Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
И тут в пылу междоусобицы кто-то случайно надавил на спуск, автоматная очередь ударила в низкий бетонный свод, взвизгнул и вспылил по стенам рикошет.
Битва вмиг прекратилась, озирались, пучили глаза – к счастью, никого не зацепило, только исчеркало стены.
– Все, шабаш, – сказал Азарий в наступившей тишине. – Завтра пойдем выполнять первое задание, на аэродром.
Десантура расселась по углам, утирали кровь, промокали рукавами ссадины, прилаживали вырванные из одежды лоскутья, с удивлением рассматривали росчерки пуль на бетоне, нюхали стволы автоматов – кто стрелял?..
– Это тебе мент приказал? – поинтересовал Игорь.
– Разговорчики! – прикрикнул Лобан. – Ну и распустились же вы…
– Погоди, скоро строевая подготовка начнется, – пробурчал Шурка.
– Всем все ясно? – спросил Азарий. – Вопросы есть?
– Чего тут неясного? – повесив голову, вздохнул Тимоха. – Опять на зиму без печки. Да и грибок, зараза…
– Выполним задание, я тебя отпущу на три дня, – пообещал Азарий.
– За три дня я никак два ведра не написаю! – развел тот руками. – А еще промазать надо.
– Тогда, брат, только после победы. Поможем всей командой. Еще вопросы?
– У меня вопрос, – подал голос Пашка. – Можешь ты популярно объяснить, на кой ляд нам идти на аэродром? Ты не думаешь, что нас этот мент… отвлекает от настоящего дела?
– Сказано – на аэродром, – встрял Лобан. – Я популярно объяснил? Нет, мужики, что вы в самом деле вечно недовольные? Да если мы выполним задание и накроем всех этих хитромудрых ублюдков, нам же по ордену положено! Ты бы, Азарий, договорился еще, чтоб нам вместе с оружием и форму выдали. Сейчас в десантуре камуфляж классный дают, а? Представляете, являемся мы в село в форме и при орденах, а? Не хило?
– Это когда ты молодой был, побрякушки котировались, – заметил Игорь.
– А сейчас приди на дискотеку с орденом, скажут, вальты поехали, добавил Шурка.
– А бабы – все суки, – мечтательно проговорил Пашка. – Живым останусь никогда не женюсь. Но вертеть женщинами буду, с ума их сводить, обманывать каждый день. С этим ментом с фермы видали какая фельдшерица приезжала? Так вот, я уже с ней договорился. На раз снял. Она мне рану чистит, а я ей ручки целую, ножки… Эх!
Аж вся трепещет!
– Эх, печь бы успеть до морозов сделать! – вздохнул Тимоха. Отвоеваться бы поскорее…
– Поскорее у нас не получится, – с генеральской интонацией сказал Лобан. – Выбьем «драконов» из Карелии – на Финляндию пойдем. А там до Швеции рукой подать. А от Швеции всяко придется идти до Берлина. У нас же все войны то в Берлине, то в Париже заканчиваются. Ты уж терпи, Тимофей.
Когда же на следующий день Поспелов привез оружие и усадил десантуру писать бумаги – заявления с просьбой о контрактной службе в вооруженных силах, автобиографии и собственно, сами контракты, – настроение уже было приподнятым, почти веселым.
Полный разнобой в чувствах и смущение вызвала зарплата, выданная вперед по пять миллионов на брата. Десантура отродясь таких денег в руках не держала, за три космических года отвыкнув от условий земного существования, современных цен и магазинов. Но уже не роптали, по-крестьянски прикидывали, как бы переправить зарплату женам – мало ли, вдруг убьют? – и одновременно опасаясь, как бы жены не растратили большие деньги на всякую ерунду.
Тишина и согласие наступили только в тот момент, когда Поспелов начал выдавать под расписку оружие. Заремба прислал вооружение по штату, положенному для бойцов спецназа – на каждого автомат с подствольным гранатометом, пистолет, нож, на всех – два десятка разовых гранатометов «муха» и пять огнеметов «шмель».
Десантура обвешалась, как новогодние елки, но никто не выражал никаких чувств, напротив, показывали некоторое пренебрежение, покряхтывали от тяжести ящиков с боеприпасами, поругивали новенькие, необмятые ремни, подсумки, матюгались, измазавшись в обильной смазке консервации, – и только поблескивающие от вида оружия глаза иногда выдавали состояниедуха. Глядя на это, Поспелов предугадывал, как каждый из них, оставшись в полном одиночестве, потом осмотрит, обласкает руками каждую деталь автомата, натешит мужское сердце и глаз его видом, ибо нет ничего выше и прекрасней для воина, чем эстетика оружия.
А они все были воинами по духу и только поэтому когда-то пошли в пожарную десантуру; они ведали, что такое азарт сражения, и знали соленый вкус боя, хотя лишь трое старших побывали в горах Афганистана.
Раненый Пашка тоже был зачислен контрактником, но не получил оружия, поскольку вынужден был уехать с Поспеловым в Горячее Урочище. Он сидел на траве под деревом, порхал горлом и посмеивался:
– Ладно, идите, воюйте. А я по ночам буду в Покровское бегать и ваших баб топтать. Я им по пять ваших лимонов принесу, так ни одна не откажет. Давайте, давайте! Вернетесь – хрен ребятишек сосчитаете. Во будет у меня медовый месяц!
– Ты свою-то молодую не мог оттоптать, чтоб на три года хватило, парировали мужики. – А наших топтать – столько здоровья надо! Ты на себя-то посмотри, петух! Ишь, гребень распустил!
– А чего – посмотри? Хороший петух жирным не бывает!
Вооружать и отправлять десантуру в район брошенного военного аэродрома пришлось в ту же ночь, как только на ферму пришла машина от Зарембы с автоматами и амуницией. Сделать это куда безопаснее было бы завтра с утра, поскольку штурм логова «драконов» по согласованию с Москвой был назначен ровно через сутки, то есть в ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля; и переброску десантуры лучше было осуществить накануне, чтобы не засвечивать ее раньше времени и не выдавать намерений. Однако наблюдения Татьяны за Ремом встревожили Поспелова – как-то сами собой сопоставились и срослись многие факты, ранее существовавшие сами по себе, без всякой связи: первая стычка с пришельцами на болоте, очень похожая на ловушку, затем история с убийством коммивояжера, ухажер Рема Васеня, подтолкнувший Ворожцова забраться в постель к жене фермера. И если утечка информации идет не через Рима, а через Рема, если она, по крайней мере, ведет двойную игру, то всей конспирации с подготовкой штурма «логова» грош цена.
