Все ритуальные телодвижения проделаны в строго означенном порядке. И важное завершение – очередной кофе с очередным круассаном. Подкрепившиеся и повеселевшие, они продолжили путь. Правда, знакомство с городом Сан-Кристобаль-де-лас-Касас ограничилось посещением данной заправки. Тем не менее город славился страницей современной революционной истории Мексики: именно здесь вспыхнуло в 1994 году восстание сапатистов – Сапатистской армии национального освобождения, борцов за права и светлое будущее индейского населения Чьяпаса. И к тому же город мог гордиться своей красотой.
Указатели на Окосинго, куда они направлялись, уводили их по окружной дороге Периферико, и город вскоре совсем остался в стороне. Беловежский вернулся к своим размышлениям о сосуде. Томина тоже молчала, сосредоточившись на дороге и указателях.
– Жаль, – подытожил Саша вслух свои невеселые думы.
– Что жаль? – удивилась Марина. – Что мы проехали мимо Сан-Кристобаля?
– Нет, революционное прошлое и настоящее Мексики меня сейчас не увлекает.
– Нельзя быть таким односторонним, – пожурила она.
– «Меня сейчас больше Фокс интересует», – усмехнувшись, процитировал он «Место встречи изменить нельзя».
– Под Фоксом, смею предположить, ты разумеешь «сосуд Ветрова», не так ли?
– Верно.
– И что жаль?
– Да все жаль! Жаль, что ваза эта, скорее всего, никогда не всплывет, осев в частной коллекции или в доме у бандитов, потому что за ней мокруха.
– Это если ее украли во время убийства…
– В смысле?
– Что тебе вчера сказал твой приятель?
– Да, но это лишь предположение научника. И мне пока не понятно, на чем оно основано.
– Саш! – вкрадчиво начала Марина после секундной паузы. – А что бы ты сделал, если это предположение небеспочвенно, если сосуд не украден, а спрятан самим Ветровым до убийства?
– На что ты намекаешь?
– Ни на что. Просто спрашиваю. Ведь ты сказал: «Жаль!»
– Я сказал: «Жаль!», – медленно заговорил Беловежский, – потому что я так сильно жажду увидеть этот артефакт воочию, что, если бы он не был украден, я бы начал его искать.
– Это возможно?
Саша пожал плечами:
– Не знаю. Но, по-моему, нет ничего невозможного. Помнишь, в Эль-Туле у меня возникла ассоциация с «Садом расходящихся тропок»?
– Конечно, это так красиво!
– Так вот, теперь нужен сад сходящихся тропок.
– Как это?
– Каждая версия поиска по какой-то причине окажется просто несостоятельной. И тогда все версии, все тропки, сойдутся в одну, потому что логика того события одна-единственная.
– И как этого достичь?
– Только скрупулезно собирая информацию и отсекая тем самым остальные тропки.
– Так мы ищем убийцу Ветрова? – с наивным восторгом вскричала Томина.
– Этого я не говорил. В лучшем случае надо было бы расследовать убийство русского коллекционера. Однако к жизни его уже не вернешь. Поэтому для меня самое главное – найти утраченный сосуд. И сейчас я, пожалуй, готов искать сосуд его имени. – Он вздохнул, словно собрался с духом, и сказал: – И я собираюсь этим заняться. Ты со мной?
– Болон-Октэ! – выдохнула Марина, будто говоря: «Вот это да!»
И снова повисла пауза в разговоре. Беловежский сосредоточенно прикидывал, какие шаги надо предпринять для поиска вазы.
Дорогу нельзя было назвать прямой, однако серпантин остался позади. Ехалось явно быстрее и легче. Шоссе весело змеилось по лесистой местности. Попадались небольшие поселки или сельскохозяйственные постройки. Если бы не ярко-рыжий цвет почвы, иногда прорывавшейся из-под травяного покрова на придорожных склонах, можно было бы подумать, что это средняя полоса России, где-нибудь в Тамбовской области. Сосны сменялись смешанным лесом, который здесь никак не напоминал джунгли, обещанные в зоне майя.
– Пожалуйста, едем по Мексике. Джунгли, понимаешь, непроходимые джунгли! – не удержался Саша от ироничного замечания, в изумлении обозревая ландшафт.
