Весь Карл Май в одном томе (СИ) - Май Карл Фридрих

— Ну нет, черт побери, с меня хватит! Вам, кажется, сказали, что вы с ним встретитесь, и этого вполне достаточно. А теперь садитесь за стол и ждите своего часа. Я не потерплю, чтобы каждый желторотик устраивал мне экзамен!

— Желторотик?! Уж не хотите ли вы познакомиться с моим кинжалом?

— Да плевать мне на ваш ножичек! Можете накалывать на него жуков, а то побрейте им лягушку! Дик Хаммердал не из тех, кого можно испугать этим шампуром. Вы ведете себя не так, как подобает вестмену. Так что я повторяю еще раз — нравится вам это или нет, неважно: вы — желторотик и лучше постарайтесь это как-нибудь изменить!

— Тогда мы изменим это прямо сейчас!

Он кинулся в угол, где стояла его винтовка, схватил ее, взвел курок и жестким тоном сказал:

— Итак, мистер Хаммердал, где я могу найти вашего Полковника? Даю вам минуту на размышление: и если через шестьдесят секунд я не получу ответа, то вам уже никогда и никому не придется отвечать на вопросы. Здесь, на Западе, каждый сам устанавливает для себя законы!

Хаммердал с равнодушной миной глядел в свой стакан, по его лицу вообще не было заметно, чтобы он хоть каким-то образом отреагировал на вызов. Остальные замерли в сладком предвкушении предстоящей потехи и молча переводили полные ожидания взгляды с одного соперника на другого. И только Пит Холберс, как казалось, заранее уверенный в определенном исходе вспыхнувшей ссоры, спокойно откинулся на спинку стула, засунув костлявые ладони за пояс и далеко вытянув перед собой свои невероятно длинные ноги, словно они мешали ему наблюдать за происходящим. Незнакомец продолжал:

— Итак, минута на исходе! Ну, получу я ответ на мой вопрос или нет? Считаю до трех: один… два… тр…

Он не успел произнести слово «три». Еще при счете «два» сидевший неподвижно и, как казалось, равнодушно Хаммердал вдруг с молниеносной быстротой, какой в нем не мог бы заподозрить никто из присутствующих, схватил свое старое ружье и в то же самое мгновение направил его, не целясь, в сторону чужака. Сверкнуло пламя, громыхнул выстрел, десятикратно усиленный теснотой пространства, и новенькая винтовка вылетела с разнесенным в щепки прикладом из рук незнакомца. В следующую секунду на полу оказался и сам незнакомец. Дик Хаммердал прижал его коленом к полу, держа в руке занесенный над грудью поверженного противника длинный охотничий нож.

— Ну, желторотик, скажи «три», чтобы я наконец дал тебе ответ! — издевательским тоном проговорил он.

— Черт побери, да отпустите же вы меня! Я ведь пошутил, я и не собирался стрелять!

— Ну-ну, теперь-то хорошо говорить! Не стал бы он стрелять… Значит, просто решил пошутить со старым охотником? Не смеши меня, парень! Хотя, стал бы ты стрелять или нет, уже неважно. Ты направил оружие на вестмена, а значит, по нашим охотничьим законам, заслужил вот этот клинок! Теперь считать буду я: один… два…

Поверженный бородач сделал отчаянную, но тщетную попытку вырваться. И наконец взмолился:

— Не убивайте меня, сэр… Полковник — мой дядя!

Старый траппер отвел в сторону нож, не давая, однако, противнику воли.

— Полковник… ваш дядюшка?.. Можете говорить это кому хотите, а я еще подумаю, прежде чем поверить!

— Это правда! И он не сказал бы вам спасибо, если бы вы меня…

— Так! Хм! Ну, племянник вы ему или нет, неважно, я в любом случае собирался только немножко пощекотать вас, чтобы преподать вам урок. Умереть от моего ножа для желторотого было бы слишком большой честью. Поднимайтесь!

С этими словами он пошел обратно к столу, на котором лежало его старое ружье. Взяв его в руки, принялся заново заряжать отстрелявший ствол. Во время этого занятия лицо его светилось любовью и нежностью, а в маленьких блестящих глазках с первого взгляда можно было прочесть, как прочно приросла к его охотничьему сердцу эта старая «стреляющая дубина».

