Вот и сейчас, ему просто не хотелось играть в футбол, потому что футбол он терпеть не мог… По крайней мере, так он считал.
Карл был больше похож на Гарольда. Он любил поговорить о чём-то и мог слушать Гарольда очень долго, с интересом и восхищением внимая каждому слову своего друга. А слушателей Гарольд очень любил. Ему их постоянно не хватало, потому что дома его никто не хотел слушать. А тут — целый Карл!
Они посидели на лавочке, немного помечтали, Гарольд делился своими мечтами и выдумывал на ходу целые истории, а потом сам слушал рассказы Карла про Швецию, про Америку и про то, как интересно в Монтане. Оказывается, Карл прожил в Америке целый год, а потом они уехали домой, в Швецию. Но папины сёстры уговорили их вернуться обратно и сейчас ехали вместе с ними.
— Наверное они любят тебя? — спросил Гарольд про тётушек Карла.
Карл поморщился.
— Они такие противные. Они скучные, и все разговоры только о Боге и заставляют молитвы читать, — вздохнул он скорее раздражённо, чем с сожалением, — а что мне их читать? Бог мне ногу не исцелил. А значит — нет Его! Был бы Бог, он бы не дал той вагонетке переехать меня!
— Чарли с тобой бы согласился, — кивнул уверенно Гарольд.
— Почему?
— А он тоже в Бога не верит.
— А ты как думаешь? Он есть? — посмотрел на друга Карл.
Гарольд замотал головой.
— Я не знаю. Я не помню, чтобы те, кто читает молитвы, делали что-то хорошее. Наверное нет…
…Солнце опустилось. На «Титанике» зажгли свет. За Карлом пришла мама, а Гарольд побрёл по палубе, любуясь не то себе под ноги, не то разглядывая вечерний океан. Вдруг, мальчик уткнулся в кого-то, не заметив перед своим носом человека.
— Ой… — испугавшись, остановился Гарольд.
— Да пустое, — обернулся к нему человек.
— Ой, здравствуйте! — улыбнулся вежливо Гарольд и так же вежливо начал оправдываться, — а я Вас знаю, вы в соседней каюте, с папой едете! Мне право неловко. Простите меня за мою нерасторопность…
— Да ладно тебе, Гарольд, — рассмеялся Виктор, — рад встрече! Не ожидал! Я и сам задумался, если честно.
Он протянул Гарольду руку совсем по-взрослому. Гарольд даже смутился. Он не привык, что взрослые первые здороваются с ним, и как-то неловко пожал руку Виктору.
— Гарри… — серьёзно ответил мальчик.
— Очень приятно, — ответил Виктор, — меня зовут Виктор фон Готт.
— Взаимно, сэр, — вежливо кивнул Гарольд.
— Ну вот, инцидент исчерпан, — сказал Виктор, — как насчёт идеи, чтобы немного прогуляться? Твой папа не будет тебя ругать?
— Что Вы! — ответил Гарольд, — он же Ваш друг теперь? Да и вообще, он никогда не ругает меня. Значит, не будет.
— И куда ты хотел бы пойти? — спросил Виктор.
— Я не знаю, — подумал и вздохнул Гарольд, — мне кажется, тут и идти некуда.
— Да уж, это точно, — ответил, усмехнувшись, Виктор, — знаешь, у меня к тебе есть предложение!
— Какое? — с интересом посмотрел на него Гарольд.
— Идём, проберёмся в Первый класс и там немного погуляем?
— А можно?
— Со мной — можно, — улыбнулся Виктор и поманил мальчика за собой.
В «Парижском Кафе» было тихо и даже почти пусто. За столиком, в другом конце зала, сидела пожилая пара, а официант скучал у стойки.
Виктор подал стюарду свои шинель и фуражку, а затем кепку и курточку Гарольда.
— Проходи, не стесняйся, чувствуй себя как дома, как ни в чём ни бывало, — подтолкнул в зал Гарольда Виктор.
Пройдя к одному из столиков, они присели и через минуту возле них вырос официант.
— Мальчику мороженого и… — посмотрел Виктор на Гарольда.
— Что ты будешь? — спросил он у него.
— Я не знаю… — растерялся Гарольд.
— Ладно, — подмигнул ему Виктор и глянул на официанта.
— Маринованную сельдь, будьте добры, пирог с телятиной и ветчиной, а на горячее «Цыпленка по-мэрилендски». Да, и ещё яблочную меренгу и пудинг с заварным кремом.
