Водители фрегатов - Чуковский Николай Корнеевич

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112

Впрочем, одну ночь он все же провел на корабле. Небо было пасмурное, облачное. Он решил, что оставаться в обсерватории бессмысленно, и уехал на «Компас». Все сооружения французов на островке постоянно охранялись небольшими отрядами морской пехоты, потому что индейцы нередко пускались вплавь через бухту и доплывали до островка без всякого труда. В эту ночь обсерваторию, кузницу и мастерскую сторожили двенадцать солдат под командой двух молодых офицеров – Лористона и Дарбо. Офицеры расставили солдат под открытым небом, а сами легли спать в обсерватории. Они разделись, разложили на земляном полу свои мундиры и сделали из них постели, чтобы было мягче. Возле себя они положили свои ружья и спали до утра.

Утром, открыв глаза, Дарбо с удивлением заметил, что он лежит на голой земле. Его мундир бесследно исчез.

Он растолкал Лористона.

Лористон вскочил и заорал:

– Где мой мундир? Где мое ружье?

Оба офицера в недоумении глядели друг на друга.

– Нас обокрали индейцы, – сказал Лористон. – Но ведь мы спали на мундирах. Как же им удалось нас не разбудить?

Дарбо пожал плечами.

Несчастные офицеры выскочили в одном белье из обсерватории. Солдаты, стоявшие на часах, отдали им честь.

– Вы видели здесь кого-нибудь ночью? – спросил их Лористон.

– Никак нет!

Лористон и Дарбо, завернутых в одеяла, отвезли на «Компас» под дружный хохот всего экипажа.

К 12 июля починка парусов была окончена, и Лаперуз собрался уходить из этой неприветливой бухты. До сентября ему предстояло еще осмотреть ту никому не ведомую часть североамериканского побережья, которая лежит между местами, исследованными Куком, и владениями испанцев в Калифорнии. А потом, согласно инструкции морского министерства, он должен был пересечь Тихий океан, чтобы будущим летом приступить к исследованию берегов Азии. Времени оставалось мало, и Лаперуз торопился.

Но лейтенант д’Экюр был недоволен. Честолюбивый и отважный, он мечтал о необыкновенных открытиях, о небывалых подвигах.

– Мы не можем покинуть эту бухту, не осмотрев ее как следует, – говорил он Лаперузу. – Я почти убежден, что в этой бухте начинается пролив, соединяющий Тихий океан с Атлантическим.

– Оставьте, д’Экюр, – отмахивался от него Лаперуз. – Где тут может быть пролив? Ведь вся бухта лежит перед нами как на ладони.

– Тот край бухты, который находится за островком, нам совершенно неизвестен, – настаивал д’Экюр. – Он всегда скрыт туманом.

– Там то же, что и здесь: берег, сосны, камни. Над этим туманом я видел вершины гор.

– Не будьте так уверены, капитан. Пролив, соединяющий океаны, должно быть, очень узок. Мы легко можем его не заметить. Вспомните, как узок Магелланов пролив.

И, увидев, что Лаперуз колеблется, он прибавил:

– Отложите наш уход еще на один день. Завтра я берусь на шлюпке добраться до того края бухты. Тут всего три-четыре мили. К вечеру я вернусь, и, если ничего не найду, послезавтра мы тронемся в путь.

И Лаперуз согласился.

На следующее утро стояла прекрасная погода. Впервые за все пребывание экспедиции в Северной Америке солнце выглянуло из-за туч.

Д’Экюр радовался приятной прогулке на шлюпке. Остальные офицеры завидовали ему. Лаперузу пришлось согласиться отправить с д’Экюром не одну шлюпку, а целых три – две с «Компаса» и одну с «Астролябии». В них разместились все желающие.

В самой большой шлюпке, кроме д’Экюра, сидело десять матросов. Во вторую сели Маршенвилль и Бутервилье – лейтенанты с «Астролябии». Они взяли с собой восемь матросов. Самая маленькая шлюпка досталась Бутэну, младшему лейтенанту «Компаса». К Бутэну напросился пассажиром Бартоломей Лессепс.

Прогулка началась необыкновенно весело. Впереди неслась шлюпка д’Экюра. Затем шлюпка Маршенвилля и Бутервилье. За ними едва поспевали Бутэн и Лессепс.

Все яснее вырисовывались горы в дальнем углу бухты. «Пролив, соединяющий океаны, будет назван проливом д’Экюра, а не Лаперуза. Лаперуз мне только мешает». Сердце его радостно билось, и он то и дело поторапливал гребцов.

