Пять моих собак - Перфильева Анастасия Витальевна

Все ребята во дворе уже отлично знали, что Буля очень добрый. Не раз они катались на нём верхом, Буля даже позволял тискать себя, тормошить. А если ему очень надоедали, осторожно стряхивал с себя кого-нибудь из маленьких сорванцов и удалялся домой.

Знал всё это и капитан Сопелькин.

Но сейчас грозный Булин вид и оскаленные нижние зубы (они у него всегда-то выдавались вперёд) говорили, что пёс не шутит. И капитан Сопелькин струсил тоже не на шутку.

Влезть в комнату он влез, а вот как вылезти? Буля же спокойно подошёл, отстранил его туловищем и загородил собой весь подоконник. Капитан Сопелькин оробел вконец.

Ручаюсь, Буля ни за что не обидел, не укусил бы ребёнка! Он просто считал своим долгом оберегать спящего Андрейку. А чутьё сторожевого пса подсказывало: нарушителя покоя впустить можно, но выпускать нельзя.

Капитан Сопелькин замер против Були.

Стояли они так довольно долго, и капитан Сопелькин устал. Маленький-маленький, он пустился на хитрость: еле заметно стал садиться на корточки. Ослабить коленки, придерживая барабан, опускаться ниже, ниже… Склонив голову, Буля следил за своим пленником. Бац!.. Мальчишка не рассчитал и плюхнулся на пол. Барабан на его животе глухо рявкнул, а его владелец решил, что ему пришёл конец.

Но Буля сидел у подоконника спокойно, как изваяние. Хитрости непрошеного гостя его не касались, лишь бы спал Андрейка.

А тот в это время уже не спал: вытаращив глаза, наблюдал он из-под одеяла за странным поведением обоих своих друзей.

– Буля, ты что? Ой, барабанище какой!.. Идите скорей сюда!

Слова эти были для Були как бы разрешением покинуть пост. Миролюбиво, ласково обнюхал он испуганного нарушителя и, вздохнув, удалился на законную подстилку в углу…

Недели через две после этого случая мы с Андрейкой получили от его папы письмо:

«Ребятишки! (Мой муж Вася часто называл нас так.) Знаете что? Пусть мама оформляет отпуск, приезжайте-ка вы оба ко мне! Командировка моя затягивается, а недалеко от здешнего завода есть чудная тихая деревушка с лесом и рекой. Согласны? О дне выезда сообщите, встречу».

Разумеется, мы были согласны!

Я быстро получила на работе отпуск. Хая Львовна, помогавшая мне по хозяйству, собрала нас в дорогу…

Да, но как же Буля? Оставить его дома с той же Хаей Львовной? Андрейка запищал в негодовании:

– С нами пусть едет! С нами!

Я ничего ещё не писала Васе о Буле. Нарочно.

Пускай познакомится с ним по приезде, нежданно-негаданно. Да и не знала я толком, надолго ли Буля останется у нас… Ладно. Пусть так же неожиданно мы предстанем перед Васей с огромным боксёром…

Буле заранее был куплен новый, в блестящих блямбах ошейник, намордник и, по совету Хаи Львовны, не поводок, а металлическая цепочка.

Когда мы для репетиции обрядили пса в эти грозные доспехи, Буля посмотрел на нас из-под тесного намордника с таким укором, что я нерешительно сказала:

– А может быть, всё-таки достаточно обычного поводка? (О наморднике сомнений не было – без него нашу добрую страшилу и в вагон-то не пустят.)

– Что вы, что вы! – замахала руками Хая Львовна. – Виданное ли дело… Да ему какую-то там кожу перегрызть – тьфу! – В азарте она плюнула.

Буля посмотрел на Хаю Львовну с упрёком, он точно понимал все наши слова.

Наконец сборы были кончены, и мы важно, хоть и пешком, благо вокзал был рядом, отправились. Хая Львовна махала нам из окна платком. Стоя в воротах, долго махал нам, а вернее, Буле ещё один жилец с нашего двора, молодой Саша-сапожник, о котором речь будет впереди…

Не пришлось мне раскаяться, что снабдили Булю цепью и намордником. Ещё на перроне, завидя пса, пассажиры и провожающие почтительно и боязливо расступались. Только один старичок в старомодном пальто, воскликнув восторженно:

– Ну и экземпляр! – отважился потрепать Булю по шее.

