Янтарная комната (сборник) - Дружинин Владимир Николаевич

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122

19

— Не слышно, мистера Харта еще не выгнали из нашей страны? — спросил я почтальона Пелле.

— Напротив, — сообщил он, — в газетах пишут — он в столице выступает. Даже кто-то из министров присутствовал на проповеди. Кто его выгонит, коли он сам чувствует себя хозяином.

Пелле уже не носит очков, на переносице — след от дужки, но в облике скромного, тихого, незлобивого Пелле есть что-то новое.

— Ты уж слишком, Пелле, — остановил его я. — Какой он хозяин! Он не в Америке.

Я ожидал, что Пелле, как обычно, согласится со мной. Но он усмехнулся и спросил, знаю ли я, как вел себя Харт с Арвидом Скобе.

— Харт орал на бургомистра, словно на своего слугу-негра, — сообщил он.

— Не может быть, — сказал я. — Кто распускает такие слухи, Пелле? Скобе не позволит с собой так обращаться.

— Не позволит? Секретарь в ратуше может подтвердить, какой шум поднял американец.

— Ты ничего не говорил тогда, Пелле, — заметил я.

И тут Пелле разошелся. Прежний тихий Пелле исчез окончательно.

— Да, не рассказывал. Вы всё думаете, я разносил по дворам все, решительно все городские новости? Как бы не так! Прежде чем пустить в ход язык, я соображал — о чем можно болтать, а что лучше оставить при себе. Я боялся потерять службу. Ну, а теперь я ее уже потерял. Вчера директор предупредил… Последние дни таскаю сумку. Значит, бояться больше некого. Свободно могу выложить всё, что знаю.

А знает Пелле-почтальон много. Недаром он столько лет ходил по городу, стучал в каждую дверь. Да, Харт пришел к Скобе и устроил скандал. В городе слишком много красных — вот что вывело Харта из себя. Что? именно американец требовал предпринять, секретарь не расслышал, потому что Скобе закрыл плотнее дверь в кабинет, но, во всяком случае, скандалил Харт долго. И Скобе не осадил его. Ничуть. Скобе проводил его из ратуши с поклоном, как будто не он, Скобе, а мистер Харт — бургомистр в городе. Но это не всё, что может рассказать Пелле-почтальон, — хотя бы про того же Скобе. Почему Скобе утвердил Стига Лауриса в наследстве, хоть это имущество военной преступницы? Бургомистр получил пай в «Веселом лососе» — вот в чем дело. За деньги поступился законом. А известен ли такой факт: голландец Гейнц Янзе исчез. Да, голландец — нацист, бежавший с советской территории, когда русские войска громили гитлеровцев. Предположим, шкипер уже слышал, что этого проходимца нет в городе. Но — истинная подоплека? Скобе на людях хватается за голову — проглядел, мол, нациста. Надо было, дескать, давно проверить личность подозрительного голландца. Правильно сделали рабочие, обратили внимание, — но слишком поздно, к сожалению. А ведь на самом-то деле не кто иной, как Скобе, взял Гейнца Янзе под покровительство. Да, снабдил деньгами и отправил куда-то. Теперь Скобе может сколько угодно бить себя в грудь — проглядел, дескать, проглядел. Впрочем, Скобе спрятал голландца не только для того, чтобы вольготно было изображать из себя антифашиста. Есть и другая причина. Кто объяснил ее Пелле-почтальону? Оказывается, Нильс Эбергард…

В этом месте я прервал Пелле:

— Выходит, ты занимаешься политикой, — сказал я. — Понятия не имел.

Представьте, что ответил на это Пелле. Он сказал, что политика бывает разная, что ему по душе политика Нильса. До сих пор Пелле никому не признавался в этом и опасался подолгу задерживаться у Нильса. Почтальон совал письмо, газету, козырял и спешил дальше, чтобы директор почты, упаси бог, не обвинил Пелле в сочувствии к красным. Директор не терпит у себя красных.

— А теперь мне всё равно, — упрямо твердил Пелле. — Мне нет дела до директора. Вчера я зашел к Нильсу, отдал газету и спросил: зачем нашему бургомистру нужны такие, как Стиг Лаурис или гитлеровец Янзе. Нильс растолковал мне, очень ясно всё растолковал.

— Бог с ней, с политикой, — прервал я его. — Какая бы она ни была, не увлекайся ею, Пелле. Хватит нам с тобою своих дел.

Но Пелле покачал своей седой головой и продолжал, а я всё-таки слушал его.

— Кто доверяет Скобе, тот в руках у Харта, — с этим поневоле согласишься, шкипер.

