Северный цветок - Кервуд Джеймс Оливер

— Я думаю, что каждый мужчина на моем месте сделал бы то же самое для вашей дочери! — сказал он наконец. — Я счастлив, что простой случай дал мне возможность оказать ей услугу!

— О, вы жестоко ошибаетесь! — ответил старик, взяв его за руку. — Вы — один из тысячи! Надо быть настоящим мужчиной для того, чтобы выйти живым по другую сторону Громовых Порогов! Я лично могу указать только на одного человека, который за последние двадцать лет совершил этот подвиг, и этот человек был сам Анри Д'Аркамбаль! Только мы трое, — вы, Жанна и я, — можем похвастать тем, что вырвались из цепких объятий этого чудовища! Все остальные поплатились жизнью за свою смелую попытку. Я вижу в этом перст судьбы!

Филипп задрожал.

— Мы трое! — воскликнул он.

— Да, мы трое! И вот почему я отныне считаю вас членом нашего дома!

Он увел Филиппа в глубь комнаты, и молодой человек только теперь обратил внимание на то, что почти все стены большой комнаты заняты полками с книгами, всевозможными бумагами и географическими картами, а также рисунками. Точно так же и массивный стол был завален книгами и журналами, которые валялись даже на кожаных креслах и на полу, затянутом шкурами диких зверей. Многочисленные полки с книгами находились и на противоположном конце комнаты, где в свете лампы виднелись также колбы, странные стальные инструменты и стеклянные приборы.

Каким-то чудом в Пустыню попал ученый! Вот какова была заключительная мысль Филиппа, который понял, что здесь Жанна получила свое образование. Именно здесь, среди этих стен, насчитывающих несколько веков существования, в этой угрюмой тишине девушка знакомилась с миром.

Старик указал Филиппу на кресло близ большого стола и сел почти рядом с ним. У его ног стоял невысокий стул, крытый кожей серебристой рыси, и, когда Д'Аркамбаль глянул на него, его суровое лицо сразу смягчилось, выразив нечто вроде нежной улыбки.

— Вот где обычно сидит Жанна! — объяснил он. — У моих ног! Уже бог знает сколько лег она занимает это место! Когда ее нет здесь, я сам не свой! Мне кажется тогда, что вся жизнь кончилась. Ведь эта комната — наш мир! Сегодня вечером вы находитесь в Божьем Форте, завтра же вы увидите Дом Д'Аркамбаля! Вы, быть может, слышали о втором, но понятия не имели, и не имеете о первом, который отныне принадлежит Жанне, мне, Пьеру и — вам! Потому что — вы должны запомнить это — форт есть сердце Дома Д'Аркамбаля и состоит из комнаты, в которой мы сейчас находимся, и еще двух-трех комнат. Дом Д'Аркамбаля — наша граница. Когда к нам приходят чужие, они видят Дом, то есть несколько простых, грубо отделанных комнат, ничем не отличающихся от всех прочих поселковых домов, и никто не догадывается о существовании этой половины. Для остального мира мы живем там, для себя Мы существуем здесь.

Он добавил через несколько секунд:

— Я разрешил Жанне рассказать вам все. Но я — очень любопытный человек; и, как старика, вы должны меня раньше всех остальных побаловать. Я почти дрожу от волнения, так мне хочется знать, что случилось с Жанной.

Они беседовали около часа, и Филипп очень подробно изложил все события, начиная с момента первой встречи. Он предпочел не касаться тех вопросов, которые, по его мнению, Жанна и Пьер считали необходимым до поры до времени скрывать. К концу рассказа он не сомневался, что старик не имеет никакого представления о том горе, которое в настоящее время мучило девушку. Д'Аркамбаль сурово наморщил лоб и стиснул свои могучие челюсти, когда Филипп стал рассказывать о нападении неизвестных, о ранении Пьера и об их бегстве от насильников.

Старик был уверен, что бандитами руководили исключительно материальные соображения. Эту мысль внушил ему сын, а Жанна всячески старалась поддержать эту версию. Какие еще причины могли толкнуть людей на такое подлое нападение? Он сообщил Филиппу, что такие случаи имели место и раньше, и не мог успокоиться до тех пор, пока молодой человек не сообщил ему всех деталей касательно второй схватки и жестокой борьбы со стихией у Громовых Порогов, Он не выразил никакого волнения даже в тот момент, когда Филипп подробно описывал ему то ужасное положение, в котором он очутился вместе с девушкой, и только время от времени мрачные огоньки пробегали в его глубоко посаженных глазах.

