Люди, горы, небо - Пасенюк Леонид Михайлович
Перевалили непропуск, и сверху сразу открылся обозрению лагерь: обветшавшая уже палатка и сизое пятно недавнего костра… и Миша Егорчик, который, оказывается, вовсе никуда и не бегал вместе со всеми, не расстраивал нервной системы, не переживал, наблюдая за тем, как белым призраком исчезает в море чужая шхуна.
Витька подошел к нему вплотную. Егорчик покосился на него и извлек из груды деревяшек, припасенных для костра, узкую дощечку с надписью по трафарету: «Хранить в сухом и прохладном месте». Вероятно, то была дощечка от ящика из-под фруктов. Укрепив дощечку поверх двух камней, он воссел на ней, как некий скоропортящийся продукт.
– Ушла шхуна, – сказал Витька, прислонившись к ослизлому чурбаку.
– А? – спросил Егорчик.
– Что «а»? – взглянул на него Витька и вдруг как при вспышке молнии различил, дошел своим умом, что самое непостижимое и нелепое у них в лагере – именно этот сонливый, покорный судьбе, тупой, но при всем том озлобленный человечек. С ним еще будет, будет мороки…
В Станиславе – в том ключом били самовлюбленность, темперамент, но и ровно всплескивалась, выходила из глубин души доброта, пусть неожиданно и не часто, но тем и поразительная. Смельчит в чем-то, скорыстничает, этакого изобразит из себя деревянного бога, а потом все-таки посмотрит как бы со стороны: а красиво ли себя веду?., а зачем грохочу по мелочам?.. Стоило Станиславу остыть немного – и с ним уже можно было разговаривать. Он упрямый, многого такому не докажешь, но если поддержит Юрий Викентьевич; то и его можно припереть к стенке.
– Ты! Доисторический человек! – проговорил Витька, с опаской ощущая, как внезапной силой наполняются его ослабевшие кулаки; с сентиментальностью пора было кончать. Нужно обращаться с этим захребетником, как он того заслуживает, а не как с принцем хороших кровей… или с принцем крови, что ли… – А ну-ка живей жми за водой!
Егорчик как-то посинел весь и грязно выругался.
Юрий Викентьевич не успел даже слова ему сказать – Егорчик с полпути, с лету перехватил Витькин кулак.
Юрий Викентьевич не терпел грубых слов. Но и мордобой презирал. Тем более он не допустил бы его в своем присутствии.
– Идите за водой, Егорчик, – сказал он сухо. – Не сидите без конца пень пнем, иначе вы получите искривление позвоночника, черт вас возьми!
Когда тот, усиленно пыхтя от перенапряжения, круто полез в гору с кастрюлей, привешенной к ремню за ручку, Юрий Викентьевич воззрился на Витьку и долго изучал его, как вдруг выскочившее из расщелины чудо-юдо.
– Советую вам еще раз, Виктор: входите в жизнь без крика. Не форсируйте голоса. Спокойней, понимаете ли… Крик, пусть он придет к вам где-нибудь после пятидесяти, ну, как одышка или кашель. В сущности, повторяю, крик тоже ведь категория медицинская.
– А молчанка, ну вот вроде как у Егорчика, когда он сопит себе в две дырочки, держа до времени камень за пазухой, по-вашему, это какая категория?
– Разбирающиеся пошли детки, ничего не скажешь. Можно утверждать, букварь изгрызли в лоскуты еще в эмбриональном, пеленочно-горшечном состоянии, – ухмыльнулся Станислав и потянулся к котелку. – Где-то у меня с утра тут оставалась мозговая косточка. Во всяком случае, мне приятно думать, что она мозговая. Поточить разве зубы, чтобы ржавчиной не обросли.
– Я не уверен, что Егорчик станет держать за пазухой такую тяжесть, – продолжал Юрий Викентьевич. – Думайте все-таки лучше о людях, Виктор. В крайнем случае нас трое на одного Егорчика. Живьем он никого не съест.
Витьке от этих слов стало просторно и легко. Ну вот так, будто раздвинулись горизонты, схлынула вода, простерлась суша – шагай да шагай! Конечно, Юрий Викентьевич прекрасно чувствует, что за тип Егорчик. Он еще за него возьмется и начнет обрабатывать, как обрабатывал вскользь и вроде нехотя все дни то его, Витьку, а то и Станислава. Вот даже сейчас толковал он Витьке насчет крика, а рикошетом в Станислава метил, тот даже помаргивал сердито.
Наверное, еще не пришел час взяться за Егорчика всерьез. Да и куда спешить? Впереди осень. А то и вся зима.
– Сотворю-ка я огонь, – стариковски покряхтывая, сказал Станислав. – Я вижу, смельчаков что-то нет.
Без костра он не мог. Тем более при достатке дров, когда не нужно рисковать здоровьем, чтобы доставлять их по воде.
Юрий Викентьевич неодобрительно относился к привычке Станислава делать заначки. Но то проявлялся у шефа явно избыточный скепсис. Не брось Станислав еще на шхуне в рюкзак пяток лишних коробков спичек, здесь не было бы возможности пользоваться огнем так щедро. Так что у всякого правила есть исключение.
В сущности, их жизнь на острове часто давала повод для снисходительных улыбок. Не только для вздохов.
В сущности, она мало чем отличалась от той жизни, какой живут люди, имеющие возможность пользоваться библиотеками, радио, автотранспортом и сколько-нибудь устроенным бытом. Каждый из этих четырех в достаточной мере был философом, чтобы понимать это. Особенно шеф.
Забористо трещал костер. Иногда он сигнал бедствия.
И всегда он источник жизни.
Пасенюк Леонид Михайлович
ЛЮДИ, ГОРЫ, НЕБО. Повести. М., «Молодая гвардия», 1968.
Похожие книги на "Люди, горы, небо", Пасенюк Леонид Михайлович
Пасенюк Леонид Михайлович читать все книги автора по порядку
Пасенюк Леонид Михайлович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.