– Да уж, на джунгли пока не очень тянет, – откликнулась Марина. – Но дорога красивая, а главное, почти прямая.
– Внимание, населенный пункт! Будут топе.
Девушка притормозила перед «лежачим полицейским». Деревня прижималась к дороге маленькими мазаными хижинами. Кое-где висели кустарной работы вывески, написанные от руки: «Кафе», «Отель», «Бензин».
– Даже отель, – отметил Саша. – Если что, есть где переночевать.
– И бензин в розлив, – добавила Томина. – Так что не пропадем.
– Страшноватенько, конечно, бензин тут покупать. Нальют тебе черт знает что, так что не уедешь потом.
– Смотри, люди!
Впереди по обеим сторонам дороги прямо на пластиковой горочке «лежачего полицейского» сидели мужчина и женщина и продавали какие-то не то фрукты, не то орехи. Они вскочили и поспешили к затормозившему авто, потрясая перед окнами пакетиками с товаром. Марина отрицательно помотала головой, и «доджик» аккуратненько переполз через препятствие.
– Прямо-таки деревушка коммерсантов, – усмехнулся Беловежский, указывая на торговцев, оседлавших следующего «лежачего полицейского».
Сцена повторилась. И еще раз. И еще раз. Деревушка заканчивалась. Домики попадались все реже. К дороге начал подступать лес. Вдруг Марина вскрикнула и резко ударила по тормозам. Машина вросла в асфальт, не доехав до топе полметра. Над топе в воздухе через всю ширину дороги протянулась веревка с колючками. Казалось, она висит сама по себе. Но вскоре стало понятно, кто ее держит. За кустами прятались дети. Двое остались держать веревку, а несколько ребятишек сбежали с пригорка прямо к машине и застучали по стеклам с обеих сторон.
Александр открыл окно. Тут же ему в окно дети просунули пакеты с какими-то чищеными фруктами и орехами. Он попытался вежливо отказаться, но не тут-то было. Дети галдели и упорно пихали пакеты внутрь автомобиля. Саша начал закрывать окно. Дети снова забарабанили по стеклам.
– Ну, нет! – И разъяренная Марина, приоткрыв окно, закричала: – А ну, отойдите от машины и уберите веревку!
От неожиданности дети немного отпрянули и сбавили напор. Но веревка осталась натянутой. Тогда Марина рукой надавила на сигнал, а ногой нажала на газ. Машина резко дернулась. Громкий звук сигнала разорвал тишину и эхом пробежал по лесу. Дети бросились врассыпную. Веревка безвольно пала на дорогу.
– А ты жестокая, – скорее с восхищением, нежели с осуждением констатировал Александр.
– Жесткая. Иногда. Они меня взбесили. Ненавижу втюхивание. Взрослые вели себя корректнее.
– Детишки непосредственные. Взрослые уже устали от этого.
– Если честно, мне их жалко. Не от хорошей жизни они так торгуют.
– Конечно. Но сколько деревушек мы проехали, такого торгового азарта нигде не встречали. Встречали шахматистов или доминошников. Просто праздно сидящих возле дороги. Здесь кто-то живет с коммерческой жилкой. Вероятно, все же этот бизнес у них идет, раз они так массово его практикуют.
– Думаю, не очень, – возразила Марина. – Дети устраивают проезжающим настоящую засаду, потому что взрослым мало что удается продать.
– Это игра для детей.
– Все же лучше пусть торгуют, чем просто попрошайничают. Теперь жалею, что мы ничего у них не купили.
– Вернемся? – усмехнулся Саша.
Марина промолчала.
Глава двадцатая
Тонина
– Ура-а-а! Окосинго! – вскричала Томина.
Они въехали в небольшой городок, опутавший неровный холмистый рельеф местности узкими извилистыми улочками.
– Куда? Ищем отель?
– В поисках отеля мы потеряем время, – откликнулся Беловежский. – Мы еще можем успеть на городище. Сколько до Тонины?
– Тринадцать кэмэ.
– Думаю, успеем. А какой-нибудь задрипанный отельчик или гостевой дом, без сомнения, отыщется для нас и потом.
– Твоя правда. Видишь, вот и указатель: Ruta maya. Тонина – 13 км. Все четко. Надо же, они взяли название нашего проекта!
