Тунеядцы Нового Моста - Эмар Густав

Жак де Сент-Ирем был одним из самых страшных утонченных; его дуэлям и ссорам конца не было; но, несмотря на скверную репутацию, его окружало множество друзей или льстецов; немногие решались косо посмотреть на него.

Это был красивый мужчина лет около тридцати двух, с надменным взглядом, презрительным выражением рта и аристократическими манерами; женщины его любили, мужчины боялись. В ту минуту как на соседней церкви пробило десять, у дверей графа постучались.

Молодой, здоровенный слуга, видимо исполнявший все должности в доме, лениво поднялся с подушек, на которых лежал, растянувшись во весь рост, и пошел отворить.

Вошел граф. Молча пройдя через все комнаты в спальню, он бросил на один стул шляпу, на другой — шпагу и плащ и, самодовольно крякнув, опустился в кресло.

Спальня была немножко попригляднее остальных комнат; главное, тут бросалось в глаза множество всевозможного рода оружия, развешанного по стенам; вид был престранный, но оригинальный, сразу характеризовавший хозяина.

— Никто не приходил? — спросил граф почтительно согнувшегося перед ним слугу.

— Нет, очень много народу, господин граф.

— А! Кто же!

— Целая толпа кредиторов; точно сговорившись, так гуськом и тянулись.

— Э! Да разве я о них спрашивал, дуралей! Ведь для того ты и здесь, чтобы их выгонять!

— Точно так; но осмелюсь доложить, что их становится уж слишком много; через несколько дней мне будет не под силу справляться.

— Ба! — сказал граф, указывая на развешанное оружие. — А разве у тебя тут мало под рукой, чем прогнать их?

— Мне это не пришло в голову, — с восторгом ответил слуга.

— Тебе ничего в голову не приходит; ну, да это в сторону… кто еще у меня был?

— Никого.

— Как никого? Де Местра разве не приходил?

— Я не имел чести видеть господина шевалье.

— Странно. Уж не имел ли он глупость попасть в руки дозорных? — произнес граф, как бы говоря с самим собой.

— Господину графу пришлось, верно, участвовать в каком-нибудь деле?

— Ты меня, кажется, спрашиваешь, плут?

— Простите, господин граф. Моя преданность…

— Да, а главное — твое любопытство. Ну, да я добрый человек, расскажу тебе, что случилось.

— Так много чести, господин граф…

— Вчера после кутежа нам с несколькими из знатных особ вздумалось пойти из «Клинка шпаги», где мы ужинали, на Новый мост посрывать плащи. И де Местра был с нами. Отправились. Дело шло, как по маслу; тьма была такая, что хоть глаз выколи; черт бы себе на хвост наступил. Напугали мы нескольких зевак, не ожидавших такой благодати. К несчастью, подвернулся тут какой-то буржуа, величественно выступавший под руку с женой; впереди с фонарем шла служанка. Презабавная это была пара, брат Лабрюйер! Де Местра хотел сдернуть плащ с буржуа, а я обнял служанку, потому что она была хорошенькая и молоденькая; она защищалась только для виду, но буржуа и его жена орали, как сумасшедшие; подоспели дозорные в ту минуту, когда мы их меньше всего ожидали. Завязалась драка; буржуа, воспользовавшись этим, убежали; нам помогли tire—laine, и мы прогнали дозорных, наградив их порядочными тумаками. После драки я стал искать де Местра, но его не было, и никто не мог мне сказать, куда он девался. Однако нет худа без добра: я вдруг наступил на кошелек; поднял его, гляжу — полный золота.

— Ого! — воскликнул Лабрюйер, потирая руки. — Славно!

— Не правда ли? А между тем чуть не случилось скверно.

— Господин граф шутит!

— Нисколько. Возвратясь в «Клинок шпаги», мы стали играть. Я вынул кошелек, чтобы сделать ставку; вдруг маркиз де Валэ заявляет, что это его кошелек, и требует, чтобы я ему отдал. Можешь себе представить! Я, разумеется, сейчас же рассказываю, каким образом нашел его, и говорю, что это теперь моя законная собственность. Со мной не согласились.

— Неужели, господин граф!.. О! — озадаченно протянул Лабрюйер.

— Да; все стали против меня.

— Какой недостойный поступок; и еще господа!..

— Я, однако, не уступал; так как маркиз де Валэ кричал громче всех, я сказал ему, что кошелек привязан к рукоятке моей рапиры.

