла одна из елагинских лодок.
Александра повернулась спиной к Михайлову, демонстративно прильнув к плечу Нерецкого.
Ржевский, отойдя шагов с десяток, обратился к Михайлову:
— Капитан, где Майков? — спросил он, не глядя в глаза.
Выбор можно было отложить хотя бы ненадолго — как Александра оттянула миг, когда придется отдавать жениха чужим и злым людям.
— В руках уже был, сукин сын… Где-то, полагаю, на острове прячется, — Михайлов всем видом показал горестное расстройство.
— А Ерофеев где?
— Вместе с Усовым за Майковым гоняется. Забота им до самого утра, пока развиднеется.
— Недолго осталось. Стало быть, поймают…
— Уверен, изловят… Но ведь главный в этой интриге князь Шехонской, — с надеждой сказал Михайлов. — Отчего бы не заставить его все рассказать?
— Князя особо трогать не станут, — недовольно ответил Ржевский. — Под крылом супруги он благоденствует. Она его всегда и защитит, и отстоит, как мамка — дитятю. Завтра же княгиня отправит его с надежными людьми в деревню. Он очухается и будет дальше чудесить. Так он у себя в личных покоях чуть ли не окна замуровал, а теперь вообще в подвал жить переберется.
— Но кто-то же должен рассказать о заговоре! — возмутился Михайлов. — То есть коли мы не изловим Майкова… Именно тот, кто знает все подробности!
— Тот, кто расскажет, назовет все имена. А это мы уже обсуждали.
— Еще и лишних добавит! — выпалил Михайлов.
— Я не знаю, как тут быть, — со вздохом сказал Ржевский, подспудно сие означало: может, ты знаешь?