— И это слова Нильса? — спросил я.

— Да.

— Повтори-ка. Что-то я не понял.

Хотя Пелле и повторил, я всё-таки не мог уразуметь, к чему Нильс так выразился. И Пелле не сумел мне объяснить. Кончилось тем, что я рассердился и сказал:

— Чушь какая, Пелле! Я в руках у Харта? Да с чего он взял — Нильс. Нет, Харт не станет трогать меня своими грязными лапами. Я кое-что расскажу бургомистру про Харта и про Сомса. Наш Арвид Скобе перестанет церемониться с ними, будь уверен. А тебе, Пелле, незачем передавать всякую глупость.

Когда он ушел, я пожалел, что так обрезал его. Пускай бы выговорился. Он потерял работу, бедняга Пелле. И когда! В тот самый момент, когда собирался пристроиться к Агате. Теперь-то, конечно, ей мало проку от него. Вот Пелле и зол на весь свет, да еще стакнулся с Нильсом, а тот рад подлить масла в огонь. Нет, Пелле сейчас в таком состоянии, что верить его новостям никак нельзя. Всё, что я услышал от него насчет Скобе, насчет Гейнца Янзе, либо преувеличение, либо выдумка. Так я убеждал себя; но всё же новости Пелле не выходили из головы, и особенно цепко держалась одна фраза: «Кто доверяет Скобе, тот в руках у Харта». Глупость, явная глупость! А всё-таки интересно, что? Нильс хотел этим сказать?

Пелле между тем двигается широким шагом по мосткам. Из-под фуражки, сдвинутой на затылок, выбиваются серебряные кустики волос, голова Пелле покачивается, левая рука обнимает сумку, правая взлетает кверху, — видно, Пелле еще не кончил свою речь.

20

К Скобе я так и не собрался. По горло было работы. Раз Бибер продает остров Торн, надо хоть напоследок попользоваться тамошними угодьями. Бибер нагнал туда, считай, всех своих рыбаков, принял обратно Нильса и других, уволенных после забастовки в порту, и велел брать подряд всю рыбу — пускай самую мелкую, — выскрести всё дно, не упустить ни камбалы, которая лежит там, подкарауливая добычу своими выпуклыми глазами, ни скользкого, увертливого угря. У острова Торн и для Пелле нашлась бы работа, но человек он к рыбацкому делу непривычный, да и нельзя ему оторваться от города — хлопочет о месте ночного сторожа на лесном складе.

Салака пошла густо, и мы с Агатой едва успевали поворачиваться. Эх, кабы Бибер отложил продажу хотя бы до декабря. Салаки одной сколько можно было бы взять! А там, может быть, и селедка пожалует.

Однажды я, оставив «Ориноко» у пристани, направлялся домой и на шоссе, огибавшем бухту, увидел машину. Она была большая, блестящей темно-синей окраски, с громадными фарами, с толстыми, глубоко вызубренными покрышками, еще не обтершимися на наших камнях. Та самая, что купил Скобе! Только я подумал это, как дверца открылась, и из машины вышел сам бургомистр.

На нем был желтый дорожный плащ. Скобе, должно быть, куда-то спешил, потому что не выключил мотор.

— Иди сюда, шкипер! — кричал Арвид. — Иди.

Взяв за руку, он без разговоров втащил меня в машину и усадил на пружинящие подушки.

— Какова вещица? — спросил он. — Я два года откладывал деньги, шкипер. Мудрая пословица есть у англичан: «Я не так богат, чтобы покупать дешевые вещи».

Он тронулся с места, меня, как мяч, откинуло на задние подушки. Со всех сторон ко мне тянулись сверкающие серебром ручки, держатель спичек, радиоприемник и разные другие устройства, и я, очутившись в такой роскоши, подумал: «Всё-таки богат ты стал, Арвид!»

— Сколько же вы дали, господин доктор? — спросил я.

— За машину? А как ты думаешь?

— Право, не знаю, почем они. Насчет цен на салаку или, например, на селедку, на камбалу, — это мы соображаем, господин доктор, — сказал я.

— Ну, прикинь, прикинь, — дразнил он меня.

— Тысяч десять, не меньше.

— Побольше, — сказал доктор Скобе и усмехнулся. — Двенадцать тысяч.

Ого, порядочный куш! Я даже тронуть боюсь своими грубыми, грязными рыбацкими руками обивку твоей машины, доктор Скобе! Как бы не испачкать. И лучше уж не прибедняйся, не доказывай, что у тебя не хватает богатства на дешевые вещи.

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122