Янтарная комната (сборник) - Дружинин Владимир Николаевич

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122

Нет в ней, как я посмотрю, расторопности и обращения настоящего нет. Села обедать в чужом доме и чуть не первая схватилась за ложку. А еще городская! У нас так заведено: хозяин раз пять хлебнет, а уж потом гость пригубит ложку. А чего сто?ит усадить гостя! Ведь если он человек воспитанный, он ни за что не послушает первого приглашения, он убежит на улицу, спрячется где-нибудь за пристройками или на огороде, а хозяева добрых четверть часа кличут его и ищут.

Корзины с рыбой она могла бы таскать, это верно: плечи, как у мужика.

— Куда же Эрик пропал? — спохватилась бабушка.

Фру Агата, очистив тарелку, ни с того ни с сего объявила, что она вчера видела Эрика.

— Он был с девушкой.

— Эрик? — спросил я. — Вы не путаете, милостивая фру Агата? Эрик еще мальчик.

— Я тоже нахожу, что он мальчик, — сказала она и улыбнулась неизвестно чему.

И тут она меня ошарашила: Эрик стоял вчера вечером у «Веселого лосося» с Христиной! Еще не легче. Ох, остренькая подъехала-таки к парню!

Фру вставила несколько слов насчет состояния Христины.

— Еще неизвестно, как обернется дело с наследством, — сказал я. — Впрочем, меня не касается. Я не собираюсь женить Эрика.

— Вы правы, — согласилась она. — Всё равно ведь возьмут в солдаты. Время такое…

— Да бросьте вы, — рассердился я. — С ума все посходили из-за парохода.

— Мне больше некого провожать на фронт… А всё же страшно, — тихо сказала Агата.

Картошку с рыбой мы доели молча.

— Какая Христина? — вдруг подала голос бабушка. — Дочка Олле? За ручьем? Нет, что я, — поправила она себя, — та ведь вышла за лесоруба Андерса.

После обеда я сказал Агате, что время уже летнее, не грех скинуть еще одно эре за молоко. Агата, держа в охапке посуду, остановилась в дверях.

— Что ж, ради вас, — молвила она. — Ради вас можно…

Ступайте, ступайте мыть посуду, фру Агата, и спойте что-нибудь. Всё равно что, — например, ту плясовую, под которую я, бывало, кружился вокруг Хильды. Хильда держала в руках шест с шапкой на конце, и парни, кружась, выкидывая перед Хильдой коленца, подпрыгивая, старались сбить шапку. Я сбил ее и получил право весь остаток вечера танцевать с Хильдой. Вы напевали про себя эту плясовую, фру Агата, спойте ее еще раз и не показывайтесь сюда. Сделайте и это ради меня, раз вы так хорошо ко мне относитесь.

Конечно, я не сказал этого. Я только подумал. Фру Агата не пела, я слышал лишь грохот посуды.

Из окна видно было, как она шла к себе по дощечкам, перекинутым через каменные желваки. Дощечки прогибались и жалобно скрипели под ее крепким шагом.

Эрик не явился и через час и через два.

— Я дойду до «Веселого лосося», — сказал я бабушке. — Если мальчишка там, притащу за ухо.

Не пришлось мне, однако, дойти до харчевни. Еще по дороге заметил я, что люди оживлены больше обычного, что на углах, у кирки, возле кинотеатра собрались кучками женщины и громко судачат. Вскоре я встретил знакомого матроса.

— В порту забастовка! — крикнул он, переводя дух. — Все рыбники там…

Ну и денек сегодня! В самом деле, все с ума посходили, — ничего другого не скажешь. Пока я спешил к порту, мне попались навстречу еще знакомые, и каждый добавлял какую-нибудь подробность. Представьте, что учинилось в порту! Грузчики отказались работать. Мы, мол, согласны что угодно выгружать, но не бомбы. Пусть американцы везут их обратно. Так и сказали директору порта. Тот позвонил Генри Биберу. Порт ведь тоже его предприятие. Так и получилось, что поиски Эрика привели меня в порт, к тому же проклятому пароходу.

Вообразите себе: и рабочие из рыбной гавани не захотели выгружать. Что сделалось с народом! Когда я прибежал в порт, кран стоял неподвижно и царила полная тишина. Ворота распахнуты, на створке кусок фанеры, и на нем наспех выведено мазутом:

«Срочно требуются грузчики».

У ворот внутри прохаживался, похлестывая прутиком по голенищам коротких сапожек, конторщик Борг — прыщавый малый в клетчатых шароварах.