— Сию минуту, сэр, — ответил официант и словно испарился.
— Не робей, — снова подмигнул Виктор мальчику.
— Я даже не слышал про такую… такие… — покраснел Гарольд, — боюсь Вас опозорить, сэр. Я даже не знаю как себя вести в таких заведениях.
— Было время когда и я этого не знал, — ответил, шутя, Виктор, — но рано или поздно надо учиться.
Гарольд улыбнулся в ответ.
— Спасибо, сэр. А тут тихо, не так как у нас.
— По вечерам тут играет музыка. Прекрасный скрипач и просто замечательный человек, Уоллес Генри Хартли со своим оркестром [132], — вздохнул Виктор и указал взглядом на пожилую пару.
— А этих видишь?
— Да, — обернулся на стариков Гарольд. Старики сидели, ничего не заказывая, и почти неслышно разговаривали о чём-то своём.
— Супруги Штраус, — произнёс тихо Виктор. [133]
— Я знаю, был такой композитор, в Германии. Это он? — удивился Гарольд.
— Нет, — усмехнулся ему Виктор в ответ, — он давно умер. А это другая семья. Евреи. Очень хорошие и добрые люди, благороднее многих лордов и пэров.
— Они евреи? — ещё больше удивился Гарольд.
— Да. Это я к тому, что не имеет значения кто ты, католик, протестант, или еврей, русский или американец, англичанин или немец.
— Чарли так же говорит, — вздохнул печально Гарольд, — люди вокруг так не считают.
— Он прав, — улыбнулся в ответ Виктор, — а люди часто бывают просто несправедливы.
Принесли заказ. Шло время. Гарольд вкусно и не спеша поел, оприходовал пудинг, чуть растянув удовольствие, и благодарно кивнул Виктору.
— Спасибо Вам, сэр, вы очень добрый человек.
— Да ну брось, малыш, — ответил ему Виктор, с лёгкой улыбкой, — дети должны хорошо кушать. И больше я ничего не знаю.
— А у нас будут вечером подавать сливовый пудинг и варёную кукурузу, — сказал Гарольд, — а я уже и не знаю, что сказать маме, почему я не голоден.
— Ну, мы так и скажем маме, — ответил шутя Виктор.
В этот момент позади Гарольда остановился капитан Смит.
— Рад встрече, господин барон, — кивнул Смит.
— Сэр! — встал Виктор, приветствуя капитана Смита, — так же рад видеть вас. Мне кажется, мы не встречались целую вечность.
— Целых три часа, — уточнил капитан.
— Позвольте Вам представить своего племянника, — указал на Гарольда Виктор, — Гарольд Виктор Гудвин. Оказалось, что их семья так же едет на этом пароходе. Присядете?
— С удовольствием, — поблагодарил и присел капитан.
— Что слышно, капитан? — спросил Виктор.
— Да что слышно, полковник? Лайтоллер забыл забрать ключ от сейфа с биноклями, зато не забыл револьверы, — вздохнул Смит, — а проходящие судна передают, что на нашем маршруте большое скопление… айсбергов и битого льда. Без бинокля, знаете ли, несколько неудобно.
— Что решили делать?
— Скорее всего, я отдам приказ увеличить обороты. Попробуем проскочить ледяные поля, хотя Мёрдок уже выступил против двадцати двух узлов.
— Мёрдок?
— Да, мой первый помощник, — кивнул капитан Смит. [134]
— Может быть…
— Здравствуйте, капитан! — прервал их беседу женский голос.
— Миссис Браун! — встал капитан, приветствуя даму. [135]
— Ничего не могу поделать с собой! — объявила Браун, — мне категорически нельзя находиться в курительной!
— Почему? — не понял её капитан Смит.
— Так и манит играть в покер с этим шулером Астором, — ответила Маргарет Браун.
— А что ж, разве плохо играть в покер? — посмотрел на Браун Виктор, — не вижу ничего плохого в даме, играющей в покер!
— Барон, но видели бы Вы глаза миссис Гордон, — рассмеялась Маргарет Браун в ответ, — такое ощущение, что она монашка, а я увела мужа у Мадлен Форс. Кто? Я? Да посмотрите на меня и на леди Астор!
Она присела рядом с капитаном и достала папиросу, вставив её в мундштук.
