Три загадки Арктики - Шумилов Александр Васильевич

Туман розовел на солнце. Проливы, через которые в прошлом году мы переправлялись на лодках, были затянуты толстым льдом. Лишь в устьях речушек темнели небольшие разводья, и десятки уток плавали здесь. Мы шли счастливые и думали, что повезло нам в жизни: побывали в таких заповедных местах.

Лагерь Ростова издалека казался стоянкой целого большого отряда. Мачта антенны, столб у воды, по которому ребята мерили высоту берега, еще четыре столба, служащие ориентирами, следы многочисленных раскопок – все это говорило о напряженной работе. А вот и столб Бегичева.

Какая надпись! Вырубленные топором глубокие борозды почернели от времени. Боцман экспедиции Толля, могучий промысловик, должен был написать именно так – топором, лаконично: «1921 Н. Б.».

Минут сорок мы просидели у костра с друзьями, а затем вернулись к вертолету. Туман поднялся, и через 12 часов непредвиденной стоянки полет на восток возобновился.

Знак, поставленный Эдуардом Васильевичем Толлем в 1900 году и восстановленный участниками экспедиции «Комсомольской правды», мы увидели еще из вертолета. Приземлились рядом. Лишь один из нас – Хмелевский – был здесь в прошлом году. И Юра сказал, что вокруг ничего не изменилось, только лед в заливе Миддендорфа целее и белее.

Знак аккуратный, высотой около двух с половиной метров. В его основании горка каменных плиток. Надписи читаются легко. Они и табличка, прибитая в прошлом году, «смотрят» на юг – на залив. С другой стороны у знака есть крепкая подпорка. На уровне головы из ствола торчит массивный кованый гвоздь, некогда державший перекладину, которая сама лежит неподалеку, ветхая, расщепленная. Слева к стволу прислонены знаменитая двадцатикилограммовая кирка и металлический щуп, сделанный в мастерских Диксона. Тут же разрезанный ящик из-под ржаных сухарей.

К северу от знака, на бугре, Лабутин поставил радиопалатку, лагерь разбили у моря. Распотрошили рюкзаки, образовалась огромная груда вещей.

Стоит сказать, что никакого особого саперного снаряжения у нас не было. Обычные штыковые и совковые лопаты, ломы, кирки да прошлогодний испытанный инструмент. Очень удобными оказались три изотермических контейнера, которые удалось достать в Москве. Каждый из них по весу и вместимости был как большой чемодан. В них, словно в холодильники, укладывались все откопанные продукты.

Рыли мы сразу две ямы: одну – у столба, другую – недалеко, метрах в ста на северо-восток от толлевского знака, – для закладки современных продуктов.

Не одно продовольственное депо устроил в вечной мерзлоте

Таймыра Эдуард Васильевич Толль. Ровно 73 года назад, 8–9 августа 1901 года, он сам раскапывал один из своих складов. Вот что записал тогда полярный исследователь: «Работаем по откапыванию склада посменно, по 1 1/4 часа. Это тяжелая работа… При вскрытии ящика, наполненного чечевицей с салом, обнаружилось, что все его содержимое обледенело. Сквозь снег просочилась сверху талая вода, снова замерзла и все крепко сцементировала. Рядом лежащий мешок с консервными банками также полон льда. Каждую банку пришлось отпрепарировать зубилом и молотком, подобно окаменелости; к сожалению, не обошлось без повреждения нескольких банок. После непривычной работы с кайлом наши руки одеревенели и с трудом сгибались».

Все очень похоже: посменная работа, боль в кистях рук от непривычных нагрузок; те же инструменты: кайло, зубило и молоток…

К 22 часам московского времени 9 августа мы закончили раскопки. На одной стенке ослепительно белого ящика (верно говорили ребята в 1973 году: доски словно только что струганные) читаем: «Щи с мясом и кашею, 48 порций». На другой написано: «Ф. Азибер. С. Петербург».

Представьте себе огромную яму: глубина 1 метр 30 сантиметров, вход в нее – квадрат со стороной больше 2 метров, причем яма почти не сужается вглубь. На дне островок Г-образной формы, только маленькая палочка смотрит не вправо, а влево. Она – металлический ящик. Справа от него – деревянный. В яме был простор – мы заботились об этом, – но все-таки подкопаться под ящики было трудно.

