Через два года он выиграл Уимблдон.
Еще через год стал второй ракеткой мира.
И вот теперь плыл на «Титанике».
Они обнялись. Порывисто и совершенно искренне.
— Рад тебя видеть, Джим.
— Что уж говорить обо. мне, док. Чертовски здорово, что мы встретились. Какие планы на вечер?
— Уже ночь, Джимми.
— О, действительно. Я не заметил. Поболтаем завтра?
— С удовольствием.
— Тогда я пошел. Долли Дон с минуты на минуту начнет свое шоу. В программе оно не значится, между прочим.
Джим многозначительно подмигнул Ральфу.
Все это время миссис Паркер безразлично молчала, глядя куда-то в сторону. Пациенты мужа ее раздражали. Потому-то Ральф не представил Джима. Тот, в свою очередь, не проявил инициативы.
Неожиданно настроение женщины изменилось.
— О каком шоу вы говорите?
— Ничего особенного, мэм. Обычный выпендреж До-До. Не думаю, что вам это понравится.
— Нет, почему же? Мне интересно. Очень интересно. Вы можете нас пригласить?
— Никаких проблем. Только док, похоже, устал. А там, знаете ли, будет шумно. Даже очень.
— И замечательно! Я умираю от скуки.
— Послушай, детка. Я действительно устал, и тебе не мешает отдохнуть…
— Ну, Ральф, пожалуйста… Заглянем на одну минуту, одним глазком, а потом — обещаю тебе! — сразу же пойдем спать. Вы действительно сможете провести нас туда?
— Если док пожелает, я притащу До-До прямо сюда.
— Ну зачем же? Здесь такие почтенные люди. Миссис Паркер хихикнула.
Джим понимающе улыбнулся.
В голове у Ральфа приятно шумело, по телу разливалось благодушное тепло.
К тому же имя Долли Дон ни о чем ему не говорило.
Теперь он не забудет его до конца жизни. Сколько бы лет ни отмерил ему Создатель.
Загадочное «шоу» обернулось отвратительной оргией, в центре которой, разумеется, постоянно находилась До-До. Кошмар продолжался два с половиной часа, потом стал угасать.
Главная героиня удалилась со сцены.
Иными словами, До-До наконец выбралась из небольшого бассейна, доверху наполненного шампанским.
Сейчас, впрочем, жидкости заметно поубавилось.
Друзья и подруги примадонны, сменяя друг друга, присоединялись к ней, составляя компанию в порочных забавах.
Они с удовольствием погружались в бассейн с головой, жадно пили золотистую жидкость. Те, кто оставался наверху, черпали шампанское пригоршнями или хлебали прямо из бассейна, шумно фыркая и отдуваясь.
Как скотина на водопое.
И вот наступил финал.
До-До, завернувшись в безразмерный махровый халат, пурпурный, как монаршая мантия, с золотой монограммой на подоле, исчезла в глубине огромных апартаментов.
Часть гостей — и с ними Джим Чамп — незаметно ретировались.
Другие в полном бесчувствии валялись на диванах и креслах. Прямо на полу. Кое-кто растянулся на мраморном бортике бассейна.
Эти всерьез рисковали, свалившись в водоем во сне, захлебнуться остатками шампанского.
— Туда им и дорога! Ральф был возмущен.
И слишком зол, чтобы вспомнить о гуманизме. Роскошный ковер в помпезной гостиной апартаментов «Мадам Помпадур» был покрыт сизым налетом.
— Пыль? Откуда столько? — изумился Ральф.
Но уже в следующую минуту понял истинное происхождение налета — кто-то щедро посыпал ковер кокаином.
Игры в бассейне были центральным, но, похоже, не единственным шоу на сатанинской вечеринке До-До.
Ральф был вне себя.
Зато миссис Паркер неожиданно успокоилась.
— Ну конечно, дорогой, мы уходим. Я обещала, что буду пай-девочкой. И не собираюсь тебя обманывать.
Вернувшись в свои трехкомнатные — самые скромные на «Титанике» — апартаменты, она, как ни странно, сохранила умиротворенное состояние.
Не хныкала перед сном, жалуясь на боли и бессонницу, не требовала сильнодействующих препаратов.
