— Пират, конечно, воплощение всего самого гадкого. Однако смелости, выдумки, находчивости пиратам не занимать. Вот пример, для меня еще никем не превзойденный! Когда французы не были дружны с испанцами, совсем недавно, в этих водах одним из самых отчаянных пиратов, как вы знаете, считался Пьер ле Гран. Уже на склоне лет, потеряв в бою бриг, он чудом спасся. Был близок берег, и наступила ночь. Из ста двадцати его головорезов осталось всего десять. Они вышли к поселению, раздобыли двухмачтовый баркас — суденышко всего в четыре боевых жерла. На этой самой посудине, наняв матросов, ле Гран встретился с испанским галеоном, имевшим пятьдесят четыре пушки. Что бы вы думали? Галеон шел, словно лев по саванне, ничего вокруг не замечая. Было это под вечер у мыса Фибрум, что на западе острова Санто-Доминго [47]. Ле Гран вмиг оценил обстановку и приказал идти на абордаж. Из двадцати восьми человек, составлявших всю его команду, зароптали новички. Они уверяли, что им ни в жизнь не одолеть такого противника. Тогда Ле Гран позвал хирурга и велел ему вспороть днище их баркаса.
— Поступил прямо как Ганнибал, сжегший свои корабли, — заметил Девото.
— По-моему, даже более дерзко, — сказал де ла Крус. — Горстка смельчаков: в одной руке сабля, в другой — пистолет, — они влетают на палубу галеона, мчатся на корму, врываются в кают-компанию, где капитан безмятежно играет в карты с вице-адмиралом…
— Вот это да!.. — сказал шкипер.
— Мало того, кают-компания полна офицеров, которые тоже режутся в карты!
— И что же? — с явным интересом спросил Девото.
— А вот что! — продолжал де ла Крус. — Испанцы не успели ахнуть, как к груди каждого из них был приставлен пистолет. Они просто утратили дар речи.
— Когда испанец занят картами или дамой, он не вояка, — задумчиво произнес шкипер, сам испанец из Гаваны.
Слушатели засмеялись.
— Но это еще не все, — продолжал де ла Крус — Остальные пираты бросились в рукопашную, быстро справились с охраной, захватили Санта-Барбару [48] и арсенал. Тогда и пришел конец делу. Испанцы сдались на милость победителей. Я всегда придерживался мнения, что смелость и отвага в состоянии одолеть любую силу.
— Но как же пиратам удалось застать врасплох боевой галеон?! — спросил Медико, явно потрясенный услышанным, и с досадой швырнул в кусты пустой орех.
— В том-то и дело, — усмехнулся де ла Крус, — надо знать характер самонадеянного испанца. Конечно, вахтенный заметил баркас и тотчас доложил капитану. Но на борту же был вице-адмирал! Что мог сказать испанец, красуясь перед вельможей? Он небрежно выслушал вахтенного и заявил: «Я и не подумаю пугаться, будь то хоть пиратский бриг!» Испанский характер…
— Не нажимайте на слово «испанский», де ла Крус, — с иронией попросил Девото.
— Ну уж нет! — ответил капитан. — Напыщенность — чисто испанская черта, и это единственное, что мне в них не нравится.
— Чем же закончилась эта история? — Тетю деликатно постарался остановить разгоравшийся спор. — Я что-то не слышал о ней.
— Слава богу, благополучно, — сказал де ла Крус. — Пьер ле Гран оставил вице-адмирала и капитана заложниками, отобрал десяток матросов, пожелавших уйти с ним во Францию, остальных высадил неподалеку от испанского селения, поставил полные паруса, направил бушприт курсом на Ла-Манш и пошел в свой родной Дьеп. Там он распродал добычу, сбыл корабль, отпустил на волю капитана с вице-адмиралом и сделался солидным землевладельцем. Больше ле Гран в Америку не возвращался.
Де ла Крус смолк. Молчали и все остальные, разом всеми овладела усталость, и тишина вокруг стала гнетущей. Незаметно из виду пропали птицы и крокодилы, слух не улавливал ни малейшего звука. Воздух, до краев наполненный липкой влагой, затруднял дыхание. Поникли листья, ветки деревьев повисли, словно лишенные жизни руки.
Из-за зеленой стены, похожей теперь на театральную декорацию, появился Бартоло. Обливаясь потом, он тащил рубаху, стянутую узлом у воротника. В импровизированном мешке было полно плодов чиримойи.