— Да, другого такого ружьишка еще поискать! — сказал хозяин харчевни, который с полнейшим спокойствием наблюдал за только что происшедшей сценой, нимало не беспокоясь по поводу порохового дыма, заполнившего помещения после выстрела.

— Твоя правда, старый жулик, — сказал Хаммердал примирительным тоном. — Штука действительно неплохая — и всегда под рукой, когда в ней есть нужда!

В этот момент бесшумно отворилась дверь. Даже те, кто сидел возле окон, не заметили, чтобы к дому приблизился кто-то посторонний. В салун легкой, неслышной походкой вошел человек, в котором, несмотря на одежду траппера, можно было с первого взгляда узнать индейца.

Костюм его был чист и опрятен, что нечасто встречается среди представителей его расы. Куртка и брюки из мягкой бизоньей кожи, в выделке которой индейские женщины такие мастерицы, были сшиты необычайно тщательно и аккуратно, а вдоль швов украшены бахромой, мокасины из лосиной кожи не имели фиксированной формы ступни, как это принято у европейцев, а состояли из связанных между собой отдельных кожаных полосок, что, помимо прочности, обеспечивало их владельцу свободу и удобство при ходьбе. Головной убор отсутствовал, а на его месте красовался массивный узел из густейших черных волос, венчавший его гордо посаженную голову.

Быстро окинув присутствующим орлиным взглядом зорких темных глаз, он направился к столу, за которым сидел Дик Хаммердал. Но этот выбор оказался не совсем удачным. Дик тут же сердито напустился на него:

— Чего тебе от меня нужно, краснокожий? Это место занято, поищи себе другое!

— Краснокожий устал, его белый брат должен позволить ему отдохнуть! — мягко сказал индеец.

— Устал или не устал — какая разница! Убирайся, ты мне не нравишься!

Индеец снял с плеча ружье, упер его прикладом в пол и, положив на дуло ствола скрещенные ладони, спросил уже более серьезным тоном:

— Разве мой белый брат — хозяин этого дома?

— Не твое дело!

— Правильно, не мое, но и не твое тоже. Поэтому краснокожий человек может здесь сидеть точно так же, как и белый!

И он опустился на стул. В его мягком тоне и манере речи было нечто такое, что некоторым образом импонировало ворчливо настроенному трапперу, и он оставил индейца в покое.

Подошел хозяин и спросил краснокожего:

— Чего тебе нужно в моем доме?

— Дай мне поесть хлеба и напиться воды! — ответил тот.

— А деньги у тебя есть?

— Если бы ты пришел в мой вигвам и попросил пищи, я бы дал ее тебе и без денег. У меня есть золото и серебро.

Глаза хозяина заблестели. Индеец, у которого есть золото и серебро, — всегда желанный гость там, где имеется в наличии губительная «огненная вода». Хозяин ушел за стойку и быстро вернулся с большой кружкой водки, которую поставил перед гостем вместе с заказанным хлебом.

— Белый человек ошибся, такой воды я не жаждал!

Хозяин удивленно взглянул на него. До сих пор ему еще не приходилось видеть индейца, способного противостоять запаху спиртного.

— Так какую же тебе надо?

— Краснокожий человек пьет только ту воду, которая выходит из земли.

— Тогда можешь идти туда, откуда пришел. Я здесь для того, чтобы зарабатывать деньги, а не служить тебе водовозом! Заплати за хлеб и проваливай!

— Краснокожий человек заплатит и уйдет, но не раньше, чем ты продашь ему то, в чем он нуждается.

— Чего тебе еще?

— У тебя есть лавка, где можно покупать?

— Ну, есть.

— Тогда дай мне табак, порох, пули и спички.

— Табак ты получишь, а вот порох и пули я индейцам не продаю.

— Почему?

— Потому что они не для вас!

— А для твоих белых братьев?

— Для них — да!

— Мы все братья, мы все умрем, если не сможем стрелять дичь, мы все должны иметь порох и пули. Дай мне то, что я у тебя просил!

— Я же сказал: не получишь!

— Это твое последнее слово?

— Последнее!

Тотчас левая рука индейца оказалась на горле у хозяина, а в правой блеснул длинный охотничий нож.

— Тогда и твоим белым братьям ты больше не будешь продавать порох и пули! Великий Дух дает тебе всего одно мгновение. Так дашь ты мне, что я прошу, или нет?