Возник спор: вскрыть деревянный ящик в яме и вынуть баночки по одной или поднять его целиком? Решили: вскрыть в яме. Тонкую работу поручили Лабутину.

Как некогда Толль и его спутники, Леня «отпрепарировал банки зубилом и молотком». Между баночками оказалась гречишная полова (шелуха).

Желтые, яркие, красивейшие банки. Как сверкают на солнце! Читаем и перечитываем: «Пищевые консервы для войск. Щи с мясом и кашею. Порция на обед. Вес 1 фунт 70 золотников. Разбавляется водой количеством 2/з той жестянки, в которой находится консерв, нагревается до кипения и кипятится не более 10 минут. Фабрика пищевых консервов Ф. Азибер в С. Петербурге. Фабрика основана в 1862 г. Металл изделия А. Жако и К0 Москва».

Консервы укладываются в переносные «холодильники». Завтра мы поднимем металлический ящик и в соседнюю яму упрячем современные продукты.

… Ставя на нашем пути преграды – морозы, снегопады, туман, – Арктика словно испытывала настойчивость группы. Семь дней мы ждали погоды в Диксоне, на восьмой вылетели и… заночевали в тундре. Но как только мы ступили на землю полуострова Заря, Арктика точно изменилась. Все признаки непогоды исчезли. Три дня мы работали, и три дня белый покров залива Миддендорфа блестел на солнце. Оно обошло над нашими головами три полных круга, и фотографы и кинооператоры получили буквально все, о чем можно было мечтать.

В руках Л. Лабутина консервы 1900 г. Фото Д. Шпаро

Главный успех – 48 банок мясных консервов. В них, как потом шутил директор ВНИИКОПа А. Ф. Наместников, оказалась вся русская пища сразу: и щи, и мясо, и каша. Мы боялись, что пищевики, загипнотизированные уникальным природным экспериментом, не вспомнят московские пожелания – быть рачительными хозяевами и оставить часть толлевских продуктов на будущее. К счастью, этого не случилось.

Вот акт об извлечении продовольственного склада, составленный 10 августа 1974 года на полуострове Заря: «Деревянный ящик был по углам оббит металлической лентой шириной 25 мм. При вскрытии верхней крышки ящика было обнаружено 2 ряда по 24 банки консервов. Банки пересыпаны шелухой гречихи. На 3/4 высоты ящика все банки находились во льду, нижняя четверть ящика сухая. Извлеченные металлические банки имели лаковое покрытие крышки и донышка, боковая поверхность банок литографирована. Следов коррозии на внешней поверхности банок не обнаружено, но наблюдается сход лака по фальцу. На крышках некоторых банок был нанесен черной краской год изготовления – 1900-й…

14 банок были помещены в алюминиевую флягу и оставлены на дальнейшее хранение. 34 банки консервов помещены в термоизоляционный контейнер для транспортировки в Москву».

На мысе Депо в 1974 г. начат эксперимент по длительному хранению продуктов. Фото Д. Шпаро

Утром 10 августа мы вытащили с глыбой льда металлический ящик и, сколов лед, поместили короб в холодильный контейнер. Больше в складе ничего не было. Нижний горизонт легко прослеживался по значительному количеству льда в почве. Слои земли, лежащие глубже, имели ровный светло-коричневый цвет и не содержали кристалликов льда. К моменту окончания работ глубина колодца составила 150 сантиметров.

…«Положить» ящики значительно легче, чем «вынуть», и поэтому второй раскоп был куда меньше первого. На дно сперва установили ящик и флягу с почти идентичным содержанием, на которых написано: «ВНИИКОП. 1974–1980». Потом рядом поставили еще два таких же набора, маркированных 2000 и 2050 годами.

Каждый из шести наборов включает 23 вида продуктов, выпускаемых предприятиями пищевой промышленности СССР. Тут концентраты первых и вторых блюд, сухари, галеты, крупы, не требующие варки, консервы различных видов в жестяных банках и алюминиевых тубах, шоколад, сахар, кофе, чай, соль, овсяная крупа «геркулес»…