— Что верно, то верно, — согласился с ним Виктор.
— Удачи, дружище! — махнул рукой Астор, — и я Вас жду! Не хочу отправляться на тот свет в окружении гражданских!
— Даже в моей кампании? — подошёл Гуггенхайм со своим камердинером.
— Ну, Вы вне конкурса, Бенни! — весело рассмеялся Астор.
— Здравствуйте, барон, — поздоровался с Виктором Гуггенхайм.
— А где ваши женщины? — спросил у него Виктор.
— Всех усадили, одели и отправили подальше, — словно доложил Гуггенхайм, — а Вы, барон? Я слышал у Вас где-то здесь родственники? Мне сообщила миссис Браун, что Вы тоже не один.
— Как раз за ними направляюсь, — спокойно ответил ему Виктор.
— Тогда поспешите, — указал пальцем в палубу Гуггенхайм.
— Ну, хоть Вы присоединитесь ко мне, Бенни? — не унимался подвыпивший Астор.
— С удовольствием! — произнёс торжественно Гуггенхайм, — мы только переоденемся во что-нибудь приличное. Как-то неудобно предстать перед Всевышним в одних подштанниках!
Астор, в знак согласия с ним, рассмеялся и одним махом выпил бокал бренди.
— Увидимся, господа! — махнул Виктор и удалился…
— Поразительный человек этот русский! — посмотрел ему в след Гуггенхайм.
— Знаете, — глянул он на Астора, — а ведь он тоже наш, еврейский мальчик!
— Почему вы так решили, Бенни? — удивился Астор, — мне кажется, что он настоящий аристократ!
— Я общаюсь со многими аристократами Европы и Азии, — произнёс Гуггенхайм, — но я не слышал, чтобы в Германии был барон фон Готт. Но в Нью-Йорке, у моего отца, — взял он под руку Астора и повёл в сторону курительного салона, — был друг детства, с такой же точно фамилией. У него есть внук по имени Яков. Когда мне было лет десять, внук этот только родился. Чудесный мальчик, как говорил покойный дядя Яков. И кто знает! Может это и есть наш барон?
Они оба остановились и посмотрели вслед Виктору.
— Не знаю насколько он еврей, — ответил Гуггенхайму Астор, — но барон он самый настоящий!
Стюард как мог перекрикивал шумную толпу, но люди не унимались. Все уже понимали, что «Титаник» идёт на дно. С каждой минутой это становилось очевиднее и даже чувствовалось. Пол стал неровным, и с полок в столовой Третьего класса с грохотом посыпалась посуда.
Люди закричали.
— Откройте эту решётку! — крикнул кто-то и все бросились к выходу.
— Выпустите, хотя бы детей!
Поднялся шум. Стюард прижался к решётке и выставил вперёд руки.
— Остановитесь! Стойте!
Кто-то из пассажиров вырвался вперёд и начал успокаивать остальных.
Пассажиры замолчали и остановились. Плакали дети. Женщины причитали и поэтому тише не стало. Ругань стихла, но начались мольбы и слёзы.
— Уйди с дороги! — закричали стюарду в готовности вынести решётку вместе с ним.
— Стойте, — ответил стюард, — я не имею права без приказа…
— Какого приказа? Мы тут все утонем вместе с тобой! — закричали на него в ответ сразу все, не подбирая выражений.
— Пусть дети выйдут вперёд, — сказал громко стюард, — только матери с детьми!
Толпа моментально замолчала и расступилась, пропуская вперёд детей. Стюард открыл решётку. Он выпустил женщин с детьми и захлопнул её за последним ребёнком, который шёл позади всех на костылях.
— Папа! — закричал Карл и бросился назад, но ударился об решётку.
— Пропусти, — почти дыхнул в лицо стюарду отец Карла, — он же инвалид! Он не сможет сам даже подняться по лестнице!
— Папочка, — заплакал мальчик, услышав слова отца.
— Так, у него будет хоть какой-то шанс, — тихо шепнул стюард отцу Карла, — вас обоих в шлюпку не пустят, это точно. С Вами мальчика не подпустят к ней!
Карл вцепился в решётку и не хотел никуда идти.
— Карл, — наклонился к нему отец, — иди, ты же сильный, ты сможешь пройти эти чёртовы ступени. И мама должна быть уже там. Ну? Помнишь как я брал тебя в шахту?
— Помню, — сквозь слёзы проговорил Карл, посмотрев на отца.
— Это не страшнее, чем когда мы спускались под землю, сынок, давай…
— Но как же ты? — заплакал мальчик ещё сильнее.
