Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Не успел удалиться поклонник Елены, как в комнату вошел почтенный, седой джентльмен, ее отец, по растерянному виду которого заметно было, что он догадывается о причине посещения сына плантатора. Подозрение его подтвердилось; дочь все сообщила ему.
— Я так и предполагал. Я боялся, что такое раннее посещение ничего хорошего предвещать не может.
На лицо Елены легла тень; в больших, блестящих глазах ее выразилось сначала удивление, затем недоумение.
— Ничего хорошего! — воскликнула она. — Боялся! Чего же ты мог бояться, отец?
— Ничего особенного, дитя мое! Ничего, что бы касалось тебя. Скажи мне, в каком собственно тоне ты ответила ему?
— Одним крошечным словечком… Я просто сказала «никогда»!
— Крошечного словечка этого, без сомнения, довольно, Бог мой! Что будет с нами?
— Дорогой отец! — сказала девушка, кладя ему руку на плечо и стараясь заглянуть ему в лицо. — Что ты говоришь? Неужели ты недоволен тем, что я отказала ему? Не может быть, чтобы ты желал видеть меня женою Ричарда Дерка?
— Ты не любишь его, Елена?
— Любить его! Как ты можешь задавать такой вопрос? Любить такого человека!
— Ты не согласилась бы выйти за него замуж?
— Не согласилась бы?! Не могла бы! Лучше смерть!
— Довольно… Мне приходится покориться своей судьбе.
— Судьбе, отец? Что это значит? Здесь кроется какая-то тайна… опасность? Доверься мне. Скажи мне все!
— Да, я должен все сказать тебе, потому что этого нельзя больше скрывать. Здесь кроется опасность, Елена… опасность, связанная с уплатой долга! Поместье мое заложено отцу этого молодого человека… Такая сумма, что я нахожусь в его полной власти. Все, что я имею, землю, дома, невольников, он каждый час может потребовать от меня… сегодня же, если пожелает… Я уверен, что теперь он пожелает. Твое крошечное словечко «никогда» вызовет большую перемену… вызовет кризис, которого я давно ждал. Ну, что ж! Пусть будет, что будет! Я должен вооружиться мужеством. О тебе, дочь моя… о тебе и сестре твоей забочусь я. Бедные мои, дорогие деточки! Какая перемена ждет вас, какое будущее! Бедность, грубая пища, грубая одежда и жалкая изба вместо дома. Вот какая участь ждет вас… Я не надеюсь ни на что другое.
— Что из этого, отец! Меня это не тревожит, да и сестра, думаю, отнесется к этому, как и я. Но неужели нет никакой возможности?..
— Спасти меня от банкротства, ты хочешь сказать? Не стоит говорить… Я провел много бессонных ночей, думая об этом, но ничего не придумал. Есть одно… только одно. Я ни на минуту не задумывался над этим, зная, что оно не может состояться. Я был уверен, что ты не любишь Ричарда Дерка и не согласишься выйти за него замуж. Не согласишься, дитя мое?
Елена медлила, думая, что еще более усугубит состояние отца. Последний понял совсем иначе ее молчание и мучимый призраком ожидающей его бедности, которая таким угнетающим образом действует на самые благородные сердца, снова повторил тот же вопрос:
— Скажи мне, дочь моя! Могла бы ты выйти за него замуж? Будь со мной откровенна, — продолжал он, — подумай прежде, чем отвечать. Если ты думаешь, что не можешь быть довольна… счастлива… с таким мужем, как Ричард Дерк, пусть этого никогда не будет. Спроси свое сердце и не думай обо мне и моих интересах. Скажи, брак этот немыслим?
— Я сказала уже… немыслим!
Несколько минут оба молчали; отец сидел убитый, удрученный горем; дочь скорбная, печальная, как бы считая себя виноватой. Дочь первая пришла в себя и поспешила ободрить отца.
— Дорогой отец! — воскликнула она, положив ему руку на плечо и нежно глядя ему в лицо. — Ты говоришь о перемене в нашей жизни… о банкротстве и других несчастьях. Пусть! Я не боюсь за себя. Если бы даже меня ждала смерть, то и тогда я сказала бы тебе: лучше смерть, чем быть женою Ричарда Дерка.
— В таком случае ты никогда не будешь его женой! Довольно об этом, идем навстречу разорению! Будем готовиться к бедности и к поездке в Техас!
— В Техас да, но не к бедности. Ничего подобного! Моя самая преданная любовь сделает тебя богатым и в бедной хижине, как и в этом большом доме.
Говоря таким образом, прекрасная девушка положила голову на плечо отца и нежно погладила его по голове. Дверь открылась в эту минуту и в комнату вошла другая девушка, почти такая же красивая, как и первая, но более жизнерадостная, более юная. Это была Джесси.
— И не только моя любовь, — продолжала Елена, увидя вошедшую сестру, — но и ее любовь. Не правда ли, сестра!
Джесси удивилась, не зная, в чем дело. Но она услышала слово «любовь», заметила грустное, убитое лицо отца и этого было с нее довольно. Быстро порхнула она вперед и, прильнув к другому плечу отца, нежно обняла его рукой. Так они сидели втроем, представляя собой живое олицетворение самой чистой, искренней любви.