— Ага!

— Он понял, спор прекратился, и мы весело продолжали пить и играть всю ночь. На рассвете мы вышли из «Клинка шпаги» и дрались; славная была драка! Маркиз любил дуэли.

— Любил, господин граф?

— Да, я убил его, — небрежно произнес Жак. — Но, падая, он сознался, что кошелек принадлежал вовсе не ему.

— Он хотел украсть его у вас!

— Ну да! Эта скверная мысль дорого ему стоила. Однако де Местра я так и не видал; боюсь, что он попался дозорным.

— Но господин шевалье ведь очень ловок.

— Это правда, и я решительно не понимаю, куда он пропал; меня это очень беспокоит, он может каждую минуту быть мне нужен. Без него не знаю, как и вывернусь из лап этого проклятого Дефонкти. Черт бы взял это дело!

— Господин граф… напрасно беспокоитесь… господин шевалье слишком ловок, чтобы попасться… господин граф… забываете, верно…

— Ах, sang Dieu! 12 Ты мне напомнил! — вскричал, рассмеявшись, Жак. — Нет, конечно, его не взяли! Я вспоминаю, что мы ведь до прихода дозорных отдали ему на сохранение сдернутые плащи.

— А господин шевалье, — продолжал слуга, — очень аккуратный господин; он же в суматохе, наверное, думал только о том, как бы понадежнее спрятать их.

— И снести сегодня утром к торговцу старым платьем, на улицу Тиршап, — сказал граф — так, так, parbleu!

— Приятель господина графа, наверное, вскоре придет сюда.

— Хотелось бы мне этого. Признаюсь, Лабрюйер, мне очень было бы жаль, если бы он не оправдал моего хорошего мнения о нем. Он хоть и не из знати, но все-таки дворянин, и в нем есть несколько капель хорошей крови.

В эту минуту у дверей постучались.

— Вот и господин шевалье! — объявил слуга. — Я узнаю его по стуку.

— Отвори скорей! Лабрюйер ушел.

Это действительно был де Местра, тот самый человек, который тихо разговаривал с графом де Сент-Иремом перед балаганом Мондора.

— Господин дома, дуралей? — спросил он слугу, покручивая усы.

— Господин граф ждет господина шевалье у себя в спальне.

Шевалье пошел туда.

— Parbleu! — вскричал, увидев его, граф. — Наконец-то ты пришел! Откуда? Я думал, что тебя схватили, и уже собирался служить за тебя молебны.

— Спасибо за внимание, любезный друг, но пока это еще совершенно лишние издержки, — отвечал он, усаживаясь поудобнее в кресло.

— Да говори же, что с тобой такое было! Куда ты пропал?.. Ах, Боже мой! Да ты весь в новом! Только от тебя можно ждать таких чудес. Что это значит?

— Угадай! — воскликнул де Местра, вытягивая ноги и лукаво улыбаясь.

— Не могу! Лучше уж буду верить в чудо.

— Ну, так я тебе скажу: я принес тебе денег!

— Ты? Что это? Конец мира наступил?

— Нет еще, надеюсь.

— И кругленькая сумма?

— Сорок пистолей.

— Черт возьми! Стоит труда! Не взял ли ты приступом особняк испанского посланника?

— Нет, уверяю тебя, эти деньги твои по праву!

— Что ж, наследство, что ли, я получил, сам того не зная?

— Именно. Ты получил половину сдернутых сегодня ночью плащей.

— Sang Dieu! Я почти догадывался. Сорок пистолей! Гм! Славная сумма!

— Плащи были чудесные; по крайней мере, двести пистолей стоили; но я торопился сбыть их и отдал за девяносто, да вот и это новое платье, что ты видишь на мне; мое старое уже давно вон просилось.

— Ну и отлично! И платье очень хорошо на тебе сидит.

— Не правда ли? Вот, возьми деньги.

— Спасибо, — поблагодарил его граф, опустив деньги в кошелек.

— Заметили, что меня не было?

— Parbleu! Оплакивают тебя.

— Ну, мы их утешим. А главное, ничего не рассказывай о нашем деле.

— Конечно.

— Что нового?

— Да почти ничего; сегодня утром я убил маркиза де Валэ.

— Ба! Бедный маркиз! Его брат будет этим очень доволен. За что вы дрались?