Власть меча - Смит Уилбур

Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177

«Следовало разобраться с ним с самого начала, – с горечью думал он. – Я едва не опоздал. А ведь я так люблю спокойную жизнь и легкие пути. Что ж, сейчас надо постараться сделать все возможное».

Проходя мимо, он небрежно взглянул на Хендрика и краем глаза заметил, что рослый овамбо чуть расслабился, когда он прошел дальше по вагону.

«Ты ждешь этого, мой мальчик. Ты знаешь, что это произойдет, и я не стану тебя разочаровывать».

У дальней двери вагона он остановился, словно передумал, и медленно пошел обратно, улыбаясь про себя. Снова остановился перед Хендриком и громко цыкнул дуплом зуба.

– Смотри на меня, каффир, – дружелюбно велел он. Хендрик поднял подбородок и посмотрел.

– Который твой m’pahle? – спросил надсмотрщик. – Который твой багаж?

Он застал Хендрика врасплох. Остро осознавая присутствие алмазов в мешке над головой, Хендрик невольно взглянул на кожаный мешок.

– Отлично.

Белый надзиратель снял мешок с полки и бросил на пол перед Хендриком.

– Открой, – приказал он, по-прежнему улыбаясь, держа руку на рукояти дубинки.

– Давай.

Хендрик сидел неподвижно.

Улыбка стала холодной, волчьей.

– Открывай, каффир. Посмотрим, что ты прячешь.

Это его никогда еще не подводило. Даже самый покорный постарается защитить свое имущество, каким бы незначительным и никчемным оно ни было.

Хендрик медленно наклонился вперед и развязал кожаный мешок. Потом снова выпрямился и сидел, ничего не предпринимая.

Белый надзиратель наклонился, схватил мешок за дно и выпрямился, не отрывая взгляда от лица Хендрика. Он сильно потряс мешок, вывалив все его содержимое на пол.

Выпало свернутое одеяло, и надсмотрщик носком сапога развернул его. Внутри обнаружились жилет из овчины и другая запасная одежда, а также девятидюймовый нож в кожаном чехле.

– Опасное оружие, – сказал надсмотрщик. – Ты ведь знаешь, что опасное оружие в вагон не допускается.

Он взял нож, вложил лезвие в щель возле окна и сломал его; потом бросил обе части за решетку окна за головой Хендрика.

Хендрик не шевельнулся, хотя надсмотрщик ждал целую минуту, издевательски глядя на него. Слышался только стук вагонной тележки на стыках рельсов и слабое пыхтение локомотива в голове поезда. Никто из черных пассажиров не следил за развитием этой маленькой драмы: все с ничего не выражающими лицами смотрели прямо перед собой невидящими глазами.

– А это что за мусор? – спросил надсмотрщик и носком ноги коснулся жесткой просяной лепешки, и хотя у Хендрика не дрогнула ни одна мышца, белый заметил искорку в черных затуманенных глазах.

«Да, – радостно подумал он. – Есть! Теперь он зачешется».

Он поднял лепешку и задумчиво понюхал ее.

– Хлеб каффира, – сказал он. – Запрещено. Правило компании: проносить еду в вагоны нельзя.

Он повернул лепешку ребром, чтобы она прошла сквозь прутья решетки, и выбросил в открытое окно. Лепешка ударилась о насыпь под стальными колесами и разлетелась на кусочки, а надсмотрщик усмехнулся и наклонился за следующей.

В голове Хендрика что-то щелкнуло. Он так долго сдерживался, что потеря алмазов лишила его рассудка. Оттолкнувшись от скамьи, он бросился на белого, но надсмотрщик был готов к этому. Он выпрямил правую руку и вогнал конец дубинки в горло Хендрику. Потом, когда Хендрик, задыхаясь и держась за горло, отступил, надсмотрщик огрел его дубинкой по голове: он точно рассчитал силу удара, чтобы тот не стал смертельным; рука Хендрика, которой он держался за поврежденное горло, упала, и сам он стал падать вперед. Но надсмотрщик не позволил ему упасть: левой рукой он толкнул его на скамью и, удерживая его вертикально, принялся работать дубинкой.

Дубинка со звоном, как топор от древесины, отскочила от костей черепа, разорвав тонкую кожу; ярким рубиновым фонтаном хлынула кровь. Надсмотрщик ударил Хендрика трижды, рассчитывая каждый удар, потом ткнул дубинкой в раскрытый рот Хендрика с отвисшей челюстью и выбил два резца до самых десен.

