Ростовцев даже слегка засмущался. В своем черном рединготе и полосатых фланелевых брюках он выглядел как-то бедновато, еще чего доброго за лакея примут или за дворецкого! Того и гляди подвалит какой-нибудь лорд или сенатор и осведомится эдак через губу: «Любезнейший… э-э-э… а как мне побеседовать с вашим хозяином?»
Усевшись за стол, уставленный серебряной посудой и хрусталем с золотой гравировкой, он ознакомился с меню.
Если верить ему, то на ужин им предстояло вкусить устриц, отварного лосося с муссом и огурцами, говяжье филе, зеленый горошек, жареного ягненка с мятной подливой и кресс-салат. Дополнительно можно было заказать спаржу и лобстеров в сливочном соусе.
Лобстера и икру Юрий проигнорировал, а вот лососю и ягнятине отдал должное.
После ужина многие гости направились в салон, чтобы выпить там кофе, к которому прилагались шоколадные эклеры и французское мороженое. Ростовцев присоединился к ним.
Салон на этом корабле имел даже собственное название: «Палм-Кор».
Тут давал концерт судовой оркестр, шла беседа между старыми и новыми знакомыми за коньяком и кофе, и вообще царила приятная атмосфера великосветского раута.
Пока одни пили кофе и беседовали, другие уже уселись за зеленое сукно и принялись раздавать карты. Юрий играть не любил, помня отцовскую науку. Податной инспектор Виктор Викторович Ростовцев любил повторять, что знает лишь один-единственный надежный способ встать из-за ломберного стола с тысячей рублей – сесть за него с двумя тысячами.
Тем не менее уходить не хотелось – было бы, в конце концов, глупо промаяться остаток вечера в каюте, уставившись в потолок или болтаясь на продуваемой весьма посвежевшим ветром палубе…
Внезапно он весь обратился в слух – до него сквозь оживленный гомон донеслась русская речь – два или три человека о чем-то оживленно беседовали, мешая русские слова с английскими.
Оглядевшись, он увидел неподалеку и говоривших. За резным столиком сидела и пила кофе (впрочем, не только кофе) довольно странная компания. Первый – высокий и худой, гладко выбритый мужчина в клетчатом спенсеровском пиджаке с типично немецким лошадиным лицом и редкими волосами. На переносице господина было водружено пенсне в золотой оправе, придававшее облику господина оттенок некоей надменности.
Второй – молодящийся полноватый мужчина лет за сорок с характерным семитским носом, аккуратно расчесанными бакенбардами и с сигарой в зубах. На мизинце его сверкал перстень с крупным бриллиантом, несомненно, настоящим. Одет представитель Израилевых колен был безукоризненно – смокинг, серый атласный жилет и белоснежный, накрахмаленный воротничок.
Третий… Третьей была дама, вернее, молодая девушка лет не больше двадцати трех.
На ней был светло-синий дорожный костюм с коротким жакетом, узкая юбка выгодно подчеркивала длинные ноги. Ее волосы, выбивающиеся из-под шляпки, отливали бледным серебром. Большие глаза, точеный изящный подбородок, яркие губы…
В руках у девушки была небольшая записная книжка на шнурке, свисавшем из кармана чуть ниже лифа, и золотой карандашик. Кто интересно из них русский?
– Вы позволите присесть? – подойдя к троице, осведомился он на английском, и зачем-то протянул иудею визитную карточку.
– Разумеется! – по-русски ответил незнакомец, мельком пробежав ее газами. – О, приятно встретить земляка на этом, так сказать, плавучем Вавилоне!
Он перехватил руку Юрия вялой ладонью и мелко ее потряс.
– Вы, стало быть, господин Юрий Ростовцев?! Представьте, наслышан! Дело братьев Поджигайловых… Здорово вы тогда управились с ними! Позвольте представиться – Бонивур Соломон Саулович! Коммерсант! Магазин готового платья в Гродно и антикварная лавка в Петербурге на паях с Ароном Гроссманом!..
«Вот даже как?» – Юрий тут же пожалел о решении присоединиться к незнакомцам.
Но тут в разговор без лишних церемоний вступила девушка.