Вдруг его лицо на один миг просветлело: под столом послышался нежный звон.

— Ах, господи, я совсем позабыл! — воскликнул он. — Простите, Филипп, старика! Ведь обед уже свыше получаса ждет нас. Кроме того…

Он подался вперед и нажал маленькую кнопку, на которую Филипп до сих пор не обратил никакого внимания.

— Я — страшный эгоист!

Едва старик произнес эти слова, в коридоре послышались шаги, и, несмотря на то, что Филипп всячески старался владеть собой и ничем не выдавать своего волнения, он вскочил на ноги. Вошла Жанна и остановилась в круге света, отбрасываемого лампами, на расстоянии нескольких шагов от стола. Она была до того прекрасна, что он не смотрел на тех, кто вошел после нее, и не слышал радостного, тихого смеха Д'Аркамбаля. На одну минуту ему показалось, что он увидел чудесное лицо на портрете, повернутом к стене, но перед ним находился живой образ из плоти и крови. Но его поразило нечто более сильное, чем это сходство. В этот момент он увидел воплощение своей мечты, существо, которое словно пришло из другого мира.

На Жанне было белоснежное платье старинного покроя и до того легкое, что подчеркивало гибкость ее стройного тела. Белые плечи, как цветы, выступали над массой нежнейших кружев, падавших на грудь. Безупречные, почти детские, руки были обнажены. Волосы она собрала в виде короны и украсила единственным цветком на затылке.

После первой минуты изумления, Филипп сделал над собой усилие и вполне овладел собой. Он тотчас же низко склонился, желая скрыть краску, выступившую на лице. Жанна сделала глубокий реверанс, прошла мимо него и с детской стремительностью упала в объятия отца.

Невыразимая радость засветилась в глазах старика, когда он поверх головки Жанны посмотрел на Филиппа.

— Теперь вы видите, кого вы спасли для меня! — воскликнул он.

Старик оглянулся, и Филипп только теперь заметил, что, кроме них, в комнате есть и другие люди: Пьер, очаровательная темнолицая девушка с волосами цвета воронова крыла.

Жанна выпустила руку отца и протянула обе руки Филиппу.

— Мсье Филипп! — воскликнула она, — разрешите представить вам мою сестру, мадемуазель Куше!

Сестра Жанны поздоровалась с молодым человеком, а старик тем временем усмехнулся в бороду и сказал:

— Завтра в Доме Д'Аркамбаля вы сможете называть ее просто Отилл, но сегодня мы находимся в Форте, а поэтому… Но, Жанна! — неожиданно произнес он: — какая ты прелесть!

— Ангел! — так тихо произнес Филипп, что никто не расслышал этого слова.

— И эту прелестную девушку, мсье Филипп, вам придется сегодня повести к столу. Я полагаю, что завтра, когда я натяну на ноги штиблеты, а на голову — кожаную шапку, я буду величать вас Томом, Анри, Диком, Гарри или как-нибудь иначе, но сегодня вы — мсье Филипп! Так вот, мсье Филипп, имейте в виду, что никто до сих пор, кроме меня и Пьера, не имел чести вести Жанну к столу. Вот почему я, по правде сказать, немного ревную. Пожалуйте вперед!

Когда Филипп почувствовал прикосновение руки Жанны, он не мог совладать с собой и в коридоре произнес совсем тихо:

— Я так рад, так рад, что и сказать на могу!

— А как вам нравится это платье, мсье Филипп? — продолжал Д'Аркамбаль, который все время шел позади них и говорил теперь с чисто юношеским восторгом. — Большая честь заключается уже в том, чтобы эскортировать такое платье, — я уже не говорю о глупенькой девочке, которая носит этот наряд. Я хочу сообщить вам, что это платье в свое время принадлежало прекрасной леди по имени Камилла, которая умерла свыше ста лет назад.

— Ну, папа! — капризно произнесла Жанна. — Неужели же ты забыл?

— Ах, да! Ну, больше не буду! Я, действительно, забыл, что ты сама расскажешь обо всем этом мсье Филиппу.