Путешествие на край ночи - Быстролетов Дмитрий Александрович

Спустя четыре года эта мысль возродилась снова, но уже в форме ясного, осознанного решения: по выходе из крепости Иоланта опять стала объектом борьбы, и ненависть к Изольде, естественно, вспыхнула с новой силой. Но я спрятал жену в горах

Швейцарии, три года она прожила вдали от мира, и связи с прошлым порвались. Все это отвлекло меня, успокоило, и тщательно разработанный план остался не приведенным в исполнение.

Письмо, с которым я вернул Изольде портсигар, было написано в ощущении одержанной победы, и потом мне бывало даже совестно вспоминать о нем — я упрекал себя в недостатке великодушия:

"Возвращаю эту безделушку за ненадобностью, — писал я. — Она в моих глазах всегда оставалась символом определенной полосы в жизни Иоланты, но эта полоса пройдена, и нет оснований полагать, что старое может снова повториться.

Поэтому я спешу возвратить ваш подарок, в свою очередь, делая из этого символический жест.

Ваши уроки не прошли даром, и если когда-нибудь вам вздумалось бы повидаться с моей супругой и мною, то, дорогой учитель, вы, безусловно, порадовались бы, видя наше безоблачное счастье

".

Годы выздоровления Иоланты промелькнули быстро, как волшебный сон, — чувствовалось, что это опять лучшие годы моей жизни: такого глубокого счастья я не испытывал раньше и, конечно, думал я, не испытаю никогда: в жизни человека, говорил я себе, оно переживается лишь раз, и ради таких светлых дней мы и живем на земле…

В эти годы произошел небольшой, но весьма неприятный для нашей страны случай. В нашем парижском посольстве работал на высокой должности поверенного в делах некий Беседовский, по национальности еврей, старый и проверенный член партии. Он воспользовался получением из Москвы секретного денежного фонда, уложил валюту и наиболее важные документы в чемоданчик и бежал из посольства в объятия французской разведки. Но благополучное и окончательное приземление на другой стороне боевой баррикады надо было еще заработать, и Беседовский сделал все, что мог — выдал все секреты посольства и всех подпольных работников, каких знал. Погибли люди, понесло ущерб дело. Потом на деньги наших врагов, ставших его друзьями и покровителями, изменник опубликовал книгу разоблачений. Ее внимательно прочел И.В. Сталин и в нужном месте написал на полях одно единственное слово.

Меня вызвали на конспиративное свидание из норвежских фьордов в отель "Викинг" в Осло и приказали срочно явиться в Москву. Как австрийский инженер- текстильщик, я немедленно отправился в долгий зигзагообразный путь и на Лубянке получил в руки злополучную книгу с отметкой "Возобновить" как раз против рассказа об одной глупой истории, разыгравшейся в парижском посольстве и теперь разглашенной изменником.

Беседовский сообщал, что в посольство явился человек небольшого роста, брюнет с красным носиком, в сером клетчатом костюме и котелке, с алой гвоздикой в петлице и большим желтым портфелем в руках. Незнакомец потребовал, чтобы его представили военному атташе. Очутившись наедине с последним, он вынул из портфеля переплетенные в черные обложки книги и тетради и заявил:

— Вот шифры и коды Италии. Стоят они двести пятьдесят тысяч французских франков. В случае вступления в силу новых, вы получите и их, но опять за двести пятьдесят тысяч. Ценность моя как источника не в том, что вы получаете в руки ключи к тайникам враждебного вам государства, она заключается в возможности пользоваться таким источником многие годы. Вы располагаете, конечно, на парижской почте своей агентурой и собираете всякие шифрованные телеграммы, в том числе и итальянского посольства. Я вам доверяю. Возьмите книги, отправляйтесь в свой шифровальный кабинет и дешифруйте пару итальянских телеграмм. Когда убедитесь в подлинности принесенных мною документов, давайте произведем расчет.

