Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
— Мы так долго напрягали зрение, что все плывет перед глазами, — сказал он наконец. — А если глаза отказываются мне служить, я обращаюсь к свежему человеку. Подойди-ка сюда, парень, — обратился он к матросу, который был чем-то занят на юте, недалеко от того места, где стояли офицеры. — Поди-ка сюда. Что ты скажешь об этом судне там, на юго-западе?
Это оказался Сципион. Его отправили на ют как опытного моряка. Сняв шапку в знак почтения, он положил ее на палубу и стал глядеть в подзорную трубу, закрыв другой глаз рукой. Но не успела труба повернуться в сторону предмета, вызвавшего их любопытство, как он ее опустил и в немом восхищении уставился на Уайлдера.
— Ты видел парус? — спросил Корсар.
— Масса капитан может хорошо видеть его простым глазом.
— Верно. Но что ты скажешь, взглянув в подзорную трубу?
— Это фрегат, сэр.
— Верно. Куда он идет?
— В нашу сторону.
— Правильно. Он подает какие-то сигналы?
— У него три новых бом-брамселя.
— Исправность украшает судно. Ты видишь его флаг?
— На нем нет флага, масса капитан.
— Мне тоже так показалось. Дальше… Нет, постой! Часто хорошую мысль найдешь там, где не ожидаешь. Как ты думаешь, каков его тоннаж?
— Ровно семьсот пятьдесят тонн, масса капитан.
— Вот как! Язык вашего негра точен, как наугольник плотника, мистер Уайлдер. Он с такой уверенностью определяет тоннаж судна, корпус которого скрыт за горизонтом, словно он сам — королевский таможенник и только что произвел все официальные обмеры.
— Будьте снисходительны к невежеству негра; люди его несчастной расы не очень-то умеют отвечать на вопросы.
— Невежество? — переспросил Корсар, по своей привычке быстро переводя взгляд с одного на другого и затем на парус, маячивший на горизонте. — Не очень-то умеет отвечать? Я вижу, что у него нет и тени сомнения в своей правоте. Ты уверен, что точно назвал тоннаж?
Сципион, в свою очередь, перевел большие черные глаза с нового командира на давнего хозяина, и на лице его появилась растерянность. Но это длилось всего лишь мгновение. Ему достаточно было одного взгляда на нахмуренное чело Уайлдера, чтобы и ум и уверенность, с какой он говорил о тоннаже судна, сменились выражением такой безнадежной тупости, что даже ценой отчаянных усилий не удалось бы добиться от него проблеска мысли.
— Я спрашиваю, разве фрегат не может быть тонн на десяток тяжелее или легче, чем ты сказал? — повторил Корсар, убедившись, что не дождется ответа на первый вопрос.
— Он такой, как будет угодно массе капитану, — ответил Сципион.
— Мне угодно, чтобы он был в тысячу тонн: богаче будет добыча.
— Я думаю, в нем точно тысяча, масса капитан.
— А может, это уютное суденышко тонн в триста; если оно гружено золотом, то этого достаточно.
— На вид в нем ровно триста тонн.
— По-моему, это бриг.
— Мне тоже так кажется, масса капитан.
— А не шхуна 103 ли это с высокими и легкими парусами?
— На шхунах часто есть бом-брам-стеньги, — согласился негр, видно твердо решив поддакивать своему собеседнику.
— Может быть, это вообще не парус? Эй, вы там! В таком важном деле стоит спросить мнения и других. Эй, кто там? Пришлите ко мне марсового, по имени Фид. Ваши друзья, мистер Уайлдер, столь умны и преданны вам, что вас не должно удивлять, если я хочу выслушать их мнение.
Уайлдер стиснул зубы, а остальные офицеры не могли скрыть изумление, но они слишком хорошо знали капризный нрав своего капитана, а первый помощник счел благоразумным промолчать, чтобы не раздражать готового вспыхнуть капитана.
Марсовый не заставил себя ждать, и Корсар возобновил свои расспросы.
— Значит, ты вообще сомневаешься, парус ли это? — спросил он.
— Это наверняка только мерещится, — повторил упрямый негр.
— Слышите, мистер Фид, что говорит ваш дружок негр; он считает, что предмет, который так быстро приближается с подветренной стороны, вовсе не парус.
