Завещание чудака (илл. Эдуарда Риу) - Верн Жюль Габриэль

Но положительно ему не везло! Забастовки в Пенсаколе, правда, не было, но не было и судна, которое направлялось бы на юго-восток, и, разумеется, никакой возможности добраться морем до Ки-Уэста!

— И нет никого, с кем можно за это посчитаться!… — воскликнул Тюрк, свирепо вращая глазами.

— Но не бросить же здесь якорь на целую неделю…

— Нет!… Во что бы то ни стало нужно сняться с якоря, мой коммодор, — заявил Тюрк.

— Согласен, но каким способом перебраться отсюда до Ки-Уэста?

Годж Уррикан принялся обходить парусные суда и пароходы, но всюду получал самые неопределенные обещания. Тогда он попробовал «по-своему» вразумить этих проклятых капитанов и даже самого начальника порта, рискуя попасть в тюрьму.

Через два дня стало ясно, что о морском пути нечего и думать. Проклятие! Придется пересечь почти всю Флориду с запада на восток до самого Лайв-Ока, а потом спуститься на юг, к Тампе или к Пунта-Горда, расположенным на берегу Мексиканского залива. Придется покрыть около шестисот миль по железной дороге, причем рейсы поездов не согласованы один с другим. А дальше предстояло целое путешествие по южной части острова! Через болота Окалокучи и Биг-Сайпресс…

Это очень печальная область Флориды, малонаселенная и плохо приспособленная для жизни. Найдутся ли там какие-нибудь транспортные средства в виде почтовых карет, повозок или верховых лошадей, способных довезти до крайнего пункта Флориды? А если найдутся, то какой это тихоходный транспорт, какой долгий и томительный путь! И даже опасный — в бесконечных лесах с рядами темных кипарисов, местами непроходимых из-за трясин, по дорогам, едва различимым под болотными травами, скрывающими почву. Да еще в густых зарослях гигантских грибов, которые при каждом шаге разрываются, как фейерверки, и дальше по болотистым равнинам и озерам… А там кишмя кишат аллигаторы и самые страшные змеи с головами, похожими на треугольники, укусы которых смертельны. Такова ужасная страна Эверглейдских болот, куда скрылись последние представители племени семинолов, красивые и дикие индейцы, бесстрашно боровшиеся против вторжения в их земли федеральных армий во времена Оцеолы. Одни только туземцы в состоянии жить или, вернее, прозябать в том сыром и жарком климате, благоприятствующем развитию болотных лихорадок, сваливающих с ног самых здоровых и крепких людей, даже таких, как коммодор Уррикан!

Оставалось всего шесть дней. Утром девятнадцатого мая к коммодору подошел некий Хьюлкар, один из местных судовщиков, наполовину американец, наполовину испанец, и, поднеся руку к своей кепке, спросил:

— Все еще нет судна до Ки-Уэста, коммодор?

— Нет, — ответил Годж Уррикан — но если вам такое известно, вы получите от меня десять пиастров.

— Одно такое я знаю.

— Какое?

— Мое.

— Ваше?

— Да… «Чикола», хорошенькая шхуна на сорок пять тонн, делающая восемь узлов при хорошем ветре и…

— Какой национальности?

— Американской.

— Готова к отплытию?

— Готова к отплытию и к вашим услугам, — ответил Хьюлкар.

От Пенсаколы до Ки-Уэста приблизительно пятьсот миль. Если проходить не меньше пяти узлов в час, то, принимая во внимание возможное отклонение в пути или противные ветры, плавание могло занять шесть дней. Десять минут спустя Уррикан и Тюрк стояли на палубе «Чиколы», разглядывая ее глазами знатоков. Маленькое судно, сидевшее неглубоко в воде, предназначалось для плавания вдоль побережья, достаточно широкий корпус позволял выдержать большую парусность. Для таких моряков, как коммодор и бывший квартирмейстер, опасностей на море не существовало; что до Хьюлкара, то он уже в течение двадцати лет плавал на своей шхуне от Мобила до Багамских островов через флоридские воды и несколько раз заходил в Ки-Уэст.

В восемь часов Уррикан и Тюрк уже с багажом были на берегу, а еще через пятьдесят минут маленькая шхуна шла по небольшому заливу Пенсакола и, не заходя в порты Макрэ и Пикинс, построенные когда-то французами и испанцами, скоро вышла в Мексиканский залив.

