— Как назло, здесь нет ни одного укрытия, ни одного кустика. Окрестности Мэнора пустынны, как и подступы к нему.
— Тысяча чертей! Что же нам делать?!
В эту минуту послышался протяжный гудок, отличающий все американские локомотивы. Затем — стук колес по рельсам. Звуки раздавались где-то впереди, в той части равнины, куда лучи прожекторов еще не успели добраться. У друзей зародилась слабая надежда.
— Поезд! — воскликнул Дикки. — Бежим к нему!
— Верно! Он идет нам наперерез, — отозвался Жан Рено. — Нужно успеть вскочить на ходу!
Изо всех сил работая локтями, стиснув зубы и вытянув шеи, беглецы ринулись вперед. Их еще не успели заметить, хотя они то и дело попадали под лучи прожекторов. Перепрыгивая через ямы и кочки, друзья вслепую неслись на звук поезда, пока наконец не увидели, а точнее сказать, не почувствовали проходившие мимо них вагоны.
— Вот он! Добежали! Еще одно, последнее усилие!.. — выдохнул запыхавшийся репортер.
Вдруг над их головами раздались отчаянные крики. Беглецов обнаружили. Дирижабли были так близко, что Дикки и Жан Рено различали даже голоса преследователей, уже предвкушавших легкую победу.
— Как бы я хотел угостить их несколькими фунтами свинца! — рявкнул Дикки.
Между тем воздушные корабли приближались со свойственной им ошеломляющей быстротой. Задыхавшиеся от безумного бега, бедные Жан Рено и Дикки чувствовали себя загнанными в угол и припустили из последних сил.
— Поезд здесь! Совсем рядом!
— Да! Скорее!.. Прыгаем!..
Наконец они достигли черной движущейся громады, что грохотала, дрожа и сотрясаясь. Тяжело нагруженные ревущим скотом вагоны почти задевали измученных беглецов. Состав тащили два огромных локомотива, выбрасывавшие пар и языки пламени.
— Хватайтесь за подножку! — крикнул Жан Рено репортеру.
Первая попытка не увенчалась успехом: корявая железка выскользнула из судорожно сжатых рук, оцарапав беднягам пальцы.
— Попробуем еще!
— Раз!.. Два!
Встречный ветер бил в лицо. Оглушенные адским шумом, ничего не видя и не слыша вокруг, друзья предприняли еще одну попытку.
Дикки ринулся вперед, ухватился за подножку, повис на ней и, выполнив поистине акробатический трюк, вскочил в поезд.
— Спасен! — радостно воскликнул репортер.
Жану Рено снова не повезло. Выругавшись, он метнулся к вагону, наткнулся на выступ, почувствовал сильный удар и неожиданно для самого себя оказался на последней ступеньке маленькой лестницы.
— Спасен… Я тоже спасен, Дикки!
— Браво, мой друг! Теперь держитесь крепче.
Из-за страшного шума друзьям с трудом удалось обменяться несколькими словами.
Между тем состав мчался на высокой скорости прочь от Флэшмэнора. Несмотря на неудобство своего положения, молодые люди чувствовали себя несказанно счастливыми. Пока они приходили в себя, вдыхая полной грудью ночной воздух, аэростаты продолжали лететь следом.
Преследователи решили, что Жан Рено и Дикки раздавлены проходящим составом. Действительно, трудно было представить, что беглецы отважатся вскочить в поезд, и тем более трудно было вообразить, что этот головокружительный трюк удастся. Освещая прожекторами рельсы в поисках бесформенных останков, аэростаты стали медленно снижаться. А состав продолжал нестись вперед, увозя отважных друзей все дальше и дальше.
Немного отдохнув, молодые люди принялись искать способ улучшить свое положение. Прежде всего они захотели оказаться поближе друг к другу, чтобы объединить усилия в случае нового происшествия. Оснований опасаться аэростатов больше не было, и теперь речь шла о продолжении путешествия. Встреча же с проводником могла испортить все.