Проводница, дотошно проверив собачий билет, покачала головой:

– Не знаю, что другие пассажиры скажут. Как бы недоразумения не вышло! Ишь ведь страсть какая…

– Да нам всего шесть часов ехать, – поспешила я успокоить её.

– И за шесть часов с перепугу рехнуться можно. Но всё сошло благополучно.

Оба пассажира из нашего купе, завидя Булю, смирно сидящего у полки, быстро перебрались куда-то в конец вагона, и мы доехали прекрасно…

– Мама, а где же наш папа? – спросил Андрейка.

Мы стояли на платформе небольшой станции растерянные и смущённые. Всех приехавших давно встретили и увели, а нас – нет. По рассеянности Вася толком не написал, где его искать.

Делать нечего. Я взвалила на плечо чемодан, взяла Булю на цепь, Андрейка зашагал впереди по пыльной просёлочной дороге. Метров через двести сын стал канючить, что устал.

– Потерпи. Или садись верхом на Булю! – пошутила я.

Андрейка принял это всерьёз. Деловито вскарабкался он на широкую Булину спину. И можете себе представить, – Буля покорно повёз его!

Любопытное получилось шествие. Я не решалась выпустить цепь, и мы шли так: впереди, раскачиваясь, как гружёный верблюд, Буля с Андрейкой на загорбке, сзади я с чемоданом и цепью. Встречные прохожие смотрели на нас, как на циркачей…

Наконец где-то вдалеке застрекотал мотоцикл с коляской, и, чуть не съехав в кювет, из облака пыли выскочил Вася – он просто опоздал к поезду.

– Что… это? – удивлённо, как и недавно я, проговорил Вася.

Встречные прохожие смотрели на нас, как на циркачей.

Андрейка сидел на Буле гордо, сжимая ногами его мощные бока. Он закричал, размахивая панамкой:

– Это тебе!.. Наш!.. Сюрприз!.. Удивительно: Буля с первой минуты как будто понял, что Вася ему не чужой, а тоже хозяин.

Он позволил ему схватить Андрейку, подкинуть вверх, обнять меня. Потом Вася потрепал самого Булю, погладил и сказал:

– Ну что же, садись! Будем знакомиться. Давай лапу!

Буля сел. Закряхтел и вдруг медленно поднял, протянул Васе как-то косо, вбок, правую лапу. Сделал то, чего ни я, ни Андрейка до сих пор добиться не смогли. Стало ясно: Вася и Буля понравились друг другу.

Шествие наше и дальше, наверно, вызывало удивление прохожих. Мы с Андрейкой сидели в коляске, Вася трясся за рулём, чемодан на багажнике. А Буля ровной грузной рысью бежал за мотоциклом (Вася ехал медленно). Так мы и доползли до места назначения – маленькой деревни на берегу заросшей вётлами реки.

– Знаешь, Вася, пожалуй, мы с Андрейкой будем ночевать не в доме, а в саду. Или ещё лучше; в поле есть сарай, сеновал… Очень уж душно в комнате!

Жара и правда с нашим приездом установилась необычайная, даже ночью не спадала… Вася согласился; сам он приезжал к нам с завода только на субботу и воскресенье.

– А не забоишься одна на сеновале-то? – спросила хозяйка, наглухо повязанная тёмным платком старуха. – Не ровён час забредёт кто, попугает.

– У них своё пугало есть, – засмеялся Вася, показывая на Булю, мирно лежавшего у крыльца. – Сторож он должен быть отличный!

Хозяйка недоверчиво покосилась на Булю. Она, хоть и не говорила, от души невзлюбила его, наверно, как раз за свирепый вид.

– Этот сторож только тюрю с салом горазд хлебать. И на что таку страшну животину без проку в доме держите? Он вас усторожит…

Вася уехал, а мы с сыном в первый же вечер перекочевали на сеновал. Сеновал был рассохшийся, в щелях, сквозь которые приветливо мерцали частые летние звёзды. Сухое прошлогоднее сено ворохом возвышалось до самой крыши. Узкая, зарытая в нём лесенка вела наверх.

Я приготовила подушки, простыни, залезла, устроила уютное логово для себя и Андрейки. Булю я всё-таки положила спать внизу, у притворенных ворот. Чтобы он не убежал, на всякий случай привязала к столбу бечёвкой. Забрались мы с Андрейкой в сено и, радуясь свежему воздуху, тишине – только деревенские собаки брехали вдалеке, – быстро уснули. Спала я так сладко, что проснулась лишь на рассвете. Потянулась, свесила вниз голову и… чуть не вскрикнула.