К 16.30 отметил два периода затишья, что крайне меня обрадовало. Ведь я уже был готов к тому, что придется простоять всю ночь с тросами от рулевого устройства в руках. Речь идет о вспомогательных концах, которые я провел в каюту, чтобы помогать рулевому устройству, когда оно не в состоянии удержать судно от рысканья.
В 17.37 записал в журнале:
“Явное затишье, ветер перестал реветь и завывать, скорость его упала до 25–30 узлов. Долго ли это продлится? Беда, что во время штормов я лишаюсь аппетита, а тут как раз надо есть побольше. Во второй половине дня, после того как ушел “Протектор”, развернулись кадры бушующего моря, но сама мысль о съемках мне претила! Что значит жалкая фотография по сравнению с грозными стихиями, когда они рядом!”
Держал курс на норд-ост, к восточной оконечности острова Лос-Эстадос. “Джипси мот” шла хорошо, хотя несла только один штормовой кливер, да и тот был так зарифлен, что площадь его сократилась до 60 квадратных футов. Совсем немного для 18-тонной яхты! Ветер зашел кругом на юго-запад. Позже до меня дошли слухи, будто кто-то на “Протекторе” говорил, что скорость ветра достигала 100 миль в час, когда этот корабль уходил от “Джипси мот”. Думается, то был ложный слух, но через шесть часов я действительно попал в свирепый шторм. Мыс Горн дал мне понять, что с ним шутки плохи. Мой анемометр показывал скорость ветра только до 60 узлов. Добавив сюда 6 узлов хода яхты, получим самое меньшее 66 узлов. Но я полагаю, что ветер достигал 75, а временами 85 узлов или 100 миль в час. Огромные валы ревели позади яхты, и буруны, опрокидываясь, накатывались на корму. Я благодарил бога за возможность бежать со штормом, опережая волну. Единственно, чего я боялся, — это что ветер будет по-прежнему заходить, и тогда берег станет подветренным. Этот шторм был гораздо сильнее того, который опрокинул “Джипси мот” по выходе из Австралии. Если бы теперь я был вынужден потерять ход и встать лагом, без парусов, то это попросту оказалось бы неосуществимым, но самое страшное началось с наступлением сумерек. В сгущавшейся темноте волны казались чудовищными. Признаюсь, я струхнул! [13]
Тем не менее страх тоже проходит, как и все на свете, и я улегся спать. Проспал около двух часов, до 01.00. Проснувшись, обнаружил, что сели батареи счетчика лага, и сменил их. Очень жалел, что не мог внести поправку в показатель пройденного расстояния: отставание от фактической величины могло привести к серьезным последствиям. Записал в вахтенном журнале:
“Качка ужасная. Стоять в каюте очень трудно. Все еще крепкий ветер (22–33 узла) перемежается с периодами относительного затишья”.
Барометр установился. Мне следовало бы сообразить, что со счетчиком пройденного расстояния творится что-то неладное. За три часа он показал всего 8,8 мили. А ведь все утро ход был хорошим — около 8 миль в час. В точке, определенной навигационным счислением, я был в 22.00, если принять за пройденное расстояние цифру на счетчике. Я держал на норд-ост-тень-ост, восточнее острова Лос-Эстадос. Впереди, согласно карте, было открытое море, и до восточного мыса этого острова, по навигационному счислению, оставалось еще 85 миль. Поскольку никаких навигационных сложностей не предвиделось, я не обратил на все это должного внимания.
В 04.40 лег на другой галс, так как встречный ветер Сбивал “Джипси мот” к норд-норд-осту. Записал в вахтенном журнале: “Руки коченеют, все дается с трудом: и повесить пальто и писать”.
Скорость ветра все еще превосходила 60 узлов. Обнаружил, что бизань-стаксель задевал многострадальное ветровое крыло. Протянул леер, чтобы устранить эту неполадку. Не удивительно, что в шторм рулевое устройство вело себя ненормально! Выпил горячего рома, чтобы согреться, и занес в журнал:
“Чувствую, что напился в стельку, хотя не понимаю, как это стелька может напиться. Отличный ром, что там ни говори! Когда идешь прямо по ветру и яхту не качает, тихо, как в церкви. Думаю, что ем слишком мало. За два дня только два раза поел как следует. Перехватываю что-нибудь урывками, и то больше жидкую пищу, вроде шоколада, меда и лимонного сока. Не отравляет ли меня керосиновая печка угарным газом? Волны, заливая палубу, заплескивают соленую воду в трубу печи, и пламя тогда становится желтым, а не голубым. Целый день изводила головная боль, не от печки ли? Трудно добиться хорошей тяги: завихрения шторма, дующего с кормы, попадают под колпак трубы, и дым выбрасывает обратно в каюту”.
