Любовник Большой Медведицы - Песецкий Сергей Михайлович

Петрук всегда брал с собой книжку и часами читал нам. Мы слушали. Иногда я засыпал, а потом расспрашивал Петрука, что случилось после того места, на котором заснул.

— Спать не нужно! — отчитывает сурово Петрук, но дает себя уговорить и пересказывает проспанное, соединяя нить действий. Потом читает дальше.

Около полудня раздеваемся, загораем. К обеду возвращаемся домой, принося с собой запах леса и веселое настроение. Бася, рябая служка Мужанского, подает обед. Садимся и едим, каждый за двоих. Пьем пиво. А водки не пьем, я уже долго водки не пью.

От такой жизни я поздоровел, но заскучал. У Петрука-то с Юлеком занятие есть. Петрук учительствует в местечке, Юлек Мужанскому помогает в работе — тот обещал его на часовщика выучить. А мне делать нечего. Несколько раз приходил за мной Лорд, звал с ним идти (а он время от времени ходил за границу), но я всякий раз отвечал, что хочу еще отдохнуть.

Много раз я хлопцев расспрашивал: как же донесли меня от границы до жилья их, как нашли? Удивлялся очень, что не хотят мне того рассказать.

— Призрак нам рассказал, — отговаривался Юлек.

— Узнаешь в свое время, — добавлял Петрук.

Скрывали от меня, но что? Не хотелось мне назойливо выпытывать. Может, сами расскажут, когда захочется.

И вот как-то днем, когда Юлек работал за верстаком рядом с Мужанским, а Петрук ушел в город, я пошел в город тоже, намереваясь заглянуть к Сашке Веблину. Знал от хлопцев: Сашки дома нет, выехал вместе с Живицей в Радошковичи, но хотелось Фелю повидать. Всегда про нее думал, а в последнюю неделю каждый день собирался сходить к ней. Но расхолаживало меня скверное наше расставание в январе, когда не захотела она танцевать со мной.

Фелю я застал дома. Выглядела красиво, в хорошем, кремового цвета платье. Не мог и узнать в ней тогдашней капризной, своевольной дивчины. Очень меня удивляло, что всякий раз Феля по-разному выглядела. Каждое новое платье будто меняло ее целиком. Но всегда была она красивой. А в этот раз вела себя с необыкновенной важностью.

Когда зашел, увидел ее в компании Лютки Зубик, одетой в яркое желтое платье, плотно облегающее ее мясистое, крупное, трясущееся при каждом шаге тело. Лютка перетянулась широким лакированным поясом с никелированной пряжкой, и оттого смешно выпирали ее и без того немаленький живот и торчащие в стороны груди.

Девчата пили чай. Лютка то и дело покатывалась со смеху, показывая большие здоровые зубы и розовые десны.

— Чаю хочешь? — спросила Феля.

— Да я уже поел.

— Ничего страшного. Садись. На чашку чаю место найдется. У меня и варенье земляничное есть. Сама варила.

Выпил я чашку чаю.

— Болек что-то не идет, — пожаловалась Лютка.

— Еще рано, — заметила Феля.

Знал я от хлопцев, что с некоторых пор Лютка — Лордова полюбовница. Жениться на ней Болек не собирался, но дивчина от того вовсе не переживала, потому что жила, как хотела, и сплетен не боялась вовсе. Лютка не только не прятала связи с Лордом, но и выставляла ее напоказ, всюду с ним появляясь.

Когда Феля принялась убирать со стола, явился и Лорд. Разодет был как граф: элегантная шляпа, белые брюки, тросточка, японский галстук, рубашка, переливающаяся всеми цветами радуги.

— Мое почтение! — приветствовал Лорд с порога.

Лютка взвизгнула, вскочила и, тряся обширным телом, подбежала к Лорду. Обняла его за шею мясистыми розовыми руками, и, приподняв согнутую в колене левую ногу, поцеловала в губы. Лорд подхватил ее на руки, закружил по залу.

Феля чуть усмехнулась. Глянула на меня. Я ответил ей улыбкой.

Пошли мы все вместе в город. Много прохожих нас миновало, и все на Фелю поглядывали. Мужчины даже и оглядывались. Мне это льстило. В Фелиных ушах были сережки с крупными бриллиантами, на груди — дорогой кулон. На руках — браслеты, на пальцах — множество перстней. Девушка побрякушки любила, а Сашка подарков сестре не жалел.

Прохожих становилось все больше. Мы здоровались со знакомыми. У костела заметили идущего к нам Альфреда. Вел он под ручку Бельку и чего-то ей втолковывал. Она громко смеялась. Я глянул на Фелю — та смотрела, нахмурившись.