— Эрик здесь? — спросил я его.

— Да. Стойте, Ларсен! Вот что, забирайте его отсюда. Дружеский совет… Не случилось бы беды с юнцом. Вызвали полицию. Парни и сами не работают, и других решили не допускать. А мне велено тут нанимать людей, — он пожал плечами. — Дурацкое положение.

По узкому проулку между складами я вышел к причалам. Прямо передо мной выросла громада океанского парохода, от черного борта его, вздымавшегося к небесам, легла на плиты набережной, на штабели бревен темная тень. И первый, кого я увидел сидящим на бревне, был Нильс — Летучий шкипер. Он посапывал своей трубочкой как ни в чем не бывало, а с ним сидели братья Микель и Юхан, рассказывали ему что-то и посмеивались, как будто ничего не случилось. Я подошел к Нильсу и сказал ему прямо:

— Ты главный заводила. Я так и знал.

— Присядь, шкипер, — ответил он. — Не расстраивайся.

— Я пришел не для того, чтобы лясы точить с вами, — ответил я. — Я за Эриком. А вы, ребята, если не имели дела с полицией, так будете иметь. Борг сказал…

— Мы слыхали, можешь не повторять, что? сообщил тебе Борг, — прервал Нильс. — Красиво будет, если Скобе через три недели после выборов позовет на помощь полицейских, а? После болтовни о демократии! После всей фарисейской болтовни! — Нильс свел брови и стукнул каблуком. — Я всё же думаю, он не решится сразу. Сперва сам пожалует к нам.

Брови его разошлись, он смотрел на меня посмеиваясь, и с таким же выражением глядели на меня братья Микель и Юхан.

— Мне некогда спорить, — сказал я. — Где Эрик?

Я думал, он начнет ругаться. Ничуть не бывало. Не торопясь поднялся, стряхнул пыль с брюк.

— Побудьте тут, — велел он Микелю и Юхану. — Я — на третий пикет.

Ясно — командиром у них!

— Эрик сам решит, — повернулся Нильс ко мне. — Я удерживать не стану.

— Покамест я решаю, — ответил я.

На это он ничего не сказал. Меня так и подмывало вымолвить ему пару крутых словечек, но он шагал так невозмутимо, словно на прогулке, и я не вдруг приготовил эти слова. А когда приготовил, было уже поздно, — дорожка среди штабелей вывела нас к крану, стоявшему на ржавых, поросших травой рельсах. Кругом сидели на траве рабочие из рыбной гавани — человек десять, и среди них Эрик.

Эрик, завидев меня, встал. У меня, должно быть, вид был далеко не любезный, потому что еще двое парней вскочили с земли и один взял его под руку.

— Идем домой, — приказал я.

Что же он ответил мне, как бы вы думали? Ведь не послушался! Да, да — вообразите себе! Он, изволите видеть, не может оставить товарищей. Товарищи для него важнее! Он заявил, что должен охранять порт. Как будто он хозяин! Так меня поразило это, что и передать не могу.

— Хорошо, оставайся, — только и мог я сказать. — И можешь вообще не показываться домой.

После этого я повернулся и, не говоря ни слова никому, двинулся прочь. А что я должен был сказать? Пусть живет как знает, если он умнее отца.

Целую ночь я не спал и ждал, что залает собака инженера Зайделя, живущего наискосок. Дорога от порта к нашему дому как раз мимо него. Ночью эта собачонка непременно тявкает на прохожих.

Несколько раз она поднимала лай, и я спускался вниз отпирать дверь. Уж коли я всё равно не сплю, так отчего же не выйти. Фру Гортензия, супруга таможенного чиновника, живущая в нижнем этаже, терпеть не может, когда ночью топчутся на ступеньках у парадной. Неделю будет ворчать. Так что лучше сойти и поскорее впустить человека.

Однако ночью прохожие шли мимо. Утром фру Агата принесла вместе с молоком новости: в порту был Скобе, уговаривал рабочих; многие послушались, и пароход разгружается.

После кофе явился Нильс.

Глаза его не смеялись, как обычно, в них были тревожные искорки. «Случилось что-нибудь с мальчишкой», — мелькнуло в уме. Я не поздоровался с ним, не кивнул даже, — ждал, что он скажет.

— Эрик у меня, — сказал он.

Я и тут не смог ничего произнести. Стало легче дышать, и я сделал большой глоток воздуха.

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122