Марсовый не видел причин скрывать свое удивление по поводу столь нелепой ошибки, и выразил его со всей пылкостью, на какую был способен. Затем он скользнул взглядом в сторону паруса, дабы увериться, что ошибки быть не может, и с глубоким возмущением оборотился к Сципиону, желая ценой презрения к невежеству товарища поднять свой престиж в глазах присутствующих.
— За что, черт возьми, ты его принял, Гвинея? За церковь, что ли?
— Пожалуй, это и есть церковь, — покорно согласился негр.
— Помилуй боже чернокожего дурака! Вашей чести известно, что в Африке мораль находится в дьявольски запущенном состоянии; не осуждайте же бедного черномазого за промахи по части религии. Но он опытный моряк и должен отличать бом-брамсель от церковного флюгера. Послушай-ка, Сцип, если у тебя самого нет самолюбия, то хоть ради своих друзей скажи его милости…
— Ладно, оставим это, — прервал его Корсар. — Вот тебе подзорная труба и скажи, что ты сам думаешь об этом парусе.
Фид галантно повозил ногой, отвесил низкий поклон в знак того, что ценит оказанное доверие, и, положив шапку на палубу, преспокойно и, как он полагал, очень ловко начал приноравливать к глазам подзорную трубу, чтобы лучше рассмотреть желаемый предмет. Он всматривался гораздо дольше и, очевидно, более тщательно, чем его чернокожий друг; когда же глаза его устали, он, не говоря ни слова, опустил трубу и, склонив голову, застыл в позе человека, которому есть над чем подумать.
— Я жду, — напомнил внимательно следивший за ним командир, когда прошло достаточно времени, чтобы сложилось мнение даже у Ричарда Фида.
— Не угодно ли вашей чести, если это вас не очень затруднит, напомнить мне, какое у нас сегодня число, а также и день недели?
На оба вопроса был получен ответ.
— Что же ты скажешь о фрегате? — с легким нетерпением спросил Корсар.
— Во всяком случае, ваша милость, это наверняка не церковь, — решительно заявил Фид.
— Тебе видны сигнальные флаги?
— Может, он и подает сигналы, но, чтобы понять их, надо быть поученее, чем Ричард Фид. На мой взгляд, у него просто три новых бом-брамселя, а никаких сигнальных флагов я не вижу.
— Счастлив капитан, который командует таким прекрасным судном! Мистер Уайлдер, а вы тоже видите эти новые паруса?
— Вижу какие-то пятна, похожие на новую ткань. Скорее всего, я ошибся и при ярком солнце принял их за сигналы.
— Стало быть, нас еще не заметили и мы можем спокойно оставаться на месте, хотя сами разглядели незнакомое судно во всех подробностях, вплоть до новых парусов на бом-брам-стеньгах!
Корсар говорил с насмешкой, но в голосе сквознло подозрение. Нетерпеливым жестом он приказал матросам удалиться. Когда они ушли, он повернулся к офицерам, стоявшим в почтительном молчании, и продолжал серьезным тоном, но более спокойно:
— Итак, джентльмены, бездействие кончилось, и судьба наконец посылает нам настоящее дело. Не берусь утверждать, что тоннаж этого судна ровно семьсот пятьдесят тонн, однако есть вещи, которые сразу бросаются в глаза любому опытному моряку. Взгляните, как стройны верхние реи, как точно пригнана оснастка, какую стену парусов он выставил навстречу ветру… Я утверждаю, что это военный фрегат. Кто из вас иного мнения? Что скажете вы, Уайлдер?
— Я вполне согласен с вами, ваши доводы бесспорны.
Эти прямые и откровенные слова развеяли тень недоверия, омрачавшую лицо Корсара во время всего предыдущего разговора.
— Вы считаете, что это королевский фрегат? Ценю решительность вашего ответа. Тогда еще один вопрос: стоит ли нам вступать с ним в бой?
На этот вопрос нелегко было ответить с такой же уверенностью. Офицеры переглядывались между собой, и каждый старался прочесть ответ в глазах товарищей. Тогда предводитель решил обратиться к каждому в отдельности.
— Ваша мудрость, генерал, конечно, разрешит этот вопрос, — начал он. — Будем ли мы сражаться или лучше расправить крылья и лететь прочь?