Альфред и Белька приблизились, и тут Белька заметила меня. Смеяться перестала.

— Мое почтение панне Бельке! — приветствовал ее Лорд.

Альфред шляпой махнул перед Фелей. Она кивнула в ответ.

После возвращения из Советов я у Бельки еще не был. Теперь в первый раз ее увидел. Я-то сразу к ней хотел пойти, когда вернулся, да разузнал от хлопцев: она с Альфредом ходит. И расхотел. Вот и своими глазами увидел. И Фели оттого еще сильней захотелось. Знал ведь: Альфред два года за ней ухлестывал, да ничего не выхлестал. И замуж за него не захотела, хотя много раз предлагал. Умная ведь и проницательная. Такую запросто, на бойкий язык и черные усики, не возьмешь.

Феля с Люткой пошли в костел, а мы с Лордом принялись прогуливаться среди празднично разряженных хлопцев, по-индючьи надутых. Те прохаживались группками да поглядывали искоса на ступеньки костела, сейчас походившие на цветущую клумбу. На девчатах были яркие, разноцветные платья. Стояли, шептались, хихикали, оглядывая парней. А те упивались взглядами. Вышагивали, будто упряжные кони, руками размахивали да все посматривали на крыльцо.

Подошел к нам Юрлин. Поздоровался, сплюнул в сторону. И попал — нарочно, не иначе — на лакированный носок туфли старшего Альфредова брата, Альбина Алинчука, как раз проходившего мимо. Тот стал, раскраснелся, не зная, должно быть, что сказать.

— Прошу прощения, Альбин, — сказал Юрлин спокойно.

— Да ладно, прощения он просит, — буркнул Альбин, вытирая туфлю куском бумаги.

— Ну, если не нравится, что прощения прошу, так я и не буду просить.

Тут вынырнул Щур.

— Не понравилось ему, что на туфлю попало, — заметил он. — Алинчуки любят, чтоб в морды им плевали.

К Альбину подошли братья. Щур не унимался.

— Зачем бумажкой вытираешь? Языком слижи! Как солнышко заблестит. Люди подумают: ну, князь какой, а не торгашов сын.

— Князь — под ногтем грязь, — добавил Лорд.

— Граф — добра на шкаф, — не отстал Щур.

Алинчуки ушли.

— Мне еще двух хлопцев нужно, — сказал Юрлин Лорду. — Товару до холеры, а ходить некому!

— А что, хлопцев в местечке мало?

— Так не хочу брать абы кого.

— Может, пойдешь? — спросил меня Лорд.

Я помялся немного. Деньги уже кончались. Нужно было браться за работу. Да и безделье долгое очень меня нудило.

— Когда идешь? — спрашиваю Юрлина.

— Во вторник.

— Хорошо. И я с вами.

— Умно! — одобрил Лорд. — Я еще Элеганта спрошу. Он на нолях. Может, согласится.

— Ну и сладили! — отозвался Юрлин. — Значит, готовим десять носок. Только чтоб на все сто!

— Этот наверняка пойдет, — заверил Лорд. — И Элегант пойти должен.

Юрлин отправился к Гинте, а мы остались ждать у костела. Наконец, увидели Лютку с Фелей, они проходили между расступающимися девчатами. Вместе ушли с костельного двора. На нас многие смотрели. Лютка притягивала хлопцев роскошной фигурой, Феля — красотой, Лорд был всем известным контрабандистом и гулякой, я еще и тогда был любопытным пришлецом, незнакомцем. А может, и то, что я рядом с Фелей, возбуждало любопытство.

Прогулялись мы, не торопясь, по улицам. Лорд зашел в кондитерскую, накупил конфет, шоколаду и орехов.

Вернулись домой. Феля подала на стол обед — его еще утром приготовила вместе с Люткой. Оказались на столе графинчик с водкой и бутылка вишневки. Лорд выпивать начал за здоровье дам, потом за здоровье их родни по мужской и женской линии, за границу, за контрабандистов. Пили за счастье, за удачу и черт-те знает за что еще. Да мало ли поводов, чтоб гульнуть. Лютка от нас в питье не отставала. Феля сдерживалась, но вишневки тоже хлебнула немало. Лоб и скулы белые, губы алые, а глаза так и сияют. Я ни на минуту от нее взгляда не отрывал, то и дело доливал ей.

Потом отодвинули стол и Лорд поставил на граммофон пластинку. Зазвучал старый вальсок. Лорд подхватил Лютку, прижал крепко к себе, и так они, притиснувшись, закружились по хате. Дивчина смеялась, запрокидывая голову.