Атташе убедился в подлинности шифров, сфотографировал их, возвратил незнакомцу и стал выгонять его из посольства, крича, что пришедший — мошенник, что проверка доказала негодность его материалов и что если он не уйдет подобру-поздорову, то будет вызвана полиция. Незнакомец был поражен, пожал плечами и сказал:

— Вы обокрали меня на двести пятьдесят тысяч франков. Для одного человека такая потеря велика, для большой страны такое приобретение пустяк. Но вы сами отказались от редкого по своей ценности источника и тем самым доказали, что вы не разведчики, а крохоборы, мелкие плутоватые лавочники без государственного кругозора.

В Москву фотокопии были посланы с победной реляцией о ловком выкрутасе, открывшем нашей разведке тайны политики Муссолини и вместе с тем сбережением для советского государства большой суммы денег. Атташе получил орден за хорошую работу, итальянцы немедленно изменили шифр, и весь успех лопнул как мыльный пузырь.

Мне объяснили все это и добавили:

— Хозяин пришел в ярость. Его отметка — приказ на жизнь и на смерть, иначе кое- кому из нас несдобровать: вы знаете его нрав. Словом, вам открывается неограниченный кредит на очень ограниченное время. Необходимо возобновить линию. Поезжайте и найдите этого человека.

— Какого?

— В котелке. С гвоздикой.

Я открыл рот.

— А где же я его возьму? Кто он? Национальность? Фамилия?

— Если бы мы все это знали, то обошлись бы без вас. Приказ понят? Выполняйте. Выезжайте из Москвы в эту же ночь.

— Куда?

— Куда хотите.

Это было любопытное задание — найти на земном шаре неизвестного человека с красным носиком.

Долго я сидел на берегу женевского озера и кормил белых лебедей. День за днем. Неделю за неделей. И думал, идя концентрически от большего круга к меньшему, мысленно, исключая одну страну за другой, одно посольство за другим, одну должность за другой, одного человека за другим.

Пока не нашел человека с красненьким носиком — отставного офицера швейцарской армии, итальянца по национальности, с большими связями в Риме. Много позднее Носик рассказал, что торговлю шифрами наладил, не кто иной, как итальянский министр иностранных дел, граф Чано, женатый на Эдде — дочери Муссолини. По его поручению Носик объезжал все великие державы и, собрав пару миллионов, переходил на средние по величине государства, которым продавал те же шифры дешевле, тысяч за сто, а объехав средние, опускался до мелких и загонял их им за пустяки, тысяч за десять.

Когда весь земной шар был снабжен, граф Чано менял шифр, и Носик пускался в новый объезд клиентуры, и колесил по всем большим, средним и малым столицам мира, до албанского городишка Тираны включительно. На этом и заканчивался тур, а от Тираны до Рима — рукой подать. В Риме к этому времени уже был готов новый товар.

После разоблачений Беседовского семья дуче всполошилась: терять такую смачную кормушку не хотелось. Агент Чано в берлинском посольстве засунул шифровальную книгу за шкафчик в уборной и объявил о пропаже. Чано нагрянул с ревизией и розыском, "нашел" пропавшую книгу и засадил шифровальщиков на итальянский "Чертов остров" (Стромболи). Там все они и погибли, тем самым показав итальянскому народу, что в борьбе за интересы родины фашисты не считаются ни с чем. Дело было удачно замято.

Болтая о том и о сем, Носик как-то проговорился, что в Локарно, в своей богатой вилле проживает отставной полковник итальянского генштаба, некий Гаэтано Вивальди. Человек пожилой, скучающий вдовец, убежденный монархист: он и в отставку уволен якобы за выступление против Муссолини в дни, когда тот пытался выудить у наследного принца Умберто Савойского согласие жениться на Эдде Муссолине, которую в разговоре с офицерами патриотический полковник публично обозвал б…ю. Теперь Вивальди скучает в райском Локарно неспроста: его вилла — центр итальянской разведки против гитлеровской Германии, за вооружением которой Муссолини следит с завистью и тревогой. Ему нужно решить, с кем идти — с англо-французским блоком или с Гитлером, а для этого необходимо знать, кто сильнее. Через руки полковника проходят интереснейшие данные.