«Всегда помечай их, – любил он говорить. – Помечай, чтоб они никогда не забывали».

Только теперь он отпустил потерявшего сознание человека, и Хендрик головой вперед упал в проход между скамьями.

Надсмотрщик мгновенно повернулся и замер на кончиках пальцев – так гадюка изгибается для атаки в смертоносное S. Держа дубинку наготове правой рукой, он смотрел в потрясенные глаза черных вокруг себя. Они быстро опускали взгляды, и единственным движением было раскачивание их тел в такт качке вагона.

Кровь Хендрика собралась лужей вокруг его головы и тонким ручейком потекла по проходу. Надсмотрщик снова улыбнулся, глядя сверху вниз на распростертую фигуру почти с отеческим выражением. Исполнение было великолепное, быстрое и совершенное, точно как он замышлял, и он наслаждался.

Он принялся поднимать из лужи крови остальные лепешки и одну за другой бросать между прутьями решетки. Наконец он наклонился к лежащему человеку и его рубашкой старательно вытер кровь с дубинки. Потом встал, повесил дубинку на пояс и медленно двинулся по проходу.

Теперь все в порядке. Настроение изменилось, атмосфера рассеялась. Неприятностей больше не будет. Он выполнил свою работу, и сделал это хорошо.

Он вышел на балкон вагона и с легкой улыбкой закрыл за собой раздвижную дверь.

Как только дверь закрылась, люди в вагоне ожили. Мозес резко отдал приказ, и два человека подняли Хендрика на скамью; еще один отправился к баку в конце вагона за водой, а сам Мозес раскрыл свой мешок и достал полый закрытый рог.

Пока другие держали то и дело падающую голову Хендрика, Мозес посыпал раны на его черепе коричневым порошком из рога. Это была смесь пепла и очень тонко измельченных трав. Мозес пальцами втер этот порошок в разорванную плоть. Кровотечение остановилось, и тогда он влажной тряпкой вытер брату разбитые губы. Потом положил его голову себе на руки и стал ждать.

Мозес наблюдал за схваткой брата и белого человека с почти отчужденным интересом: он сознательно сдерживал Хендрика и направлял его поведение, пока драма не достигла взрывной кульминации. Его привязанность к брату все еще не слишком окрепла. Их отец, человек процветающий, но скупой, то и дело отправлял кого-то из пятнадцати своих жен на родильное ложе. У Мозеса было больше тридцати братьев и сестер. И сверх не очень определенного племенного и семейного долга его ничто с ними не связывало. Хендрик был на много лет старше его и покинул крааль, когда Мозес был еще совсем мал. До него доходили слухи о приключениях брата, и эти рассказы о диких, отчаянных поступках создавали брату определенную славу. Но рассказы – это только рассказы, и пока они не подкреплены доказательствами, репутация должна основываться на делах, а не на словах.

Пробил час испытания. Мозес обдумает итог, и от этого будут зависеть их дальнейшие отношения. Ему нужен надежный и твердый помощник, человек из стали. Ленин выбрал Иосифа Сталина. Он тоже выберет человека из стали, человека, подобного топору, и этим топором станет вырубать и вытесывать свои планы из жесткой древесины будущего. Если Хендрик провалит испытание, Мозес отвергнет его, испытывая не больше сожалений, чем если бы выбросил топор, сломавшийся после первого же удара о ствол.

Хендрик открыл глаза и посмотрел на брата расширенными зрачками: он застонал и коснулся открытой раны на черепе. Поморщился от боли, и его зрачки сузились, взгляд сфокусировался; Хендрик попытался сесть, и в глубине его глаз вспыхнул гнев.

– Где алмазы?

Голос его звучал негромко, с присвистом, словно шипела ядовитая маленькая гадюка.

– Их нет, – тихо ответил Мозес.

– Надо вернуться, найти их.

Но Мозес покачал головой.

– Они разлетелись, как семена травы; невозможно определить, где они упали. Нет, брат мой, мы пленники в этом вагоне. Мы не можем вернуться. Алмазы пропали навсегда.

Хендрик сидел спокойно, языком ощупывая сломанные зубы, проводя по неровным обломкам резцов и обдумывая холодную логику слов брата. Мозес терпеливо ждал. На этот раз он не собирался отдавать приказы, задавать направление, даже намекать. Хендрик должен был сам сделать вывод.

Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177