– А я Элизабет Грей! – с очаровательным американским акцентом сообщила она. – Для друзей Лиз. Мистер Йурий, что вы думаете о порядках на нашем «Титанике»? Мы как раз обсуждали их перед вашим появлением. Я рассказала мистеру Питеру и мистеру Отто, что на «Лузитании» можно было выпить в любое время суток… – сообщила она. – А на нашем корабле свет в салоне погасят в одиннадцать часов и закроют в полночь.
Девушка нахмурилась.
– Этот распорядок выдумал какой-то старый зануда. Полночь – это слишком рано! Но умные люди готовы ко всему. – И хитро улыбнувшись, Элизабет вытащила из кармана на юбке плоскую серебряную фляжку. – Позвольте вас угостить в честь знакомства!
Проглотив горьковатое янтарное бренди из крошечного металлического стаканчика-крышки, Юрий мысленно покачал головой. В прежние времена курительные салоны на кораблях были не для дам, которые после трапезы чинно удалялись в каюты или свои дамские салоны пощебетать о модах и посплетничать. А мужчины могли спокойно вспоминать острые анекдоты с «merde» и «ass» и вкушать спиртное покрепче столового вина.
Теперь, выходит, времена другие, хотя в России, скорее всего, и сейчас пароходные служители вежливо попросили бы представительниц слабого пола покинуть неподходящую компанию.
Официант между тем поднес им еще кофе, не забыв и Юрия.
Кофе был приготовлен по-венски, украшенный взбитыми сливками и сопровождаемый стаканом воды со льдом. Такой кофе Юрий обожал, по его мнению, он вполне мог соперничать с настоящим кофе, какой заваривают турки и арабы. (Все прочие разновидности этого напитка рядом с ними – просто коричневая бурда.)
– Да! – воскликнула американка. – Я только что выслушала очень захватывающий рассказ мистера Отто. Как он плыл на маленькой шхуне по Ледовитому океану в Архангельск из… – она чуть запнулась, – D’judinki. Они попали в туман, сбились с курса и их выбросило на берег на острове Новая Земля. Они приготовились зазимовать на этом диком берегу, где их ждала смерть от голода и холода, но мистер Отто с тремя товарищами вышел на шлюпке в море и добрался до рыбацкого селения, и все были спасены!
– Ох, тысячу извинений, – видимо, она заметила недоумение на лице Ростовцева. – Я журналистка, потому иногда и кажусь бесцеремонной. Пишу для «Нью-Йорк Геральд», ну и для прочих журналов, но мечтаю создать свой!
Юрий про себя сделал зарубку на память. Журналистка, что ж тут удивительного, пишущие в газеты дамы теперь есть везде и даже в России.
– А еще мечтаю, – продолжила между тем американка, – в одиночку совершить кругосветное путешествие в семьдесят девять дней, посрамив мистера Жюля Верна! Но сперва, наверное, надо посетить вашу страну, вот мистер Нольде говорит, что мне нужно обязательно увидеть Сибирь!
«Нольде? Черт побери!! – Ростовцев только что не открыл рот от изумления. – Вот так встреча!»
Старший лейтенант Российского флота в отставке, кавалер ордена Святой Анны второй степени и ордена Святого Георгия четвертой степени, открыватель трех островов в северных морях и герой Цусимы барон Отто Оттович фон Нольде, покровительственно взирал на него из-под пенсне.
Этого человека Юрий видел только раза два и то мельком на заседании Географического общества шесть лет назад. Тот тогда, впрочем, был в мундире при орденах и с бородой…
– Простите, Отто Оттович. – Ростовцеву потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. – Я вас сразу не узнал…
– Да, господин Ростовцев, я вот вас тоже не сразу припомнил, – милостиво кивнул барон. – Мы виделись на докладе у Вилькицкого, нас даже представил господин Обручев… Ваша статья о географии Анабарского плато вызвала тогда немалый интерес!
– Так вы коллеги? О, я, оказывается, очутилась в компании знаменитых русских путешественников! – в восторге хлопнула в ладоши Элизабет.
– Ну… что касается меня, то я давно оставил стезю странника, – пробормотал по-прежнему растерянный Ростовцев. – Теперь у меня другие… дела: наследство, адюльтеры, потерянные завещания и сбежавшие приказчики.
– Я, кажется, догадалась, – хитро прищурилась Лиз. – Вы частный сыщик, мистер Джордж!