В 05.30 в пределах видимости ничего не появилось. Хотя уже рассвело, я не обнаружил никакого заслуживающего внимания предмета, пока довольно долго возился на корме. Захотелось есть. Я занялся приготовлением завтрака, но, случайно взглянув в иллюминатор надстройки, почувствовал, что покраснел до корней волос. Я просто остолбенел, когда, высунувшись из люка каюты, увидел широкий скалистый мыс меньше чем в 10 милях от яхты, которая его уже почти миновала. До острова Лос-Эстадос оставалось, по моим расчетам, еще 35 миль. Неужели за ночь отнесло меня приливом к Огненной Земле? Если так, то, значит, я иду прямо на подветренный остров Лос-Эстадос при очень крепком ветре, скоростью до 40 узлов. Взял три пеленга мыса, мимо которого проходил, и определил, что до него 7 миль, а скорость яхты относительно земли составляла 8,8 узла. С того момента, как я заметил землю, больше не покидал входного люка. Пристально глядя вперед поверх надстройки каюты, вел яхту так, чтобы миновать мыс, оставив его в 5 милях по левому борту. Скорее определиться! Завтрак, разумеется, не состоялся. К счастью, выглянуло солнце, почти прямо по носу. Определение по солнцу должно было дать мне позиционную линию, которая покажет, насколько я отклонился к берегу. Немедля вытащил секстан и принялся за работу. Между тем мыс быстро приближался. Всхолмленная местность переходила в горы, вздымавшиеся на заднем плане. Все это пробежало перед моим взором с такой скоростью, словно я мчался в поезде. Да, мне не часто приходилось так спешить и редко удавалось так быстро поймать солнце, хотя я сохранял спокойствие, стараясь избежать ошибки. Нанес на карту позиционную линию. Оказалось, что я прошел Восточный мыс Лос-Эстадос. Не верил своим глазам! Повторил все снова: нет, никакой неточности не допустил!
Сначала все это мне представлялось невероятным, но после того, как разобрался в карте и навигационном счислении, разгадка оказалась очень простой. От полуденного места близ мыса Горн я проложил курс, который проходил в 5 милях от самой восточной точки острова Лос-Эстадос. Фактически я оставил этот мыс в 7 милях от курса. Расстояние составляло 140 миль, и если принять определенную утром скорость относительно дна в 7,4 узла, то следовало ожидать, что прибытие к Восточному мысу от полуденного места состоится через 19 часов, то есть в 07.00 во вторник. На самом деле я пришел туда в 08.1,5.
Переход занял больше времени, так как ветер ночью ослабел и “Джипси мот”, все еще шедшая под одним зарифленным штормовым кливером, сбавила ход.
Я совсем забыл, что счетчик лага преуменьшал скорость из-за севших батарей. Поэтому я полагал, что иду медленнее, чем шел на самом деле. Такая оплошность меня не удивила. Присутствие военного корабля, переговоры с ним, прилет аэроплана и опасение, как бы он не сделал вынужденной посадки, — все это меня сильно взбудоражило. Я и так был до крайности переутомлен, а тут еще, когда корабль удалился, навалилось это гнетущее чувство одиночества. Кроме того, меня мучила морская болезнь и тогда и позже, во время седобородого шторма у мыса Горн. Немудрено было забыть, что счетчик лага преуменьшает пройденное расстояние, и не сделать соответствующих выводов из этого факта.
Остров Лос-Эстадос остался позади и почти исчез в дымке. Тут я всем своим существом почувствовал, что теперь действительно обогнул мыс Горн и вступаю в самую середину широко раскинувшихся вод Южной Атлантики. Какое облегчение я испытывал! Вот когда действительно понял, почему матросы клиперов, обогнув мыс Горн, считали, что они уже дома! Постепенно воспоминания об этом мысе сгладились и поблекли в 800-мильном плавании по Атлантике. Ведь этот океан тоже отнюдь не похож на заросший кувшинками пруд, каким он кажется, когда огибаешь мыс Горн.