Глава XIV

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЙ КОММОДОРА УРРИКАНА

Дул встречный восточный ветер. На море, защищенном полуостровом Флоридой, не ощущалось еще волнений атлантических вод. К тому же коммодор и Тюрк всегда могли прийти на помощь Хьюлкару и его трем матросам, если бы понадобилось. «Чикола» лавировала, команда старалась не выпускать из виду берег. Это, конечно, удлиняло плавание. Но бури в Мексиканском заливе бывают очень свирепыми, и такое легкое суденышко не может рисковать, слишком удаляясь от портов, бухт, устьев рек и речек (столь многочисленных на флоридском побережье и удобных для причаливания судов небольшого тоннажа).

Сильный ветер дул весь день и всю ночь, но постепенно становился тише. Если бы произошло обратное, судно могло бы идти более быстрым ходом. К несчастью, на следующий день ветер совсем успокоился; плывя по белой, теперь неподвижной, поверхности моря, «Чикола», хотя и с увеличенной парусностью, к вечеру сделала только около двадцати миль в юго-восточном направлении. Пришлось даже прибегнуть к веслам, чтобы не отнесло в открытую часть залива. В общем, результат сорокавосьмичасового плавания сводился почти к нулю. Коммодор кусал пальцы и ни с кем не говорил.

И все-таки двадцать второго мая шхуна, поддерживаемая течением, находилась уже на одной параллели с портовым городом Тампа. Но приблизиться к нему, чтобы дальше двигаться вдоль берега, судно не могло из-за недостатка времени — ветер все еще не повернул на западный, а до Тампы пришлось бы идти не меньше пятидесяти миль. К тому же после спокойствия, царившего накануне, небо предвещало резкую перемену погоды. В этом не сомневались ни коммодор Уррикан, ни Тюрк, ни матросы шхуны.

— Море что-то чует, — сказал хозяин корабля. — Видите длинные, тяжелые волны и зыбь, которая там, в открытом море, отдает зеленью? — Потом, внимательно посмотрев на запад, покачал головой и прибавил: — Не люблю, когда дует с этой стороны!

— Но для нас это хорошо, — сказал Тюрк, — пусть бы ветер усилился и погнал нас туда, куда нам нужно!

Годж Уррикан молчал, видимо озабоченный грозными приметами: тучи сгущались между западом и юго-западом с каждой минутой. Хорошо, когда дует сильный попутный ветер, если море у вас в руках, но с этим суденышком в сорок тонн и с половинной палубой… Никто никогда не узнает, что происходило в смятенной душе коммодора! Едва начало штормить в море, как в груди Годжа Уррикана поднялась буря, во сто крат сильнее.

После полудня ветер, окончательно приняв западное направление, проявил себя резкими продолжительными порывами с короткими передышками. Матросы спустили верхние паруса, и шхуна понеслась по морю как перышко, несомое бушующими волнами.

Ночь была тревожной, и пришлось еще убрать паруса. Теперь «Чиколу» несло к берегу Флориды. Хозяин парусника правил им как опытный моряк. Тюрк, не оставляя румпеля, удерживал, сколько мог, маленькое судно от боковой качки. Коммодор помог матросам взять рифы на фоке и гроте, оставив только малый фок. Было неимоверно трудно противостоять сразу и ветру и течению, которые толкали шхуну к берегу.

И действительно, утром двадцать третьего мая из-под лохматых клочьев тумана, скрывавших горизонт, неожиданно появилась земля.

— Бухта Уайтуотер, — разом заявили Хьюлкар и матросы.

Бухта, глубоко врезавшаяся в побережье, находилась почти на самой оконечности полуострова. Только длинная узкая полоска земли скрывала ее от Флоридского пролива. Там, на мысе Сейбл, стоял форт Пойксэт. Еще какие-нибудь десять миль в том же направлении — и маленькая шхуна могла бы оказаться на траверсе этого мыса.

— Боюсь, нам придется зайти в этот порт, — сказал Хьюлкар.

— Зайти, чтобы не выбраться оттуда при таком ветре?! — вскричал Тюрк.

Годж Уррикан не произносил ни слова.