С последней ступеньки маленькой лестницы Жан Рено перебрался на служебное место, расположенное наверху позади вагона. Именно здесь обычно находился проводник, следивший за порядком и отвечавший за безопасность состава. С ловкостью и отвагой, которые, казалось, были неотъемлемой частью его натуры, Дикки быстро присоединился к другу. Пытаясь перекричать шум механизмов, грохот вагонов и рев скота, он воскликнул:
— Здесь нельзя оставаться!
— Но куда же нам деться?
— Нужно добраться до следующего вагона! Видите вон тот отсек? Там наверняка находится проводник с револьвером и электрическим фонариком. Этот «проводник» — настоящий головорез, или, попросту говоря, убийца!
— Вы его знаете?
— Лично — конечно же нет, но он, как и любой из его собратьев, без колебаний прикончит таких бродяг, как мы. То есть всякого, кто путешествует таким образом. Теперь понятно?
— Но это же не пассажирский поезд!
— Тем более! В данной ситуации всякий незнакомец — враг! Единственный выход — добраться до соседнего вагона и спрятаться там.
От волнения Дикки постепенно повышал голос. Не успел он закончить, как вдруг яркий луч света ослепил его, осветив с головы до ног. В ту же секунду незнакомый голос произнес насмешливо:
— What?! [58] Двуногие путешественники?! Вам здесь не место!
Внезапно Дикки заметил около своего лица дуло пистолета. Над фонарем с отражателем показалось угрюмое, заросшее рыжей щетиной лицо со злыми глазами. Репортер попытался решить вопрос мирным путем:
— Господин проводник, можно вас на два слова… Не стреляйте! Это в ваших же интересах! Мы хорошо заплатим.
— Руки вверх! И закрой пасть! Мы перевозим только четвероногих. У тебя что, четыре ноги? Нет? Так убирайся, пока я не спустил курок!
По тому, как исказились черты лица «проводника», по подрагиванию его руки Дикки понял, что вот-вот раздастся выстрел.
ГЛАВА 8
Проводник обезврежен. — Город Синклер. — Нищета. — Последний доллар. — Продажа часов. — Поездка на поезде. — С одним долларом в кармане. — В редакции «ИНСТЕНТЕИНЬЕС». — Жестокое разочарование. — Мистер Морис Элджернон Пенивос, шериф. — Именем закона! — Похищено полтора миллиона!
Скорее инстинктивно, чем умышленно, репортер быстро пригнулся. В ту же секунду прогремел короткий выстрел, слившийся со стуком колес.
— Dam you! [59] — прорычал проводник, зверея. — Подожди у меня, негодяй!
Опустив пистолет, он замахнулся, рассчитывая ударить Дикки по почкам, в то время как последний попытался схватить его за ноги. Внезапно кто-то железной хваткой сдавил запястье проводника, скрутил, как тростинку, его руку и вырвал оружие. Затем последовал страшной силы удар ногой, перебросивший головореза через еще не успевшего распрямиться Дикки. Голос Жана Рено насмешливо произнес:
— Зачем же четыре ноги? Достаточно и одной!
Удар был настолько силен, что проводник пролетел по ступенькам лестницы вплоть до подножки! Не удержавшись на ней, человек с фонарем, описав крутую дугу, кубарем скатился на землю.
Между тем поезд шел все дальше и дальше, под аккомпанемент стука колес, скрежета металла, рева скота и пыхтения паровоза.
— Hello! John, my old chum [60], — весело воскликнул Дикки. — Вы во второй раз спасли мне жизнь… и, кстати, очень ловко. Впрочем, у вас, наверное, это уже вошло в привычку. В прекрасную привычку, следует отметить!
— Видите ли, бандит, который в вас целился… Но почему он это делал, я все время себя спрашиваю?
— Потому что он выполнял распоряжение начальника состава… Как матрос выполняет команды капитана корабля.
— Миленькое распоряженьице!
— Оно выполняется этими пьяными кровожадными скотами с особым рвением. Я предупредил вас, а сам попался.
Затем Дикки добавил, называя Жана Рено на американский манер:
— Джонни, дорогой, как мне выразить признательность за такую услугу?!
— Забудем об этом. Впрочем, спасатель — мое призвание. Что мы теперь собираемся делать?