Чиримойя подоспела вовремя, люди зашевелились и взялись за работу. Шершавая зеленая шкурка легко разрывалась, обнажая ярко-белую ароматную мякоть, полную черных семян. Кисло-сладкий плод приятно освежал. Казалось, было не до разговоров, но шкипер так не считал:
— Я знаю другой случай, — многозначительно произнес он. — Послушайте. Тоже про смелость и находчивость. Пират Эль Олоиэ…
— Жан-Давид Но, уроженец Франции, — живо подхватил Тетю, — по прозвищу Олонэ…
Но шкипер не позволил себя прервать:
— Так вот однажды Олонэ со своими людьми атаковал укрепленный форт на мексиканском берегу. Ему не повезло, защитники сопротивлялись стойко и отбили атаку пиратов. Сражались они беспощадно. Часть пиратов полегла, а остальные разбежались. Олонэ спасся хитростью: вымазался чужой кровью да и улегся среди убитых. Наши солдаты его ощупали, помяли, кто-то даже пнул ногой в живот. Вроде мертвый. Здорово он всех разыграл. Потом снял одежду с убитого солдата, переоделся и пришел в город Кампече. Там он свел дружбу с семьей свободных негров. И они помогли ему добраться до Тартуги. Хитрый был.
— Я убежден, что хитрость никогда не заменит ум, — подхватил Тетю. — Всегда на хитреца найдется хитрец, еще более ловкий. Знаете, как закончил свою жизнь Олонэ?
— Нет, этого я не знаю, — ответил шкипер.
— Так вот, — назидательно сказал Тетю, — этот ловкий пират оказался в желудке вождя индейцев племени антропофагов у мыса Грасиас-а-Дьос. Индейцы напали на судно Олонэ ночью, когда их никто не ждал, перебили вахту и спавших пиратов. Ну а дальше каждый из вас сам может представить, как каннибалы ими пообедали…
Никто, однако, представлять себе этого не стал, потому как все одновременно уставились на обнаженные ноги Переса: густые волосы вытянулись в струнку. Зрелище это настолько заворожило моряков, что никто из них даже не заметил, как от «Каталины» отчалила и направилась к берегу шлюпка. Добрая Душа с носа жестами призывал капитана, но тщетно. Еще не спрыгнув на землю, боцман зычно заорал:
— Сто чертей в одной бочке рома, капитан, скоро быть сильной грозе! Здесь ураганы налетают так же быстро, как комар садится на нос.
— Люди еще не вернулись из леса, боцман, — пояснил де ла Крус. — Нельзя же их бросить!
— Здесь ураган налетает внезапно. Он свиреп и страшен!
— Знаю! Погляди, — и капитан ткнул пальцем в сторону Переса, чьи ноги походили на ощетинившегося дикобраза.
— Да, капитан. Это первейший признак!
— Мы подождем еще час.
Шкипер, люди которого ушли в лес, забеспокоился:
— А если они через час не вернутся?
— Тогда придем за ними завтра!
— Бросьте мои внутренности на корм крокодилам, если мой капитан не знает своего дела! — вскричал Добрая Душа. — Только…
— Останусь я, боцман, — решительно заявил Девото. — Я их подожду, а пока на всякий случай давайте искать укрытие.
— Оно есть, сеньор Девото! Еще какое! Пещера в четверти часа ходьбы отсюда. Пол, когда я был там в последний раз, был устлан сухими водорослями. Ни дождь, ни ветер туда не проникнут.
— Отлично! — сказал Девото и обратился к де ла Крусу: — Педро, мы с боцманом пойдем осмотрим его гостиницу.
Де ла Крус предложил:
— Пусть и Бартоло посмотрит на нее!
— Отчего же? Охотно. За мной, Бартоло!
В скором времени они вернулись, де ла Крус посмотрел на часы, потом на небо. В его восточной части уже собирались облака. Очень скоро они сложатся в тучу и появится ветер.
— Мы уходим, Андрес. Ты останешься без провизии. У плотников ее тоже нет.
— Ничего! До урагана еще есть время, кругом столько фруктов. Утром увидимся, — сказал Девото и, чуть подумав, добавил: — Если не съедят индейцы и… если вы вернетесь.
— Ты сомневаешься?
— Я не самоубийца. Шучу! Жду вас!