— Беги, спасайся, скоро увидимся, я тебе обещаю, — умолял его отец.
— Да, папа, если ты так хочешь… — проговорил мальчик и, вытерев рукавом слёзы, встал на костыли.
— Беги, сынок! Обо мне не думай! Найди маму, Харальда и девочек, и садитесь в шлюпку! — услышал Карл позади себя.
Он обернулся, прощаясь с отцом. Затем, неуверенно направился на лестницу, выводящую к шлюпочной палубе.
На шлюпочную палубу он вышел позже всех. Успокоился и осмотрелся. Никого из знакомых мальчик не увидел. Вокруг стояли богачи и играл оркестр. Что-то происходило, но что именно, Карл не видел. Тут не было ни ругани, ни волнения, ни стюардов, которые не выпускали людей к шлюпкам.
Перебирая костылями по неровной палубе, Карл приблизился к людям и дёрнул за пальто мужчину, стоявшего у края борта.
— Простите, мистер, а мне можно сесть? — спросил его мальчик.
В зубах у мужчины дымила сигара. Он выпустил дым, помолчал и брезгливо посмотрел на Карла.
— Сомневаюсь, молодой человек, что Вас посадят.
— Почему? — удивился Карл.
— Садят Первый класс, — ответил мужчина, — можете сесть сразу после нас. Карл вздохнул и отошёл. Он решил просто постоять и дождаться своей очереди.
Прислонившись к стене, мальчик молча наблюдал как наполняется шлюпка. За ней подали вторую. Она тоже быстро заполнилась.
— Есть ещё женщины и дети!? — услышал он голос офицера.
— Женщины есть? — повторил вопрос офицер. Тот самый мужчина с сигарой, нерешительно осмотревшись, подумал. Затем, подойдя к шлюпке, молча забрался в неё.
— Мерзавец… — услышал мальчик ропот, и как понял, эти слова адресовались именно тому мужчине.
— Подождите! — закричал Карл и замахал рукой.
— Иди сюда! Чего ты там стоишь!? — крикнул ему офицер.
Карл вскочил на костыли и медленно пошёл в сторону шлюпки.
— Помогите ему! Ну, же, господа, принесите мальчика! — крикнул офицер.
Мужчины глянули на Карла, но никто не тронулся с места.
— Если Вы не заметили, мистер Мёрдок, он не из нашего класса! — ответил кто-то офицеру. [142]
Офицер сплюнул и, злобно глянув на них, сделал шаг навстречу Карлу. Вдруг палуба вздрогнула и накренилась к носу ещё сильнее. — Опускай! — закричал офицер и махнул рукой матросам. Карл поскользнулся и упал… Стоявшие вокруг посмотрели на мальчика и отступили дальше. Карл перевернулся на спину и заплакал не столько от боли, сколько от обиды, едва успев схватить костыли, чтобы те не улетели вниз. Он зажмурил глаза и попытался встать. Но нога, как назло, заболела сильнее, чем обычно. Спрятать слёзы, чтобы никто не видел, как он плачет в таком беспомощном положении, мальчик не сумел. Вместо этого они потекли пуще прежнего.
— Ну что же ты, парень, — поднял его кто-то и поставил на ноги. Карл посмотрел на своего спасителя. Это был тот самый офицер. Он подал ему костыль и поправил на мальчике шарф.
— Прости, дружище, — извиняясь, вздохнул офицер, — это была последняя. Что же ты там стоял? Просто подошёл бы, а я бы тебя подсадил!
— Мне сказали, что садят только Первый класс, — проговорил Карл, немного успокоившись.
— Что за глупости? Тебя обманули! — ответил офицер, — но ещё можно сесть на корме. Давай я понесу тебя?
— Спасибо, мистер, но я пойду искать маму, — вздохнул Карл, — она должна быть где-то здесь.
— Я уверен, она ждёт тебя в шлюпках, — уговаривал Карла офицер.
— Нет, мистер, она не могла меня бросить. Не могла… — мальчик побрёл вверх по палубе.
— Удачи… — с сожалением посмотрел ему вслед Мёрдок…
Карл медленно шёл на прогулочную палубу Третьего класса. Позади оркестр заиграл знакомую ему с самых малых лет песню. Эта музыка звучала только на похоронах. И Карлу стало страшно от мысли, что она играет по нему…
Вокруг метались и кричали люди, и мальчик был уже никому не нужен, и прекрасно это понимал. Он также понимал, что маму, тётушек, брата и сестёр он уже никогда не найдёт. И может быть если очень повезёт, его отыщет папа. Но отыскать его могли только на одном единственном месте. Если, конечно, это место ещё существовало…