Берег, к которому они стремились, приближался с каждым ударом весел.

Вода в бухте была спокойная и гладкая, как зеркало, и моряки очень удивились, увидев перед собой белые гребни волн. Гребни эти бесились и клокотали на чрезвычайно узком пространстве, а за ними и перед ними простиралась лазурная гладь.

Подъехав ближе, моряки увидели, что это была длинная, усеянная каменными глыбами и перерезавшая всю бухту мель, о которую с грохотом разбивалось какое-то подводное, невидимое на поверхности течение. Мель была не сплошная, в ней кое-где чернели глубокие впадины. Но в этих впадинах бурлили могучие водовороты.

Шлюпки остановились.

– Надо поворачивать, – сказал Бутэн.

– Ни за что! – крикнул д’Экюр. – Я не вернусь, пока не найду пролива.

– Да там нет никакого пролива, – возразил Бутэн. – Отсюда уже все видно. Там только горы да лес.

– Не спорьте, – ответил д’Экюр.

Он был старшим лейтенантом и имел право поставить младшего лейтенанта на место. Упрямство и тщеславие подхлестывали его.

– Едем! – приказал он. – А если вы трусите, Бутэн, я разрешаю вам вернуться.

И шлюпка д’Экюра врезалась в клокочущую пену.

Ее сразу закрутило и понесло. Несколько мгновений она держалась на поверхности. Потом корма высоко поднялась в воздухе, а нос погрузился в воду. Ревущая пучина поглотила ее. Там, где только что чернела шлюпка, полная людей, теперь бурлила белая пена.

Маршенвилль, стиснув зубы, поспешил на помощь утопающим.

– Остановитесь! – закричал Бутэн. – Их все равно не спасти!

Но Маршенвилль считал долгом чести не оставлять товарищей в беде. Он не был так опытен, как старый Бутэн, и не видел всей опасности, грозившей ему.

Шлюпку Маршенвилля выбросило на торчащий из воды камень, и она перевернулась.

Тогда наконец и Бутэн крикнул:

– Вперед!

Он не хотел, чтобы его считали трусом.

Поток подхватил маленькую валкую лодчонку и понес, раскачивая, в пенистый, бурлящий ад.

Лессепс, бледный от ужаса, схватился обеими руками за банку. Они неслись так быстро, что в ушах у него свистело.

Их протащило над тем самым местом, где погиб д’Экюр. Водоворот уже успел поглотить всех несчастных, и на поверхности воды не было никого. Затем их повлекло к тому камню, где разбилась шлюпка Маршенвилля. Матросы бросили весла. Рулевой закрыл глаза. Но шлюпка промчалась на расстоянии дюйма от камня и, описав широкую дугу, вылетела из грохочущей пены назад, в спокойную, гладкую воду.

Они были спасены.

Лессепс перевел дух и глянул в лицо Бутэну. Нет, лицо Бутэна не выражало ни страха, ни радости. Одно только глубокое изумление прочел он в глазах лейтенанта.

– Мы не могли не погибнуть, – растерянно сказал Бутэн. – Наша шлюпка самая неустойчивая из всех трех. Как мы остались живы? Это чудо? Я ничего не понимаю.

Печальные вести привез Бутэн Лаперузу. Они лишились трех офицеров и восемнадцати матросов.

Это было первое крупное несчастье, постигшее экспедицию.

– Бежать, бежать из этой проклятой бухты! – в отчаянии кричал Лаперуз.

Но, прежде чем бежать, решено было воздвигнуть памятник погибшим товарищам. За это дело взялся инженер Монерон. Он обтесал на островке возле обсерватории большой камень и выбил на нем слова:

ЗДЕСЬ, В ЭТОЙ БУХТЕ,

ПОГИБ ДВАДЦАТЬ ОДИН МОРЯК.

ПУТНИК, КТО БЫ ТЫ НИ БЫЛ,

ОПЛАЧЬ ВМЕСТЕ С НАМИ ИХ УЧАСТЬ!

Выйти из бухты было так же трудно, как и войти в нее. Но и на этот раз морякам удалось невредимо пробраться сквозь буруны.

С тех пор матросы, люди очень суеверные, стали утверждать, что шлюпка Бутэна спаслась только оттого, что в ней находился Лессепс. Они были убеждены, что сама судьба оберегает Лессепса от всех несчастий.

Короткое северное лето подходило к концу, но тем не менее Лаперуз хотел еще месяц посвятить изучению берегов Северной Америки.

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112