Быстро нырнула под одеяло, свернулась калачиком и — удивительное дело! — сразу же крепко заснула.
12 апреля 2002 года
05 часов 10 минут
Слава Богу, все было позади.
«Титаник» благополучно вошел в акваторию Атлантического океана.
А безумный Атлантический бал наконец закончился.
Голливудская команда — идеологи и постановщики самых прославленных шоу — от церемонии вручения «Оскара» до торжества по случаю инаугурации президента — корпели над его сценарием целую вечность и теперь были счастливы. И горды.
Полина не разделяла их восторга. Ни в ту пору, когда сценарий еще обсуждался. Ни — тем более! — теперь, когда он полностью воплотился в жизнь,
Впрочем, последнее, заключительное шоу ночного представления, то самое, что поначалу казалось наиболее дурацким, неожиданно пришлось к месту. И даже очень.
Фантазия и размах у парней из Голливуда значительно уступали широте тюменской души. Но мысль, как выяснилось, работала в том же направлении. Нырять с палубы ночью американцы не предлагали, но обливать всех желающих атлантической водой — это пожалуйста!
Оптимистический, бодрящий финал.
Небольшими ведрами матросы черпали воду за бортом, ловко подтягивали наверх.
Верхняя палуба огласилась отчаянными воплями — вода оказалась ледяной, у смельчаков перехватывало дух.
Многим, однако, обливание пошло на пользу.
Народ протрезвел.
И мирно разошелся.
Оказавшись в своей каюте, Полина без сил повалилась на кровать.
«Так не пойдет, — вяло подумала она, — нужно встать и умыться. Хотя бы умыться. Ванну мне не осилить».
Сознание стремительно погружалось в беспамятство.
Последняя мысль, проскользнувшая в сплошном вязком тумане, оказалась довольно странной.
Но Полина уже не успела этого осознать, уловила только саму мысль.
И ту — довольно смутно.
Мысль была такая.
«Совсем как там. На войне. Холодно и сыро. А умывальник на улице».
«Как это на улице? Почему?» В сознании, оказывается, еще теплился огонек рассудка.
Оно даже попыталось возмутиться. Но силы иссякли, огонек погас. И наступило безмолвие. Поначалу.
Потом был сон.
Красноглазый полковник издалека протягивал ей цветок. Чайную розу на длинном стебле.
«С чего бы это?» — подумала Полина во сне.
И тут же спохватилась, сообразила. Ну конечно! Было Восьмое марта — он решил поздравить ее с праздником.
Как мило!
Она улыбнулась, потянулась к цветку. Но полковник неожиданно отдернул руку. Лицо его стало напряженным. Взгляд — тревожным.
Словно что-то за спиной Полины сильно его испугало.
Полина хотела оглянуться, но не смогла.
Случаются во сне такие странные вещи — возможности, данные самой природой, вдруг пропадают. Исчезает голос, отказывают ноги и руки.
В этом сне Полина утратила способность оборачиваться и смотреть назад.
Только вперед, перед собой.
А перед ней по-прежнему был красноглазый полковник. На смену испугу пришли раздражение и даже злость. Злился он на Полину. Это было очевидно, хотя полковник не проронил ни слова. Только смотрел воспаленными глазами — требовательно и сердито.
«Что? Что я делаю не так?» — спросила Полина.
Он не ответил, но еще больше нахмурился.
Рука с розой снова потянулась к ней. Но теперь она знала точно — он вовсе не собирается дарить ей цветок.
Тогда что же?
Стебель розы сплошь покрыт острыми шипами. Один из них поранил полковника. Капля крови бежит по стеблю.
Яркая, заметная.
Алая — на зеленом.
«Надо прижечь ранку, — сказала Полина. — Обязательно надо. Повсюду такая грязь».
Полковник неожиданно засмеялся. Недобрым, страшным был этот смех. Лицо его не смеялось, и глаза не смеялись.
Взгляд впился в ее душу.
Или розовый шип каким-то образом проник туда?
Разве такое возможно? Непонятно.
Тьма сомкнулась вокруг.
А потом зазвонил телефон.
«Это он! — обрадовалась Полина во сне. — Он все-таки позвонил и сейчас объяснит, что это за шутка была такая, с колючей розой».
